Изувер - Валерий Барабашов

— Я же сказал, док. Золото!

— Ну, хорошо, хорошо. Чувствую в вас состоятельного человека, приятно общаться… Конечно, для любимого животного чего не сделаешь…

— Он не животное. Вполне разумное существо. Как и мы с вами.

— Разве?! — Клинышек бородки эскулапа дернулся в изумлении — Я, правда, пока не почувствовал… Но, впрочем, мало было времени, да, признаю. Пуд соли, как говорится, надо съесть…

Так, маленький, открой ротик, дядя доктор глянет еще разок… Подержите ему лапы, Борис Григорьевич. Так, спасибо. Леночка, шприц, сиэластё,[1] немного… Наш пациент имеет небольшие, но весьма острые зубки. И как это его угораздило… Ну да ладно, будем лечить. Придется все же подточить сколы, Борис Григорьевич, они мешают… А культи зубов надо хорошо обработать, чтобы коронки держались отменно… Чтобы к нам не было претензий.

— Угу… Ага, — время от времени ронял Кашалот, держа Спонсора за лапы. — Вы делайте что надо, док, чего тут объяснять. Вы в своем деле специалист, я в своем.

— А если не секрет, Борис Григорьевич, каким именно бизнесом вы занимаетесь?

— Я особо не афиширую. Присматриваю, так сказать, за торгующими коллегами.

— А-а… Вроде народного контроля.

— Да, что-то в этом роде.

— Так-так, теперь сюда поверните его, пожалуйста. Ну, этот зубик получше, скол совсем небольшой… Вы не волнуйтесь, Борис Григорьевич, котика вашего подлечим, зубки ему сделаем классные, все невесты будут от него без ума… Так, Леночка, еще укольчик, пусть пациент поспит, а мы пока подточим… слепки сделаем… Борис Григорьевич, может быть, вы погуляете теперь в коридоре? Все-таки любимое существо, я понимаю и хочу пощадить ваши чувства. Больно будет смотреть. А котик ваш спит, да, видите? Мы с Леночкой все постараемся сделать на высшем уровне.

Длинноногая, в высокой белой шапочке медсестра, посмеиваясь, стояла уже наготове с какими-то склянками…

Золотые коронки Спонсору были сделаны на высшем уровне. Клыки так и сияли полированными поверхностями, так и сверкали отраженными электрическими огнями, едва кот открывал облагороженную пасть. А он открывал ее теперь — надо и не надо: не привык еще к коронкам, они ощущались на зубах как инородное тело, доставляли коту явное неудобство. В первые дни он и головой мотал, и носился по дому как сумасшедший, и явно матерился по-своему, по-кошачьи то есть, орал с подрывом и глухим ворчанием, не понимая, разумеется, отчего это клыки так горят и чешутся.

Но все проходит в этой жизни, прошла и боль, и Спонсор успокоился, снова у него появился аппетит снова залоснилась шерстка, заиграла, заново промытая шампунем и спрыснутая парижской туалетной водой «Для настоящих мужчин».

Кашалот заново готовил своего любимца к ответственному свиданию.

Но стать папашей элитного кошачьего потомства Спонсору, увы, было не суждено.

Обеспокоенные, встревоженные планами Кашалота торговцы с Центрального рынка во главе с Мамедом решили несколько остудить пыл раскатавшего губу на чужое добро матерого рэкетира.

Штаб Мамеда бурлил: какое придумать наказание-предупреждение для Кашалота, чтобы он поумерил пыл и аппетит, поубавил прыти. Здесь, на рынке, тоже не лохи сидят, постоять за себя и свои прибыли сумеют.

Предложения Мамеду поступили следующие:

— назначить Кашалоту «стрелку», попытаться поговорить с ним по-хорошему, по-джентльменски. Зачем ему весь город, если на Левом берегу он почти полновластный хозяин? Ведь Левый берег — это половина города.

— объединиться с русскими — с тем же Афганцем, Меченым или Лбом — и проучить Кашалота: ведь эти городские паханы тоже не хотят, чтобы он взял повсеместную власть! — замочить Кашалота: устроить «несчастный случай», автомобильную катастрофу, подложить, е наконец, радиоуправляемую мину…

Но Мамед пока что на крайние меры не соглашался. Убийство — это все же терроризм, жуткий криминал. Зашевелятся местные менты, прокуроры, начнется расследование, сыщики рано или поздно выйдут на «Горное гнездо», на заказчиков и исполнителей. Конечно, если все хорошо продумать и подготовить, то убийство может остаться нераскрытым. Это идеальный вариант. Но в жизни часто случаются проколы: задумывалось вроде бы идеально, а на практике… Какие-нибудь неучтенные «мелочи» всплывут, неряшливо оставленные следы… Сыщики по ним очень быстро выйдут на Мамеда.

Шеф-наставник «Горного гнезда», сидя в кресле двухкомнатного номера гостиницы, хмуро слушал своих помощников. Проблему Кашалота обсуждали в узком кругу, вчетвером: сам Мамед, Гейдар Резаный, Казбек и Архар. Эти решали здесь, на Центральном рынке Придонска, многое. Они диктовали цены на фрукты, учили уму-разуму тех, кто эти цены сбивал, стремясь продать товар подешевле и побыстрее, регулировали взаимоотношения с милицией, оберегали с помощью боевиков своих продавцов от рэкетиров. Это были влиятельные люди, с большими деньгами, но оказалось, что в городе есть еще более влиятельный и денежный человек, который посягнул на святая святых на их бизнес.

Это тревожило хозяев «Горного гнезда».

Кашалота, конечно, надо было приструнить.

Напугать. Хорошенько и надолго. Можно было взять в заложницы его мать. Или любовницу, Надежду, — с ней он часто развлекается на яхте посреди городского водохранилища.

— Давайте спалим его офис, — предложил Казбек.

— Или взорвем яхту, — сказал Архар.

— Кота его для начала надо замочить, — произнес с ухмылкой Гейдар Резаный. — Он ему недавно золотые зубы вставил, верный человек сообщил. Носится с ним, как с писаной торбой…

И записку ему с котом подбросить. Так, мол, и так, Кашалот, не зарывайся, дай и другим жить.

Город большой.

Мамеду эта идея с котом понравилась больше других.

— За кота к нам цепляться никто не будет, — сказал он. — А впечатление это на Кашалота произведет. Пусть подумает. А где этот котяра обретается? Дома?

— И дома, и в ларьке, — говорил Гейдар Резаный. — Караулить надо.

Мамед улыбнулся, представив кота с золотыми клыками. Надо же, до чего может довести фантазия! Видно, деньги уже некуда тратить. Вот Кашалот и фантазирует.

Сам Мамед богатство свое напоказ не выставлял. Сидел сейчас в кресле средних лет господин, с благородной сединой в черных волосах, в меру упитанный, аккуратно подстриженный, в серенькой, в полоску, рубашке с короткими рукавами, в легких, песочного цвета брюках; на ногах — кожаные летние туфли со множеством пряжек и застежек. Только руки и могли выдать в нем очень состоятельного человека — золотые массивные часы и два крупных перстня с дорогими камнями.

Но все заработано честным многолетним трудом, до сих пор на богатство и положение Мамеда и руководимой им корпорации никто не покушался. А этот Кашалот, наглый русский рэкетир, становится поперек дороги. И если предупреждения на него не подействуют, если разум у него уже помутился от легкого богатства, то придется в самом деле поднять на воздух или его дом, или машину, или яхту — это зависит от того, где Кашалот будет в данный момент находиться.

А жаль. Если бы объединились Мамед с Кашалотом… М-м-м… Весь город был бы у их ног. Весь!

— Кто дал сведения по Кашалоту? — спросил Мамед Гейдара Резаного.

— У меня есть надежный человек, шеф. Из ближайшего его окружения. Знает бизнес Кушнарева, его боевиков, любовниц. И про кота вот узнал.

Резаный при последних словах улыбнулся — его, как и всех остальных, забавляла эта история с золотыми кошачьими зубами.

Улыбка исказила лицо Резаного: шрам на левой его щеке дернулся, змейкой-судорогой побежал вниз, к шее. Года три уже прошло, как полоснули Гейдара ножом в ночной пьяной драке у ресторана, пора бы шраму окончательно зарубцеваться, разгладиться на лице, не напоминать о себе, но задет нерв, увы…

— Вот и поработай с этим человеком, — решил Мамед. — Сделайте Кашалоту подарок от «Горного гнезда». С посланием. Чтобы он все же понял, что к чему. А кошачьи эти зубы мне потом покажите. Интересно взглянуть.

Задушенного Спонсора с выломанными клыками кто-то повесил прямо на ручку двери офиса фирмы «Братан и K°».

Громадной булавкой, проколовшей коту живот, была пришпилена записка:

И чуть ниже, мелкими уже буквами, приписано.

Кашалот рвал и метал.

Напился.

Целовал мертвого Спонсора.

Грозил Правому берегу — предупреждение, конечно же, пришло оттуда, от правобережных паханов. Возможно, от Меченого. Или от Мамеда.

А может, это сделал Лоб…

Они все об этом очень пожалеют.

Он, Кашалот, за Спонсора жестоко отомстит.

…Наутро, протрезвев, Борис Григорьевич велел Надежде сшить для своего любимца похоронную одежду — тельняшку. Спонсор, как-никак, любил ходить с ними на яхте.