Две битвы - Артем Лукьянов

вражеской машине. Тот попытался навести термо-ударную легкую пушку, но, поспешив с прицеливанием, промазал. Охотник, заканчивая «полет», приземлился к нему вплотную и саданул термо-ударным клинком прямо в кабину «Разведчика». Разогретое до бела по контуру лезвие вошло в кокпит, как нож в масло. Пилот сгорел в одно мгновение, не успев ничего предпринять. Сам «Разведчик» так и остался стоять заведенным, будто просто захотел передохнуть на своем пути. Металлический привкус адреналина на губах ввел Оддлифа в раж, в состояние неудержимости и все-сокрушимости. Он был всецело захвачен битвой. ИИ «Охотника» маркировал еще цели, которые, в свою очередь, и его так же заметили, и даже пробовали атаковать. Он напрочь забыл про «Видара», который не мог больше ждать ответа и, имея приказ командира поддержать ракетным ударом, выстрелил. 2 мины-липучки висевшие прямо на плоскости, утыканной «колодцами» РПУ, тут же «оживились» и, среагировав на движение вылетавших с доли-секундными задержками ракет, сдетонировали. Мощный взрыв сотряс верхнюю часть туловища «Ганрача». Детонация каждой ракеты в кассете слилась в единый общий раскатистый «ба-ба-бах». В то же время пожар внутри шахты тяжелой боевой машины, гонимый системой вентилирования, за считанные минуты разросся и начал «поедать» основную магистраль электропроводки. ИИ «Видар» среагировал мгновенно, включив систему пожаротушения за счет откачки воздуха и перекрытия вентиляции. Однако было слишком поздно. Детонация готовых к пуску ракет в РПУ вывела из строя саму установку, деформировав при этом бронеплиту, которая отделяла картриджи для отстрела с запасной бое-укладкой внутри туловища. Образовались небольшие сквозные трещины, которые начали интенсивно снабжать воздухом начавшееся было подавляться возгорание. Огонь с новой силой устремился на выход по направлении к ракето-хранилищу. «Видар», заметив разгерметизацию корпуса «Ганрача» сверху, тотчас отправил всех имеющихся рем-ботов туда залатать трещины, но было слишком поздно.

– Это «Видар», сэр. Передаю вам температурные параметры бое-укладки с отсчетом до взрыва. Пожалуйста, покиньте 100 метровую зону. Детонация всего боезапаса ракет неизбежно приведет к декомпозиции всей машины.

Сообщение от ИИ словно холодным душем обдало Оддлифа. Это выглядело настолько невероятно, будто было вообще не с ним и не тут. На какое-то время он потерял связь с реальностью и пропустил длинную очередь из роторно-реактивной пушки атаковавшего его «Гекона». Огненные стержни пробили бедро правой ноги и разбили лафет его тяжелого излучателя. Красные сигнальные картинки с предупреждениями и сообщениями ИИ о состоянии систем, вывели из оцепенения, но поздно. Последовавший спустя считанные секунды чудовищной силы взрыв боезапаса, разрывающий многотонного «Ганрача» на куски, словно пинок гигантского ботинка толкнул его «Охотника» куда-то в сторону дороги. Машина совершила кульбит через голову, прочертив клинком метало-грунтовое покрытие тракта, и извергнула каскад искр и пара. Ударившись боком о грунт «Охотник» еще раз перевернулся и замер, медленно соскользнув по инерции в кювет.

Мирэн, двигаясь в колоне в своём «Голиафе», получила сигнал Линдси о контакте с неприятельской тяжелой оружейной системой класса «Ганрач». Не долго думая, она повернула передовой отряд в сторону предполагаемого огневого контакта. Слева и справа от нее следовали «Гераклы» Нормана и Эйли. Сигнал сигнатуры машины Линдси уже не просматривался, но была надежда, что она возможно повреждена, и ее мех-доспех вышел из строя. Спустя некоторое время чудовищной силы взрыв прогремел где-то за холмами южнее их. Зарево было настолько ярким, что осветило на мгновение сумеречное небо Парпланда. В эфире прокатились радостные возгласы.

– Трэвор, ищи сигналы «Следопыта»! Возможно она еще жива!

– Да, мэм. Я ищу, но пока ничего – грустно ответил тот.

Впереди на радаре определилась вражеская мишень класса «Охотник» и сразу же исчезла. «Голиаф» включил невидимость и устремился вперед к тому месту, в то время как оба «Геракла» отстали, чтоб дать командирскому мех-доспеху реализовать преимущество.

– «Гранит» «Гнезду». Вступили в огневой контакт с вражеским «Охотником». Противник был поражен и затем уничтожен взрывом другой тяжелой машины.

– Вас поняла, «Гранит». Двигайтесь на соединение с основной колонной. Конец связи.

«Голиаф» Мирэн неспешно подошел к дороге, ведущей в Нектаун. Покрытие местами дымилось, местами горело и плавилось. То тут то там валялись останки разбитых машин повстанцев. Мертвые и обгоревшие тела дополняли картину ужасов.

– Мэм, тут дорога может быть заминирована. Прикажете поискать обход?

– Я больше не вижу на радаре «Охотника» – ответила она Трэвору.

Сканнер «Голиафа» выхватил свежие фрагменты, принадлежавшие вражескому мех-доспеху. У противоположного края дороги торчал кусок руки с термо-ударным клинком. Там же чуть в стороне лежала оторванная 3-ствольная РПУ «Охотника».

– Время поджимает… Удовлетворимся донесению «Гранита», что «Охотник» уничтожен. Нас ждут остальные.

«Голиаф» посмотрел еще раз на ту сторону дороги, не отключая камуфляжа, затем развернулся на месте и зашагал обратно нагонять своих.

Нектаун

Уже почти неделю Брод находился к «камере» со всеми удобствами. Из окна открывался вид на побережье. К нему 3 раза в день приходила Кристал и приносила еду. Его не покидало чувство, что он уже где-то видел ее, но никак не мог вспомнить, где именно. Общались они мало, потому что возле входа всегда дежурил охранник. Разговор с неким Боло О-Хара у него состоялся вскоре по заселению в новые «апартаменты», и он был весьма коротким. От Брода хотели, чтоб он помог с космолетом. В качестве благодарности ему пообещали так необходимый доступ к связи, а так же, в добавок, звание и статус в рядах сил обороны. Даже одежду дали такую же – темно-синий комбинезон. Брод вежливо отказался, сославшись на устав Звездного Патруля и Конвенцию, запрещающие участвовать в планетарных конфликтах с любой из сторон. А вот на счет «Ласточки» ему пришлось дать понять Боло, что та, собственность организации, и ни о какой передачи ее местным не может быть и речи. В свою очередь Брод, ссылаясь на Конвенцию, потребовал, чтоб ему предоставили связь в любом случае и как можно скорее, чем сильно возмутил Боло. После того контакты с Бродом прекратились, и его статус пребывания внезапно понизили с гостя до узника. Вся его свобода ограничивалась теперь возможностью выйти на балкон и подышать воздухом через отверстия в ферро-стекле, которыми тот был плотно покрыт. Обычно его прогулка заключалась в том, чтоб посмотреть что происходит на широком бульваре внизу, улыбнуться местным, вздохнуть полной грудью и вернуться обратно в комнату. Однако в этот раз все было по-другому. Началось с того, что под окном его 3-го этажа на улице он наблюдал некоторое оживление. Джим помог ему услышать, о чем говорили местные и куда так стремительно бежали.

– Похоже их силам нанесли очень сильное поражение. Тревога прямо ощущается в воздухе.

– Ну, теперь разговор со мной будет