Не зная пощады - Марьяна Сурикова

— Простите меня, верховный инквизитор. Я сейчас же сниму медальон!

Он резво подскочил ко мне, протягивая трясущиеся руки, но едва коснулся тонкой цепочки, как с криком отдернул обожженные пальцы.

— Он заколдован!

Вильдан вновь развернулся ко мне, внимательно рассматривая амулет.

— Сама расскажешь, как его снять, или нужно тебя заставлять?

— Вы его не снимете, — с трудом выталкивая слова из сжавшегося горла, ответила я. — Только я могу сделать это.

— Так делай, мы ждем.

— Я отдам медальон только в обмен на жизнь сестры.

— Какой сестры?

— Той, кого вы схватили. — При последних словах я твёрдо взглянула на инквизитора, заметив, как сделал шаг назад второй мужчина. Мороз пробрал до костей, когда увидела, как меняется выражение глаз Вильдана.

— Так ты сестра той ведьмы? Родная сестра? — будто выплюнул мужчина, наклоняясь вперед и заставляя меня вжаться в стену еще сильнее. Мне показалось, что сейчас он ударит, но Вильдан вдруг отшатнулся, словно сама моя близость была ему противна.

— Отведи ее в камеру, я найду другой способ снять медальон. А что касается тебя, ведьма, то твоей сестры больше нет.

И он вышел, оставив меня глядеть на захлопнувшуюся дверь в немом отчаянии.

Глава 13. Выбор

Вернувшись домой, я сразу же поднялся в детскую и совершенно не удивился, когда обнаружил здесь дядю.

— Бенедикт, — кивнул я.

— Вильдан, это была она?

— Да. Последняя из шести.

— Все кончено?

— Кончено.

— Ты слишком задумчив, племянник. Что-то еще произошло?

Я молча подошел к детской кроватке, глядя на спящего малыша. Ему уже исполнилось три года, и он слабел день ото дня. Я протянул руки и достал безвольное тельце из кроватки, прижал к груди, а он даже глаз не открыл, только дышал тяжело с редкими короткими хрипами.

— Когда придет этот новоявленный чудо-доктор, о котором все говорят в Сильвертоне?

— Ждем с минуты на минуту.

Я подошел к окну, держа ребенка на руках и слегка укачивая. Сын моего брата, единственный родной человек, не считая дяди. Я называл его своим сыном, он заменил мне того, кто не успел даже родиться. Мы с Бенедиктом каждый день возносили молитвы, чтобы то давнее проклятие ушло наконец, оставив ребенка в живых, но с каждым днем надежд на это оставалось все меньше, дитя медленно угасало. Мальчик редко открывал глаза, а пищу приходилось вливать в его приоткрытый ротик, чтобы хоть как-то поддержать силы.

Внезапно за дверью раздался шум, в комнату вошел седоволосый сгорбленный старичок в просторных белых одеждах.

— Господа правители, — поклонился он нам.

— Не нужно, не нужно, — приблизился к нему дядя, поднимая старичка за руки. — Что вы, какие мы правители? Я всего лишь председатель совета, а мой племянник — верховный инквизитор.

— Говорят, именно вы заправляете всем в нашей стране.

— Люди много чего говорят, но вся власть принадлежит справедливому совету сильнейших родов.

Старичок покивал головой, а я нетерпеливо приблизился к нему, привлекая внимание к ребенку на своих руках.

— Это и есть тот малыш?

— Да. Его имя Доминик Диас Саркис, и вы обязаны вылечить его.

— Я сделаю все, что в моих силах. Положите малыша на стол, я его осмотрю.

Я осторожно уложил сынишку, прижав ладонь к темноволосой макушке. Врач приблизился, поднял крохотную ручку, послушал пульс, открыл один глаз, затем другой, заглянул в рот. Ощупал тонкими ловкими пальцами все тело, взял потерявшую блеск тонкую темную прядку в ладонь и покачал головой.

— Как он заболел?

— Давнее происшествие на площади… Вы слышали?

— Да. Шесть могущественных ведьм?..

— Верно. Заклятие коснулось и ребенка, но не убило тогда. После, когда мы вернулись домой, он пришел в себя. Вот только с того дня мальчик медленно угасает, а теперь почти не открывает глаз.

— Господа, — вздохнул старичок, опуская голову, — я всего лишь лекарь и не в силах бороться с заклятием. Чтобы спасти этого ребенка, требуется чудо, а я не колдун. Вы сами говорите, что их было шесть, этих могущественных ведьм. Боюсь, ничем не смогу помочь. Ребенку остался примерно, месяц потом вы его потеряете. Мне очень жаль, простите. — С этими словами лекарь вышел, а дядя упал в кресло, закрыв лицо руками. Я взял ребенка на руки, крепко прижал к груди, опуская лицо и пряча сухие горящие глаза в темных пушистых кудряшках.

Наступила уже глубокая ночь, когда я спустился в библиотеку. За последние два года коллекция книг здесь намного расширилась. Повсюду стояли древние фолианты, содержащие все упоминания о ведьмах, их жизни, образе мыслей, их колдовстве, древнем языке, вкладе в историю нашего государства. Были там и старые рукописи, и ветхие свитки. Я изучил почти все от корки до корки, и сейчас меня интересовал один хрупкий полуистлевший манускрипт, каждый отдельный лист которого хранился под особым стеклом.

Пройдя в неприметную нишу, я поднес зажженную свечу к стеклу, осветив пожелтевший пергамент, истлевший по краям, — лишь в середине сохранились едва различимые надписи и плохо заметный рисунок. Я склонился ниже, всматриваясь в знакомые изогнутые линии, сплетающиеся золотыми змейками в витой круг: шесть змеиных голов держали во рту по углу остроконечной шестиугольной звезды, а в самой сердцевине находился полукруглый зеленый камень.

— Ренедаль амудениус танрум, — прочитал я на старом полузабытом языке. Буквы напоминали наши письмена, но смысл слов был совсем другим. Чуть ниже шла более понятная надпись, проскальзывали слова, о смысле которых можно было догадаться: род, сила, защита и что-то о теле или духе, неясно.

Значит, защита, универсальная защита своего владельца или владелицы. Амулет, хранящий род от вымирания, который передается из поколения в поколение. Эта ведьма сказала, что только она может снять медальон, а значит, он относится к тем мощным и редким вещицам, которые получают в дар. Девчонка согласна была подарить его в обмен на жизнь сестры, но теперь менять не на что. Может, отдаст, если хорошенько ее припугнуть? Сама-то хоть знает о силе этой вещи? Возможно, знает. Как в их роду оказался подобный экземпляр? Сколько веков хранится у них? Вряд ли в нашей стране много таких амулетов.

Я склонился над книгой, просматривая остальные листы, их было всего шесть. На каждой изображен некий старинный символ: один на этом виденном мной медальоне, другой на кольце, затем шла брошь, браслет, серьги и последний — пояс. Дядя говорил, что ведьмы раньше правили страной, во главе стояла королева и шесть ее приближенных, шесть представительниц сильнейших родов. Шесть амулетов! Неужто девчонка ведет свой род от одной из этих приближенных? Вполне возможно. Ее сестра была слишком одаренной, а сила в таком роду передается по старшинству, младшая никогда не сможет сравняться со своей сестрой-колдуньей, да и незачем ей. Когда я сниму этот амулет, ее просто-напросто казнят.