И несть им числа... - Джон Барнс

Я ждал, что скатерть приподнимется, и уже мысленно попрощался с жизнью, предполагая, что последним, что мне суждено увидеть в этой жизни, будет этот треклятый немец с пистолетом. Крепко вцепившись в пол, я зажмурился.

Послышалось три глухих выстрела, один за другим, и крик. Еще как следует не разобравшись, я высунул голову из-под белой скатерти, и вовремя: Хелен как раз стреляла в четвертый раз. Потом я узнал, что первым выстрелом она разбила вдребезги плечо той руки, в которой было оружие, вторым прострелила немцу ногу, а когда он упал, третьим выстрелом в спину добила его. Теперь она спокойно шагнула вперед, наклонилась над ним и. приставила огромный ствол пистолета к затылку; в гробовой тишине, повисшей в «Любопытной обезьяне», она почти целую минуту смотрела на него, пока он не вздрогнул, а затем выстрелила, так что мозги и кровь брызнули на пол. Казалось, стены ресторана зазвенели.

Хелен медленно обвела взглядом зал, все еще стоя в напряженной боевой позиции: двойной охват, обе руки на иссиня-черном металле рукояти. У нее получалось намного лучше, чем у меня на службе во флоте. Какой бы калибр ни был у этого пистолета, он намного превышал тот, из которого меня собирались убить.

На ее лице застыло выражение напряженного внимания, как во время гонок у пилота, который собирается совершить крутой вираж вокруг ориентирной вышки; губы сомкнуты, но зубы не стиснуты, глаза слегка прищуренны, рот превратился в узкую полоску. Можно было пустить лазерный луч через ствол пистолета — и он только коснулся бы переносицы параллельно линии, проведенной через. точки ее зрачков. Руки напряжены, длинное платье без рукавов обнажало мускулы, о наличии которых в таком количестве я и не подозревал. Я заметил, как она вздохнула, поняв, что цели нет, и только тогда решила больше не стрелять, поставила пистолет на предохранитель, бережно положила на стол, а затем полезла в сумочку, вытащила телефон и вызвала полицию.

— Международная полиция, полицейский ноль четыре альфа Индия четыре семь восемь наемный убийца один ноль. Я в «Любопытной обезьяне», здесь есть коды Интерпола девятнадцать, сорок три и шестьдесят восемь.

Ситуация под контролем, но вы должны срочно прислать сюда четыре один четыре, семьдесят восемь и Майк фокстрот Виски.

Понятия не имею, где и когда она выучилась стрелять. В Новой Зеландии довольно отсталое законодательство: женщинам до сих пор не разрешается служить в армии и запрещено ношение ручного оружия, так что она не могла научиться даже в частном клубе.

Пошатываясь, я кое-как добрался до стола, по дороге пролил на себя дорогое пиво, которое, надеюсь, скрыло позорное пятно, появившееся на брюках спереди. Я был напуган больше, чем когда-либо в жизни, но, слава богу, все обошлось. И откуда это Хелен знала коды Интерпола так же хорошо, как заправский коп? Как мог преподаватель истории носить значок Интерпола?

Как раз в этот момент к нашему столу подлетел напуганный метрдотель, но Хелен сказала ему:

— Приношу извинения за происшедшее и сожалею, что испортила всем ужин. Мы как раз съели свой и уйдем, как только прибудет полиция, снимет с нас показания и решит, арестовывать меня или нет.

Она отошла, чтобы опять поговорить по телефону с полицией: они там явно не привыкли к вызовам из «Любопытной обезьяны», поскольку не сразу поняли, о каком месте идет речь.

Из-за плеча Хелен я взглянул на метрдотеля. Что-то привлекло мое внимание и заставило оглянуться. Немец лежал лицом вниз с огромной зияющей дырой в спине, рука была неестественно вывернута в том месте, где Хелен перебила плечо, из ноги хлестала кровь, разбитая голова больше напоминала тыкву, по которой прошлись бейсбольной битой. Пахло кровью и еще чем-то зловонным, может, фекалиями, и горелым; облачко голубого дыма все еще висело в воздухе. Меня затошнило. Я отвернулся, не желая видеть все это, судорожно глотнул свежего воздуха и постарался вспомнить о самом дорогом обеде, который мне когда-либо приходилось есть. От нервного напряжения и пережитого ужаса из глаз брызнули слезы.

Хелен продолжала говорить по телефону, время от времени откидывая падающую на глаза прядь. Она была спокойна, как будто разбирала ссору между двумя классами в колледже или делала сложный заказ по каталогу.

— Если вы можете попросить коронера сразу сделать полный спектральный анализ веществ, найденных в крови жертвы, пока она еще свежая и не свернулась, то уверена, что мои сотрудники будут очень признательны, точно вам говорю. Послушайте, я знаю, что вы должны меня арестовать и доставить в участок. Я знаю, что в этом нет ничего личного. Просто убедитесь, что на место происшествия скоро прибудут ответственные лица и что они свяжутся с Ифвином и Диего Гарсиа для подтверждения, ибо хоть я и уверена, что ваша тюрьма — одна из лучших, но не имею ни малейшего желания в ней задерживаться: мой жених уже заказал номер в «Королевском Сайгоне», и именно там я намерена отметить нашу помолвку. Да, он со мной и тоже свидетель, так что вам придется забрать нас обоих — это уж точно.

Она ссутулилась и как-то разом смутилась. «Кто это?»

«Что? Не понимаю, о чем вы говорите». Поднявшись, Хелен убрала телефон в сумочку, затем взглянула на тело, на меня — с ужасом — и спросила:

— Почему ты жив? На тебе ни единой царапины.

Я не понял, что она сказала, ибо первой мыслью было: она хотела в меня выстрелить, она участвует в заговоре против меня и пришла в замешательство, по ошибке убив своего партнера. Прежде чем я смог подумать о чем-то, что хоть немного бы прояснило суть происходящего и имело смысл, появился взвод кохинхинской национальной полиции. Люди в форме прорвались сквозь воздушную завесу, схватили со стола пистолет, надели на Хелен наручники, а меня просто заставили идти.

Кохинхинская национальная полиция пользовалась славой не самой жестокой полиции в мире. Конечно, она не такая нежная, как новозеландская, финская или ирландская, но все равно не гестапо. Эти полицейские слегка коррумпированы, однако не очень, так что можно попытаться дать взятку незнакомому полицейскому. Лучшее, что можно было сделать, — сотрудничать с ними и неизменно повторять одни и те же правдивые показания — что, мол, не имеешь понятия, что происходит и почему.

Полицейские приступили к тщательному осмотру тела, а заодно и свидетелей, то есть меня и Хелен. Пистолет, лежавший на столе, вызвал бурю эмоций — ни один из них прежде никогда не видел оружия такой модели. При обыске у Хелен нашли и другое оружие: короткоствольный крупнокалиберный пистолет в подвесной кобуре, автоматический нож в сумочке и метательный нож с ножнами, прикрепленными сзади к нижнему белью. В платье с открытой спиной, в которое она была сейчас одета, по-моему, несложно дотянуться до ножа и выхватить его из ножен; его можно было использовать для ложной атаки в соответствующей ситуации,.