Спецназ - Коос Штадлер

СВАПО располагались к северо-востоку от скопления ангольских деревень под общим названием Мулемба. Их очень способный командир, известный только под боевым именем Мбулунганга, разместил свои передовые отряды примерно в 30 км от границы с Юго-Западной Африкой — на расстоянии, которое СВАПО считала достаточно большим, чтобы обезопасить себя от возмездия со стороны ЮАР. Один из самых подготовленных отрядов Мбулунганги был развернут в шане Охайпето.48 Этот район служил перевалочным пунктом для проникновения повстанцев в сельскохозяйственные угодья Юго-Западной Африки в 1980 и 1981 годах.

Отряд СВАПО находился в состоянии повышенной боевой готовности, поскольку на протяжении 1980 года в этом районе действовал 32-й батальон. Более того, повстанцы выглядели исключительно агрессивными. Многочисленные боестолконовения с САДФ возникали по инициативе СВАПО — в удобное для них время и в удобных местах.

В течение 1980 года бойцы 31-го батальона все чаще стали появляться в районе ответственности 10-го оперативного сектора, включая Овамболенд и районы к северу от границы с Анголой. Причина этого была двоякой: во-первых, после того, как правительство Замбии дало СВАПО от ворот поворот, все трансграничные операции в этой стране были прекращены; а во-вторых, бушмены неуклонно наращивали свой боевой опыт и теперь были очень востребованы на других оперативных направлениях.

Хотя разведка и являлась для разведывательного отряда хлебом насущным, боевое патрулирование давало возможность отдохнуть от постоянного стресса, сопутствующего операциям малых разведгрупп. Во время одного из таких выходов в районе шаны Охайпето в декабре 1980 года мы решили, что будем использовать ту же скрытность и дисциплину, что и во время любого разведывательного выхода.

Наш боевой патруль состоял из трех разведгрупп по шесть человек с небольшой группой управления — я, радист и гранатометчик. Поскольку враг был очень активен, мы создавали временную базу только на одну ночь и уходили с нее до рассвета, не оставляя следов своего присутствия и используя способы антиследопытства, чтобы обмануть тех, кто мог обнаружить наши следы. Днем мы устраивали засаду на краю одной из шан, протяженных открытых пойм, распространенных в этом районе, и выставляли наблюдательный пост, чтобы вести наблюдение за открытой саванной и краалями, разбросанными по краям впадины.

Однажды, когда мы сидели в одной из таких засад, на наши позиции неожиданно вышли три повстанца. Мы с двумя командирами групп в этот момент как раз склонились над картой в центре нашей круговой оборонительной позиции, когда кто-то крикнул: «СВАПО!». У всех троих винтовки висели за плечами на ремне, и они не могли быстро привести их в боевое положение. Как только они поняли, что находятся не среди своих товарищей, то просто бросились оттуда во все стороны.

Один из солдат нашей группы схватил РПГ-7 и в горячке бахнул из него, не обращая внимания на своих товарищей. Мы втроем, склонившиеся над картой, бросились бежать, развертываясь в боевой порядок, как вдруг поняли, что бежим прямо под реактивную струю от РПГ. Я услышал голос, крикнувший: «Гранатомет!», — и у меня хватило ума тут же броситься на землю.

Реактивная струя от оружия отбросила меня вместе с двумя другими товарищами назад. Кроме обоженных бровей и поврежденных эго, никто не пострадал, и мы снова собрались с силами, развернувшись в редкую цепь, хотя атаковать теперь было нечего. Быстро собравшись, мы двинулись по вражеским следам, понимая, что в этом районе должен находиться крупный отряд врага.

Трое бойцов СВАПО шли налегке, с минимумом снаряжения, только оружие и разгрузки — явный признак того, что они патрулировали окрестности шаны. Дважды мы находили позиции, где их отряд разбивал лагерь, с неглубокими траншеями и хорошими маршрутами отхода. Местность усеивали многочисленные свежие следы, но к вечеру врагов мы больше не обнаружили и решили отойти от шаны на ночевку.

Но в ту ночь покой нам только снился.

К полуночи повстанцы заявили о своем присутствии, обстреляв позицию вдоль кромки шаны, где мы искали их ранее. Затем, постепенно, ввиду отсутствия ответа с нашей стороны, они перенесли свой огонь дальше в буш в направлении нашего укрытия.

Каждый, кто подвергался ночному минометному обстрелу, знает этот тошнотворный страх, который возникает из-за неопределенности, когда не знаешь, куда упадет следующая мина. Нет ничего более нервного, чем слышать звук 82-мм смертоносной штуковины, вылетающей из трубы в ночь на некотором расстояним, а затем ждать, когда она взорвется. В это мгновение в голове и у тебя, и у минометчика возникает один и тот же вопрос: найдет ли мина свою цель?

И все же я решил не открывать ответный огонь, поскольку наш 60-мм патрульный миномет не обладал такой дальностью стрельбы, как их 82-миллимитровки. Кроме того, у нас было ограниченное количество мин, и мне не хотелось выдавать нашу позицию. По опыту мы знали, что ветви деревьев над головой могут вызвать несколько воздушных подрывов, и нам оставалось только молиться, чтобы минометный огонь не приблизился к нам. Мы не окапывались, так как должны были двинуться в путь еще до рассвета (хотя, как только услышали, как из трубы вылетает первая минометная мина, все начали бешено зарываться в мягкий песок).

В конце концов, 82-мм мины своей цели не нашли, но это все равно было нервное потрясение. Я много раз вступал в бой с противником и подвергался гораздо более точному минометному и артиллерийскому обстрелу, а позже даже попадал под атаки самолетов, но неопределенность той ночи по-прежнему остается в моей памяти.

Еще до рассвета мы двинулись в путь и вскоре обнаружили оставленные позиции противника — шестьдесят хорошо подготовленных ячеек, расположенных в форме буквы «Г», с ямой под миномет на стыке позиций. Осматривая сюрприз, который приготовили для нас СВАПОвцы, нам оставалось только возблагодарить свои счастливые звезды за то, что мы не бросились туда вслепую. Отряд противника был готов к нашему появлению, и, если бы мы пошли по следам трех бойцов СВАПО накануне вечером, то угодили бы прямо в их засаду. В тот день мы прошли по следам десять километров на север, но были вынуждены отказаться от этой попытки, когда достигли своей разграничительной линии, поскольку следы вели в район ответственности 32-го батальона.

Когда я доложил об этом, в штабе нам приказали переместиться в безопасный район и обеспечить посадочную площадку для пополнения запасов. Мне это показалось странным, так как снабжение я не запрашивал, и нам не хотелось, чтобы наша позиция оказалась демаскированной, однако мы выдвинулись вперед и организовани охранение посадочной площадки. В 17:00 того же дня «Пума» из Эенханы доставила каждому из нас по горячей жареной курице, завернутой