Нежный супруг олигарха - Дарья Донцова

Ловким движением Коваленко сунула почти черный прямоугольник в висевший на стене ящик, щелкнула рычажком, вспыхнул свет, и стало хорошо видно кусок нижней части черепа.

– Что за черт? – подала голос Марина Семеновна. – Это не Наташин снимок!

– А чей? – живо заинтересовалась я.

– Штифт и шестой сверху отсутствует… – забормотала Коваленко, – знакомо, знакомо… Ну конечно! Это…

Стоматолог умолкла.

– Кто? – в нетерпении поторопила я.

– А вам зачем? – сухо спросила Коваленко.

Я вынула из сумки удостоверение.

– Захватывающее кино, – скривилась Марина Семеновна. – В другой раз не прикидывайтесь пациентом, я сэкономлю время и силы. Да и материалы, кстати, тоже. Ваше начальство не станет оплачивать осмотр, у милиции вечно нет денег.

– Я из частной структуры, перед уходом внесу деньги в кассу. Лучше объясните, как получилась столь странная ситуация. Почему в карте Фоминой очутились чужие снимки?

Марина Семеновна отвернулась к окну.

– Не знаю!

– На их основании Наташу признали умершей.

– Понятия не имею, как это случилось!

– Сообщение о смерти дочери убило Виктора и Ксению Фоминых, – безжалостно напомнила я.

Коваленко сгорбилась.

– Я ни в чем не виновата!

– А кто выдавал снимки экспертам?

– Медсестра.

– Пригласите ее, пожалуйста.

– Это не Лена, у меня работала другая девушка.

– Можете назвать ее имя?

– Э… э… я забыла.

– У вас болезнь Альцгеймера? – не удержалась я.

– Катя Иванова! – нервно выпалила стоматолог.

– У вас не сохранился ее телефон?

– Нет.

– Адрес?

– Нет.

– Как странно!

– Ничего особенного, – бесстрастно отчеканила Коваленко. – Девчонка оказалась безответственной, я взяла ее временно и сразу уволила. Два года с той поры прошло! Прикажете хранить память о недобросовестной работнице?

– Вы избавились от Кати два года назад?

– Да.

– Интересно. Выходит, после несчастья с Наташей вы выгнали медсестру.

– Это случилось до пожара!

– Но тогда Катя никак не могла перепутать снимки при отправке в милицию, – поймала я доктора на лжи. – Либо Иванова ушла позже, либо не она занималась ответом на запрос следователя.

– Ну… я могла и перепутать, – дала задний ход Коваленко, – я плохо помню…

– Как к вам попала та медсестра?

– Я ее с улицы взяла.

– Без рекомендаций?

– Биржа ее прислала.

– Биржа?!

– А что особенного? Я обратилась туда, сообщила о вакансии и…

– Простите, – снова заглянула в кабинет Лена, – Лисков пришел.

– Приглашай, – обрадовалась Марина Семеновна и закричала: – Виталий Георгиевич, входите, жду вас! Освободите кресло, нам более не о чем беседовать.

Последняя фраза относилась ко мне. Что оставалось делать? Только встать и выйти в приемную.

– До свидания, – сказала Лена.

– Сколько с меня за осмотр?

– Минуточку, вот квитанция.

Я вынула кошелек, расплатилась и попыталась наладить контакт с девицей:

– Лена, вы тут давно?

– Ну… почти два года.

– А до вас кто работал?

– Елена, иди сюда! – крикнула Марина Семеновна.

Девушка кинулась на зов, я быстро схватила лежавшую на столе записную книжку, сунула ее в сумку и убежала. Стыдно признаваться в этом, но мне пришлось пойти на воровство. Сейчас в машине полистаю книжку, авось и найду телефон медсестры Кати, а потом опущу украденное в почтовый ящик квартиры, служащей кабинетом дантиста.

Глава 15

Многие люди, чей возраст перевалил за полувековую отметку, не доверяют компьютерам, Марина Семеновна была из их числа – имена своих пациентов она предпочитала хранить на бумаге. Я стала внимательно изучать записную книжку. Около некоторых фамилий стояли галочки, другие украшали крестики. Разобраться в системе знаков можно было лишь эмпирическим путем, и я набрала один из телефонных номеров.

– Алло, – проскрипел старушечий голос.

– Позовите Ладу Антоновну.

– Она уехала жить в Израиль, – ответила бабка и отсоединилась.

Я обратилась к другому набору цифр.

– Фирма «Неаполи», здравствуйте, Инна.

– Как связаться с Лидией Нарусовой?

– С кем? – удивилась секретарь.

– Вас беспокоят из стоматологической клиники, Лидия Нарусова просила предупредить ее, когда будет окно у ортодонта, – защебетала я, – в качестве контактного указала этот номер телефона.

– Секундочку, – воскликнула секретарь.

Из трубки полилась музыка. Интересно, как бы отреагировал Бетховен, узнав, что его произведения используют в качестве заставки? Современники утверждали, что у великого композитора был на редкость вздорный характер. Кстати, я думаю, что вредность объяснялась его глухотой.

– Вы слушаете? – вновь подключилась девушка.

– Да, да, – обрадовалась я.

– Спасибо за ожидание. Нарусова уволилась в связи с переездом в другой город, – сообщила секретарь.

Потратив больше часа на звонки, я пришла к простому выводу: крестиками помечены клиенты, которые по той или иной причине перестали пользоваться услугами Коваленко, а галочки стоят возле тех, кто продолжает посещать врача. Первых было неизмеримо больше – похоже, у Марины Семеновны возникли крупные проблемы с практикой. Но в списке нашлось три фамилии без всяких опознавательных знаков. Иванова среди них не значилась, но во мне крепла уверенность: Марина Семеновна соврала, и медсестру, допустившую промах со снимками, звали отнюдь не Катей Ивановой. Может, она была Юлией Альбац? Именно такой оказалась первая фамилия без галочек и крестиков.

Трубку сняли сразу.

– Торговый дом «Орто», – произнес приятный баритон.

– Позовите, пожалуйста, Юлию Альбац.

– Минуту.

Заиграла музыка, на сей раз «концерт для мобильного» был написан Моцартом.

– Слушаю, – зазвенел фальцет, – Альбац.

– Добрый день, мне ваш телефон дала Марина Семеновна Коваленко, и…

– Ну вот что, хватит! – перебила меня женщина. – Ей-богу, это уже слишком! Я глубоко сожалею, что связалась с госпожой Коваленко. Если она намерена подавать в суд, то пусть поторопится. Но у нее ничего не выйдет. Заказ на стоматологическое оборудование Коваленко произвела пятого августа, а цены фирма повысила десятого июля. Да, в каталоге стоит меньшая сумма, но там просто не успели ее исправить. Никто не сможет заставить нас вернуть госпоже Коваленко, как она уверяет, переплату.

– Понятно, – бормотнула я и отсоединилась.

Ладно, едем дальше. Алиса Турова. Теперь я попала не в офис.

– Алле, – прохрипела старушка, – алле…

– Можно Алису?

– Кохо?

– Турову.

– Чехо?

– Алису! – заорала я.

В трубке зашуршало, потом раздался ломающийся басок подростка:

– Это кто?

– Добрый день.

– Чего надо?

– Позовите Алису, пожалуйста.

– Кого?

– Алиса Турова здесь живет?

– Нет, – коротко сообщил паренек и явно собрался повесить трубку.

– Постойте! – закричала я.

– Чего?

– Мне очень надо поговорить с Туровой.

– Супер! – довольно странно отреагировал подросток.

– Не подскажете, как ее найти?

– Вы ваще кто?

– Подруга Алисы. Мы давно не встречались, я уехала жить за границу, сейчас вернулась, привезла ей подарок, – изложила я привычную версию.

– Прикольно, – протянул парнишка. – Квартиру мы с бабушкой снимаем, Алиса умерла.

– Погоди, пожалуйста, не бросай трубку! – закричала я.

– Чего еще? – равнодушно поинтересовался юноша.

– Давно ее похоронили?

– Года два назад.

– Она попала под машину? – наобум спросила я.

– Угадали, – согласился собеседник. – Но подробностей я не знаю. Чао!

Некоторое время я сидела, навалившись грудью на руль. Потом вылезла из машины и поднялась в квартиру к Коваленко.

– Это снова вы? – изумилась Лена. – А Марина Семеновна занята.

Из-за двери кабинета слышался противный писк бормашины – похоже, медсестра не лгала.

– Я посижу в приемной, почитаю журнал, – миролюбиво сказала я.

– У доктора запись до ночи, – Лена попыталась избавиться от назойливой посетительницы.

– Хорошо, – улыбнулась я.

– Вы сегодня к ней вряд ли попадете.

– Ничего, подожду, я никуда не тороплюсь.

– Марина Семеновна не оказывает помощь в строго обозначенные часы приема, – чуть не заплакала Лена, – лучше вам приехать в удобное ей время.

– И когда Коваленко может меня принять? – поинтересовалась я.

Секретарша попалась на крючок. Она раскрыла большой ежедневник, полистала пустые страницы и ответила:

– Ну… недели через три.

Я усмехнулась.

– Надо же, сколько у дантиста клиентов!

– Марина Семеновна изумительный врач… – завела Лена.

И тут дверь кабинета распахнулась, в холл вышел мужчина в бахилах, за ним показалась Марина Семеновна. Взгляд ее переместился влево, она увидела меня и переменилась в лице.