Литературная Газета 6333 ( № 29 2011) - Литературка Литературная Газета

Казак (он же главный урукхай Мордора) весь в наколках. Среди церковных куполов, огромных пятиконечных звёзд и «Не забуду мать родную» выделяется профиль вождя. Здесь (тонкий сюжетный ход, изысканный символ и отчасти даже гипербола) возникает ненавязчивая параллель: тоталитарный вождь (он же Саурон) грозится демократии не только из камня, он неизменно оживает в плоти каждого настоящего спецназовца-урукхая и чекиста-некроманта.

А тем временем «крёстный отец» грузинской демократии (если быть точным – «Крёстный отец – 3») в исполнении Энди Гарсия (он же Винсент Корлеоне, он же Михаил Саакашвили) нервно жуёт галстук и ждёт помощи от мирового сообщества. Мировое сообщество посылает к нему вестников света и эльфов гуманизма. Среди них выделяются президенты прибалтийских республик, Украины и Польши. Все эльфы со значками «Ваффен-СС» и портретами Степана Бандеры.

В результате: над Тбилиси парят голуби мира и гуси-лебеди Евросоюза; на неусыпающий Огненный глаз Саурона наворачивается скупая мужская слеза; полурослики спасены.

Как ни странно, но даже русские устают убивать. Это официально объявляет постаревший и, судя по всему, горько пьющий Саруман Белый (в погонах полковника Российской армии). Танки с северными орками отправляются обратно в царство тьмы и льда: пить водку и танцевать с белыми медведями. Израненный грузинский спецназ выводит из-под завалов недоизнасилованных и выносит недорезанных. Лица горцев в натовском камуфляже полны скорби – они за весь фильм так ни разу не спели и не потанцевали. Члены кабинета министров Грузии, напротив, довольны и счастливы, они по очереди прикладываются к руке Энди Гарсия и шепчут: «Мы с вами, Дон Корлеоне». Из спальни президента доносится шаловливый женский смех. Предположительно – Шэрон Стоун.

Такой вот развесистый «сникерс» от создателей «Рэмбо» и Хиросимы, творцов «Основного инстинкта» и ковровых бомбардировок. В общем – всё как в добрые старые времена.

…Лишь одно напоследок. В Youtube, там же, где размещён англоязычный вариант очередного голливудского кинодетища «5 дней в августе» (русскоязычный дубляж ещё только предстоит), рядом выложены документальные съёмки сорокалетней давности. Рядовая и ничем не выдающаяся бомбёжка вьетнамской деревни напалмом. Годовалые вьетнамские мальчики с лоскутками отваливающейся кожи – на руках матерей, пятилетняя девочка – совсем без кожи. Над сожжённой деревней кружат не голуби мира, а совсем другие птицы. Но всё из тех же «добрых старых времён».

Статья опубликована :

№31 (6333) (2011-08-03) 1

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,6 Проголосовало: 9 чел. 12345

Комментарии: 04.08.2011 19:35:49 - Stanislav Alexandrovich Krechet пишет:

Автора благодарю за хороший, прямой язык! И за ясную позицию! Поддерживаю.

03.08.2011 23:15:46 - Ефим Суббота пишет:

Опа-на! Вот и Сукашвили вылез под ником Иван Иванович Иванов.... Понапьются чачи и уже герои, самые демократичные демократы в мире!

03.08.2011 22:20:01 - Иван Иванович Иванов1956 пишет:

Печально все это

“о “русском фашизме”” – Что его нет? Что мало фашистских группировок? “и книги Суворова о кровавой гэбне” – Что гебни не было? Эти существа не занимались грабежом (т.н. экспроприацией), не участвовали в пытках, расстрелах российских граждан? Сам фильм “5 дней” слабоват. Слабовата раскрыта тема ненависти кремля к Грузии, За то что она сумела справится, довольно таки успешно, с коррупцией и орг. преступностью. Это как бы напоминание, что за захват чужой собственности (Юкос и многие другие компании), может последовать наказание по закону. Что бывшая республика перестала жить по понятиям, и стала жить по закону.

Волна и камень

Искусство

Волна и камень

АРТ-ХРОНИКА

Почти одновременно в Москве в рамках перекрёстного Года культуры «Италия–Россия» проходят персональные выставки очень известных как у себя на родине, так и на Западе, но, к сожалению, практически неизвестных у нас в стране двух итальянских художников. Организованы они были Российской академией художеств и Институтом итальянской культуры. Выставка Бруно Бруни ANDATA/RITORNO («Туда и обратно») в Галерее искусств Зураба Церетели на Пречистенке, 19, и выставка Агостино Боналуми «Рациональное и видимое» в Московском музее современного искусства на Петровке, 25. И если первая знакомит с наиболее известными работами, а это живопись, графика и скульптура, – плоды полувековой творческой деятельности художника, с которыми, кстати, летом прошлого года уже смогли познакомиться любители искусства Северной столицы (экспозиция размещалась в стенах Государственного музея истории Санкт-Петербурга), то вторая, состоящая из работ последних лет, – это подлинное открытие нового для московских зрителей имени. Но объединяет эти две выставки очень разных художников не только их мировая известность и московская премьера с разницей в пару дней.

Оба художника родились в 1935 году неподалёку друг от друга. Бруно Бруни родился в будке обходчика железнодорожных путей между городами Католика и Пезаро в регионе Эмилия-Романья, который граничит с Ломбардией, где в городке Вимеркате неподалёку от Милана начал свою жизнь Агостино Боналуми. Именно эта прекрасная земля, пропитанная кровью лангобардов и ариан, гибеллинов и гвельфов, солдат Каролингов и Фридриха Барбароссы, Габсбургов и Наполеона Бонапарте, столетия принадлежавшая семьям Висконти и Сфорца и по сей день принимающая паломников со всего света, приезжающих поклониться величайшим произведениям искусства (например, «Тайной вечере» Леонардо да Винчи из церкви Санта-Мария-делле-Грацие), большинство которых включены в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, производящая «феррари» и «ламборгини», одни из лучших в мире обувь, одежду и вина и многое многое другое, и объединяет этих совсем непохожих и незаурядных художников.

Бруно Бруни учился в Институте искусства имени Ф. Мегарони в городе Пезаро, затем в Гамбургской высшей школе изобразительных искусств (а там преподавали Георг Греско, Пауль Вундерлих, Хорст Янссен, Арнольф Хаузнер и арт-критик Ханс Теодор Флеминг), но из учителей он считает самым любимым Ренато Гуттузо, свою жизнь он десятилетия­ми делит между Италией и Германией. Агостино Боналуми учился на чертёжника, так и остался художником-самоучкой и никогда не предавал свою любимую Италию. Их искусство подлинно итальянское. И неважно, что Бруно Бруни – виртуозный рисовальщик и знаток человеческой анатомии, приверженец классической традиции фигуративного искусства, иногда обращающий свой взгляд в сторону сюрреализма, и замечательный скульптор, автор прекрасных бронзовых (отливаются крайне редко сейчас встречающимся методом «растаявшего воска») и беломраморных женских фигурок, дорогих фарфоровых изделий, которые по его эскизам изготавливают на Баварской мануфактуре, тогда как Агостино Боналуми всю жизнь остаётся верен холсту и масляным краскам, а вместе с ними цвету, линии и пространству, вытворяя с ними самые невероятные вещи: искривляя и выпрямляя, накладывая и убирая, противопоставляя и вдавливая, создавая в результате подлинные белые, чёрные, малиновые, лиловые, изумрудные, синие шедевры.

Они оба – неисправимые мечтатели и романтики. Выражается ли это в сюжетах Бруно Бруни с их самоиронией и постоянной темой ожидания, несостоявшейся встречи, разрыва или в холодных на первый взгляд абстракциях Агостино Боналуми, пытающегося принести нам своими завораживающими яркими холстами гармонию и праздник. И ещё – профессионалы высочайшего уровня.

Юлия ЛОГИНОВА

Статья опубликована :

№31 (6333) (2011-08-03) 1

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Большие Оперные игры

Искусство

Большие Оперные игры

МУЗЫКАЛЬНЫЙ МОМЕНТ

В этом году звёзды расположились так, что плотность серьёзных событий в течение последних трёх месяцев для знатоков классической музыки была чрезвычайно высока. Помимо традиционных фестивалей – Пасхального и Симфонических оркестров мира – в нынешнем году Москва принимала два престижнейших конкурса – Чайковского и «Опералию». Последний был учреждён Пласидо Доминго и Люсьенн Телль в Париже в 1993 году, и с тех пор каждый год фестиваль проводится в одной из культурных столиц мира. Лауреатами «Опералии» были многие из действующих оперных звёзд – достаточно назвать имена Роландо Виллазона, Эрвина Шротта или Нину Штемме. Наконец настала очередь Москвы.

На пресс-конференции открытия девятнадцатого по счёту фестиваля маэстро Доминго продекларировал принципы, по которым жюри будет вести отбор конкурсантов. По его словам, сейчас в мире острый недостаток драматических, «вердиевских» и «пуччиниевских» голосов. Но одно дело – продекларировать, другое – оценить то, что есть. И хотя по регламенту Доминго не имеет права голосовать и влиять на результаты конкурсных прослушиваний, это положение тоже, как будет видно из дальнейшего, носит формальный характер. Ибо Доминго на этом конкурсе – царь и бог. Именно он решал, какую из четырёх представленных арий спеть участнику в финале, какую – на предварительном прослушивании, довольно точно, надо сказать, определяя сильные и слабые стороны конкурсантов. Это касалось не только классического оперного репертуара, но и сарсуэл – испанских оперетт, для которых в рамках конкурса проводилось отдельное соревнование, носившее, правда, добровольный характер. Приз за лучшее исполнение сарсуэл носит имя родителей Пласидо Доминго, а финальную песню-гимн «Опералии» написал его сын.