Мой (не) идеальный босс (СИ) - Раевская Тиана

Поджимаю губы. Не могу ответить этому наглецу, что думаю о нем в сию секунду, потому что опять получится спор. А мы решили отложить.

— Идемте уже кататься. Я, кажется, поняла, как управлять самокатом, — перевожу разговор на другую тему, и Соня с радостью хватается за нее. Похоже, ей самой не по вкусу странные перепады ее настроения и наши нелогичные действия.

Игорь хочет поспорить. Делаю резкий жест рукой, чтобы не смел больше и слова вставлять. Стоп. Хватит. У девочки и так психологическая травма от общения с матерью и ее бой-френдом. Не стоит с отцом повторять подобное. Если потом он меня бросит, ей снова будет плохо. Как он сам не понимает?

Остаток дня проводим отлично. Отложив разбирательства на потом, мы общаемся вполне по-дружески, если не считать его наглых рук, которые под благопристойным предлогом умудряются делать непристойные вещи. Например, вполне целенаправленно держат меня под грудью, отчего она удобно ложится на них своей тяжестью. Босс не может этого не замечать, и очень доволен, когда я краснею под его жарким взглядом.

А еще он доволен, что во второй половине дня в пункте проката сменился дежурный, теперь это спортивная девица, в короткой юбчонке, гольфах и кроссовках, вместо блузки на ней купальник, открывающий идеальную молодую грудь без грамма жира или силикона. Вот и моя очередь ревновать.

Наверное, у Игоря есть основания позлить меня в ответ, но он почему-то ими не пользуется. Не обращает на девицу никакого внимания, как та не старается. Это словно бальзам на мою измученную душу. Еще не хватает сейчас мук ревности и истерик.

Вечером после ужина босс устраивает нам сюрприз, причем если для Сони это веселое развлечение, то для нас с ним очередное испытание. Вот я уверена, что не только для меня, хотя… Кто знает? Может, он таким образом быстрее поймет, что мы не пара.

Сауна с бассейном. Причем купальника с собой у меня, конечно же, нет, приходится обмотаться простыней. Дабы справиться с неловкостью, направляю все свое внимание на Соню, мы резвимся в бассейне, потом поглощаем всякие вкусности, доставленные из кафе, немного греемся в сауне и снова плещемся в лазурной водичке, где к нам присоединяется и сам Игорь. Спасибо, без каких-либо двусмысленностей. И все бы ничего, его лицо не выражает никаких эмоций, кроме веселья, да только глаза нет-нет и выдают — смотрит на мокрую простыню, словно ожидая, когда же она возьмет и предательски сползет с меня во время игры.

Вот хитрый жук.

Может подразнить чуток? Спустить?

Хотя нет, не стоит. Не при Соне. А то она не поймет, почему говорим одно, а делаем другое.

Наконец, покидаем сауну, измученные и уставшие, но в хорошем настроении. Боюсь, сегодня мои сны будут пропитаны эротизмом. Несколько часов в обществе практически голого Батырева не могут пройти незаметно для моего воображения, которое как минимум перед сном подкидывает все более яркие образы.

Сны не уступают в чувственности видениям — раздетый до купальных плавок Игорь подбирается ко мне, сдергивает белую простыню и погружает лицо прямо в мою потяжелевшую от желания грудь, обхватывает руками и хочет поцеловать, когда меня отвлекает странный всхлип. Один, второй. Не понимаю, что происходит. Сон развеивается, и я, полностью проснувшись, слышу всхлипы с соседней кровати.

Быстро соскакиваю со своей и подхожу к Соне. Готова услышать все, что угодно: про маму, про отца, бабку дурную, но никак не это:

— Вика, я умираю.

Глава 19

Боже, что случилось? Аж сердце падает от страшных слов. Не даю себе запаниковать. Беру ее руки в свои и заставляю приподняться.

— Сонечка! Что ты говоришь?

Сажусь рядом, она всхлипывает, выдергивает ладони и, обхватив меня, прижимается к груди.

— Это правда! У меня ужасно болит живот. Прямо очень сильно. И спина, и ноги. И… Это… Я не знаю, стоит ли говорить, но ты… В общем, у меня кровь течет… — бормочет бессвязно, делая короткие паузы, чтобы шмыгнуть носом.

— Соня, где?! — не врубаюсь я сразу, хочу встать и включить свет, чтобы увидеть рану. Как она умудрилась ночью порезаться?

— Там, — пищит в ответ, удерживая меня и не давая подняться.

Там? Оу! Прикрываю глаза, наконец, понимая, о чем речь. Но ведь ей должны были рассказать об особенностях женского организма? Бабка, мать… Ведь так? Или… О нет, судя по ее реакции, никто не озаботился информированием девочки.

— Соня, это впервые? — уточняю на всякий случай.

— Угу, — в сдавленном звуке столько горя и отчаяния, что мне становится плохо.

— Соня, девочка моя, подожди, не плачь. Давай я включу свет, и мы поговорим.

Быстро качает головой и вцепляется в меня еще сильнее. Ну что ж, придется так. Очень тихо и деликатно начинаю рассказ о половом созревании девочек. Соня притихает и слушает, постепенно переставая дрожать. Стараюсь не пугать, а наоборот передать ей свое спокойствие. Все-таки ей уже двенадцать, все совершенно вовремя случилось, кроме одного — мать или на крайний случай баба Надя должны были ей еще как минимум год назад

объяснить. Но что ждать от Кристины, которая занята только собой, и от бабки, которая легко отправила ребенка одного через полстраны? Без денег, без телефона… Ай, дурные женщины!

— Значит, я не умру? — снова всхлипывает девочка, теперь в ее голосочке надежда.

— Нет, конечно, милая. Это наоборот хорошо — ты становишься девушкой, взрослеешь. Не о чем волноваться. А вот соблюдать гигиену просто необходимо. Идем в ванную, я покажу тебе, что делать.

Хорошо, что у меня в сумке оказалось все необходимое на этот случай. Оставляю ее в душе, но перед тем, как выйти, она обнимает меня и шепчет:

— Спасибо, Вика, ты моя спасительница.

Глажу ее по пушистым пшеничным волосам с нежностью. Этот ребенок, то есть теперь уже не совсем ребенок, с каждым днем мне все дороже и роднее. Привыкаю к ее присутствию в моей жизни и, чую, придется отвыкать потом не только от Игоря, но и от нее, когда вернется к своей бабе Наде.

— Давай, успокаивайся, и идем спать, — шепчу бодро.

— Вик, ты только папе не рассказывай.

Ну здравствуйте, это еще почему? Папа должен знать. Как иначе-то?

— Нет уж, дорогая, папе просто необходимо знать такие важные вещи о тебе. Я расскажу, аккуратненько.

— Да? Ну ладно.

Выхожу из ванной и застаю входящего в комнату босса. Этот-то чего не спит?

— Что-то случилось? Почему у вас свет в комнате?

Прикладываю палец к губам, делая знак, чтобы не шумел сильно.

— У меня к вам серьезный разговор, Игорь Алексеевич. — Указываю на кресла и сама чуть не падаю в одно из них. Перенервничала, кажется.

Игорь усаживается рядом, тревожно оглядываясь, и я долго не тяну с рассказом. Выкладываю все, как есть. И про слова Сони, так напугавшие меня спросонья, и про безалаберность ее мамаши и бабки, ну и про причину всего, разумеется.

Он откидывается на спинку и прикрывает глаза. Губы плотно сжаты, желваки дергаются.

— Просто уму непостижимо! — выдает он вполне культурно. На самом деле вижу — он бы хотел сейчас покрыть матом обеих, и бывшую жену, и бывшую тещу. — Скажите мне, Вика, как некоторые женщины умудряются быть такими бесчувственными кукушками? Я уже начинаю подумывать о том, что Соне будет лучше со мной, одиноким отцом, чем с ними.

— А ты мог бы? — мы не замечаем, как Софья выходит из ванной и дает о себе знать тихим вопросом. Боже, у меня в очередной раз все сжимается внутри. Что он ей скажет? Только не отказывай сразу!

Игорь открывает объятья и зовет дочь к себе. Сажает на колени и прижимает к груди. Нежно целует макушку.

— А ты бы действительно этого хотела? — спрашивает как-то сдавленно. Похоже, там за железным контролем буря эмоций. — Понимаешь, я ведь живу один. Виктория лишь на этот месяц согласилась к нам переехать. Точно будет нелегко. И школу придется сменить. Много нюансов.

Глаза девочки блестят.