Грешница - Наталия Левитина

Я сидела опустив голову.

– Ответь. Сколько ты заработала в прошлом месяце? И сколько из этих денег ушло на Ирочку и Анечку?

Имена, столь приятные моему слуху, мама произносила особым тоном – с издевкой, ерничая.

– У меня несколько источников дохода. Я не знаю, сколько получила в прошлом месяце. И не помню, сколько истратила.

– Не помнишь, сколько истратила?!

Марго душераздирающе вздохнула. Да… Услышать подобное от родной дочери! Ей – экономисту, банкиру. Пока она ловко жонглирует цифрами и ворочает виртуальными миллионами, ее родная дочь не умеет от пяти отнять три. Какое кощунство – так наплевательски относиться к деньгам!

– Хотя бы приблизительно.

– Не помню.

– Я не прошу точных цифр!

– Мама, честно! Я не контролирую, не записываю, не считаю! Дали гонорар – огромное спасибо! Весело живу до следующего денежного поступления.

– Нет, ты просто не хочешь признать мою правоту.

Почему же? Признаю. Да, Марго права. Куда утекает зарплата? Вернее, ее остатки. Туда. Так, что там было в марте?

1. Парфюмированная вода Ultraviolet – Ирише на 8 Марта. Подруга билась в экстазе.

2. Шикарный финский комбинезон с перчатками – Нюта в нем как космонавт. Такое чудо!

3. Новый ортопедический матрас в детскую кроватку.

4. Энциклопедия раннего развития. Роскошный фолиант, 800 рублей.

5. Мясо и фрукты – приношу каждое воскресенье с рынка. А что? Оставить девчонок голодать? И почти каждый день покупаю им булки и молоко – не идти же порожняком, когда забираю ребенка из садика!

6. Два раза ходили в детское кафе. Отлично провели время! Анюта визжала поросенком, когда ее щекотал двухметровый розовый бегемот.

Нет, предварительно я, конечно, оплачиваю свои счета: кредит, коммунальные услуги, телефон… Но то, что остается, – в полном распоряжении друзей. Разве это преступление? Я помогаю подруге растить ребенка! Она одна не справится!

Можно еще раз сходить покурить?

– Твоя так называемая подруга поймала тебя на крючок. Ты любишь ее ребенка, ты, как суррогатная мать, подпитываешь чужого младенца собственными соками.

– Но Анечка – прелесть! И я рядом с ее рождения. Тысячу раз пеленала, вставала ночью, кормила, давала лекарства! Как же ее не любить?

– Вот я и говорю. Ты – бесплатная нянька. А еще – дура…

Гийом самолично принес два десерта. Что-то белое и воздушное стояло дыбом на тарелочке, украшенной росчерком вишневого варенья. Карамельная розочка громоздилась на ореховой клумбе. Ох, неужели придется все это съесть? Да, придется, ведь десерт назван моим именем. Такая честь. Трудно представить отчаяние Гийома, если драгоценная клиентка проигнорирует его профессиональные усилия.

Марго покровительственно кивнула французу. Тот метнул в меня раскаленный взгляд. Я украдкой посмотрела вслед шеф-повару. Мужчина-кузнечик, боксер наилегчайшего веса: узкие бедра, атлетичное телосложение – как у Высоцкого или Трентиньяна. Неяркая внешность, но столько всего подразумевается…

– А Ирина наверняка не тратит на тебя ни копейки.

– Что? – Я не расслышала маминых слов: любовалась крепкой попой Гийома, плотно обтянутой белой тканью.

– Ирина наверняка не тратит на тебя ни копейки.

Я поперхнулась.

– Мам, да ты что! Ей бы счета оплатить, детский садик! Она же мать-одиночка!

– Не знаю, не знаю. Я видела ее на днях. Выглядит чудесно. На ней был роскошный кожаный плащ. Супермодный, сообщу я тебе. И наверное, весьма дорогой.

Супермодный?!

Да этот плащ Ирина носит уже лет семь. Он – как воспоминание о лучших временах.

– Знаешь, почему я никогда не предлагаю тебе денег?

– Потому что я не возьму.

– Нет, ты взяла бы. И я могла бы купить тебе квартиру, машину, открыть счет в банке. Но ведь ты сразу все истратишь на Иру, на Аню, на больную бабушку с первого этажа, отнесешь в церковь, в хоспис, пожертвуешь какому-нибудь фонду.

– Это плохо?

– Это нерационально. А мне, как деловому человеку, и вовсе отвратительно. Каждый должен зарабатывать сам и жить по средствам.

– Я и живу.

Когда жаль денег на единственную дочь, нужно быть особенно изобретательной в отговорках. Пусть Марго скажет «спасибо» Ирине – за то, что она есть. Иначе чем бы мамуля оправдывала собственную скупость?

– Но если ты считаешь меня скупердяйкой…

Опять читает мысли!

– …то знай: я, в отличие от тебя, не стану тратить деньги на чужих детей. Все, что заработала, достанется тебе и Сергею. Только вам, никому больше.

– Мам, давай сменим тему. Скажи, а у тебя в банке все в порядке?

– Конечно, – высокомерно пожала плечами Марго. – Все прекрасно. – Она вздохнула. – Впрочем, я не до конца честна. Совсем не прекрасно. Я чувствую себя рыбаком на льдине, уплывающей в море. От льдины откалываются куски, она становится все меньше и меньше, а вокруг вздымаются ледяные волны.

– Бррр! – передернулась я. Мне внезапно стало холодно. – Но что случилось?

– Конкуренты душат. Члены правления выкидывают коленца. Все не слава богу. Ай, ладно, Юля. Ты ведь все равно ничего не поймешь…

Считать ли наш обед удачным? Несомненно! Давно нам не удавалось поддерживать диалог в течение целого часа. Обычно я сбегала после первых пятнадцати минут. Трудно выдержать, когда тебя пилят – пила вгрызается металлическими зубами в самое сокровенное, лопаются сухожилия, брызжут фонтанчики крови…

Но сегодня обед удался! Правда, бифштекс, обильно смазанный взбитыми сливками, еще долго ворочался в желудке, отравляя существование. Я вполне обошлась бы салатом и сигаретой! Почему так легко нахамить близкому человеку, но трудно отказать незнакомцу? Зачем я давилась десертом в угоду шеф-повару?

Лучше б была добрее с мамусей. У нее серьезные проблемы. Если считаешь себя зрелой личностью, необходимо искать общий язык в первую очередь с родственниками. Нужно приспосабливаться к Марго, а не вставать на дыбы после первого же замечания. Ее уже не изменишь, она забронзовела от успехов, она акула банковского дела. А я маленький неразумный карасик…

В гардеробе ресторана мне передали бонбоньерку с конфетами. Разорвав обертку, я увидела приложенную к коробке записку. «Гийом» – было написано печатными буквами. А внизу – длинный номер сотового телефона.

Уже знаю, что случится, если позвонить по этому номеру. Я все прочла в бесстыжих глазах шеф-повара. Он будет шептать мне на ухо французские слова, грассировать, картавить… И не важно, что все французские глаголы я забыла сразу же после школьного выпускного бала.

Глава 10

Первая удачная сделка

Клиентка, исследовавшая квартиру на Менделеева, 18, выразила желание еще раз осмотреть товар.

– Знаете, я почти созрела, – призналась Елена Антоновна по телефону. – Давайте встретимся в районе четырех.

– Минутку!

Я схватила бумажку, отражающую нравственные метания поездов по железнодорожной ветке завода.

– Елена Антоновна! Вы сумеете подъехать в три сорок пять?

– То есть ближе к четырем?

– Но не раньше, чем без пятнадцати четыре!

– А почему так строго?

– Дело в том, что в три двадцать прибудут другие клиенты.

– Юля, вы обещали придержать квартиру для меня!

– Я стараюсь! Но если вы появитесь раньше и встретитесь с ними, они поймут – объект пользуется успехом. Сработает стадный рефлекс, все захотят именно этот лакомый кусочек.

– Да… Кусочек, конечно, лакомый…

– Сплошное объедение! Поэтому и изворачиваюсь уже сутки, отбиваясь от претендентов. Хочу дать вам время подумать. Но некоторые товарищи чрезвычайно настойчивы.

Девочка, а тебе не говорили в детстве, что обманывать нехорошо?

– Я все поняла. Буду ровно в три сорок пять. Ни минутой раньше!

В три тридцать, судя по расписанию, будет поезд. Я основательно подготовилась: наглухо задраила окна в квартире и принялась ждать. Ровно в половине четвертого в двухстах метрах от дома пронесся компактный товарный состав. Вагонов семь, не больше.

А что? Все не так уж и страшно! Качественные окна отлично герметизировали квартиру, стук колес и подвывания локомотива едва улавливались. Елена Антоновна наверняка поставит себе пару кондиционеров – и связь с внешним миром будет благополучно утеряна. Правда, придется отменить чаепития на гигантском квадратном балконе. Вряд ли гул и стук колес поспособствуют вечерней медитации или беседе в приятной компании.

Впрочем, лично меня вид и звук пробегающих вагонов настраивает на лирический лад. Я люблю поезда. Если бы мне предложили эту квартиру – согласилась бы не раздумывая! И с огромным удовольствием тянула бы коктейль на балконе, поджидая очередной состав. Все равно что сидеть на веранде летнего кафе невдалеке от аэропорта, смотреть, задирая голову, на круглые бледные днища самолетов и думать о том, куда они летят – Нью-Йорк, Париж, Гонконг? Внутри – сотни людей, каждый со своими мыслями, идеями, заботами и радостями. У всех какая-то цель, и через два-три часа они будут за тысячи километров отсюда…