Честь и бесчестье - Барбара Картленд

— Прекрасный цветок! — согласился старик Мак-Крейг. — Однако мне больше по душе фуксии, которые я могу выращивать у себя дома, в Шотландии.

— Я хорошо понимаю вас, сэр, — с улыбкой отозвалась Шимона.

Компания двинулась дальше. На пути им встретилась пагода в окружении миниатюрных китайских садиков, которые привлекли особое внимание старика Мак-Крейга.

— А что вам известно о китайцах? — обратился он к Шимоне.

— Их древняя медицина, — ответила она, — издавна славится тем, что использует для лечения больных цветы и другие растения.

— Неужели? — удивился Мак-Крейг.

— Я слышал о цыганах и простых деревенских жителях, иногда применяющих травы в качестве лекарств, — вмешался в разговор герцог, — но мне и в голову не приходило, что обыкновенные цветы тоже можно использовать подобным образом!

Шимона улыбнулась, забавляясь его недоумением.

— И тем не менее так оно и есть! Розы, например, помогают при болезнях сердца и печени и могут не только облегчить боль, но и остановить внутреннее кровотечение.

— Никогда бы не подумал! — снова недоверчиво воскликнул герцог.

— А вот ландыш помогает при ревматизме, упадке сил и если что-то не в порядке с мозгом.

— Некоторым моим знакомым это лекарство отнюдь не повредило бы, — сухо заметил герцог.

— Вы, наверное, специально изучали этот вопрос? — поинтересовался старик Мак-Крейг.

— Мою матушку очень занимали свойства различных трав и цветов, и я многому от нее научилась, — лаконично объяснила Шимона.

— Твоя жена очень образованна и начитанна, несмотря на свой юный возраст, — сказал старик Мак-Крейг, обращаясь к Алистеру, когда вся компания возвращалась через сад к ожидавшим их фаэтонам.

— Мне повезло! — с улыбкой сказал молодой человек.

— Да, и вправду повезло. Очень! — с чувством произнес старик Мак-Крейг, и его тон не оставлял сомнений в искренности его слов.

На обратном пути герцог сказал, обращаясь к Шимоне:

— Вы в очередной раз сыграли свою роль настолько талантливо и безупречно, что сумели бы покорить любую публику, если бы она вас слышала!

— Это была не игра…

— Я это понял.

— До сих пор мы вводили старого лорда в заблуждение относительно лишь одного пункта, — сказала Шимона. — Как вы считаете, не означает ли это, что… наш поступок не так уж и дурен?

Ее голос звучал просительно, как у ребенка, нуждающегося в утешении. После некоторого раздумья герцог ответил:

— Не думаю, что кто-нибудь счел бы дурным поступком желание доставить радость старому человеку. А в вашем обществе он просто расцвел, да и все страхи старого Мак-Крейга касательно будущего его внучатого племянника теперь рассеялись.

— А вдруг он когда-нибудь узнает правду? — спросила Шимона.

— Вот этого нельзя допустить ни в коем случае! Алистер совершил грандиозную ошибку, женившись на этой женщине, но я не хочу, чтобы он расплачивался за свою неосторожность всю жизнь.

Герцог произнес эти слова резко и отрывисто.

— А вы отнеслись бы к его поступку так же… если бы речь шла не о Китти, а… о какой-нибудь другой актрисе? — спросила Шимона.

— Если бы он женился на ком-нибудь вроде вас, я был бы в восторге — да и старик Мак-Крейг, без сомнения, тоже, — что Алистеру удалось отыскать женщину столь незаурядную!

— Но мужчина… не должен жениться на женщине, которая… не принадлежит к его кругу?.. Вы так полагаете?..

Наступило молчание. После некоторого раздумья герцог неторопливо ответил:

— Не буду отрицать правильность вашей догадки. Брак, по моему мнению, должны заключать мужчина и женщина, равные по происхождению.

— Таким образом, вы полагаете, что в конечном счете важнее происхождение, а не поступки человека? — с вызовом спросила Шимона.

Снова наступила пауза, а затем герцог сказал:

— Вы загнали меня в угол, из которого не так-то просто выбраться, Как я понял, на самом деле смысл вашего вопроса сводится к следующему: если джентльмен, подобный Красавцу Бардсли, или леди вроде вас поступают на сцену, то что в этом случае имеет большее значение — общественный класс, к которому они принадлежат по рождению, или их нынешняя профессия?

— Совершенно верно, — тихо подтвердила Шимона. — Именно это я и хотела спросить…

— Это зависит от того, чего хотят от жизни сами эти люди, — задумчиво проговорил герцог. — Если им доставляют удовольствие рукоплескания толпы, если им нужны успех и слава, тогда тот факт, что их не принимают как равных те, кто занимает высокое положение в обществе, не должен играть для них никакой роли — ведь они посвятили себя служению театру!

Так как Шимона ничего не сказала на это, герцог продолжал:

— Впрочем, у меня такое чувство, что для женщины этот факт всегда будет играть существенную роль.

И, обернувшись к ней, добавил:

— Я уже задавал вам этот вопрос… Неужели вы не можете найти себе занятие более достойное, нежели быть актрисой?

Глава 4

Джентльмены вошли в гостиную, где Шимона любовалась чудесными предметами искусства, украшавшими комнату.

Она с улыбкой обернулась к ним и услышала, как старик Мак-Крейг сказал:

— Подойдите сюда, Кэтрин. Я хочу поговорить с вами и Алистером.

Его тон был таким серьезным, что Шимона в тревоге взглянула на герцога, однако послушно подошла к старому джентльмену, который расположился у камина.

Стоя спиной к огню, он подождал, пока Шимона и Алистер присоединились к нему, а затем произнес:

— Как я понимаю, герцог был очень любезен и предложил вам поселиться в его доме, пока вы не подыщете себе что-нибудь подходящее. Надеюсь, вы по достоинству оценили его гостеприимство. В то же время я полагаю, что вам нужно иметь свой собственный дом.

Он сделал паузу. Шимона в беспокойстве ожидала продолжения.

— Я обдумал этот вопрос, — продолжал старик Мак-Крейг, — и пришел к выводу, что в настоящее время Алистер не в состоянии купить дом, достойный его жены, а в будущем — его детей.

Шимона увидела, как при этих словах на губах Алистера появилась слабая улыбка, будто он уже понял, куда клонит старик.

— Вот почему я решил, — продолжал старый Мак-Крейг, — по возвращении в Шотландию положить определенную сумму денег на имя моего внучатого племянника — сумму, которая дала бы ему возможность вести образ жизни, соответствующий его высокому положению в обществе. Когда же я умру, Алистер станет моим наследником.

Он замолчал. На мгновение в гостиной воцарилась тишина, более значительная, нежели любые слова. Затем Алистер воскликнул: