Хорошая девочка (СИ) - Юлия Резник

типа решил погеройствовать? Ну-ну. Такое могло меня впечатлить в пятнадцать. Сейчас же я думаю о том, как глупо подвергать организм риску переохлаждения.

— А ты почти не изменилась с возрастом.

— Пять минут назад ты утверждал обратное.

— Я о внешности.

— Валер, думаю, ты проделал весь этот путь не для того, чтобы осыпать меня комплиментами. Чего ты хочешь? — усмехаюсь я, опускаясь в плетеное кресло. — И как ты меня нашел?

— Через соцсети. Это же твоя кофейня, да? Помню, кто-то говорил, что ты начала тортики печь. Я еще удивлялся. Кулинарных талантов в тебе отродясь не было. Да и ты же… куда поступать хотела? В медицинский?

— Да-а-а. Было дело. Но учебу в медицинском невозможно совмещать с материнством.

Надеюсь, приехав сюда, Валера не рассчитывал, что я сделаю вид, будто ничего не было. Щадить его чувства я не собираюсь, впрочем, как и прикладывать побольней. Это в шестнадцать я мечтала о том, как однажды, проезжая мимо на белом мерседесе, окачу бомжующего Валерку водой из лужи. Но с тех пор я и думать о нем забыла. Верх взяла врожденная витальность. Такой уж я человек — не могу долго злиться, подпитывать негатив или тонуть в жалости к себе любимой. Это все может не на шутку увлечь. А я не хочу, чтобы один неприятный эпизод из юности перечеркнул мою жизнь, превратив меня в угрюмую, исходящую желчью по любому поводу тетку.

Жду, пока подоспевший официант расставит наши напитки. Обхватываю чашку ладонями. Жар проникает под кожу, согревая там, где бессилен плед.

— Ну, потом-то ты могла…

— Не могла, Валера. Мне ребенка нужно было на что-то содержать. Кстати, тортики я тоже начала печь не от безделья. Я искала, как заработать, сидя дома.

Валерка делает вид, что смущен.

— Ты права, нехорошо тогда вышло. Твои претензии понятны.

Открыв рот, гляжу на этого чудака.

— У меня нет к тебе претензий, Валера.

— Я на первом курсе учился. На платном! Сам едва выживал. Ты же знаешь, как мои родители горбатились, чтобы я мог окончить универ.

— Ну, ты окончил, как я понимаю? Слышала, неплохо устроился.

Да, Валерка не стал бомжом. Ну и хорошо. Я не желаю ему зла на самом деле, хотя, конечно, это могло бы добавить нашей встрече эпичности. А так — ни то ни се. Сидим, чаек попиваем.

— В конце концов, Сар, ты же сама не захотела со мной встречаться. Чего тебя перемкнуло-то?

Утро перестает быть томным. Глубоко дышу, пока официант раскладывает на столе приборы и ставит тарелку с завтраком. Аппетита нет. Но лучше уж я воткну нож в круассан, чем Валерке в глаз, не так ли?

— Мне показалось не очень хорошей идеей встречаться с насильником.

— Господи, ты до сих пор настаиваешь на этой истории? Сара, брось. Твоей мамы-церберши здесь нет.

— При чем здесь моя мама? — чувствую, как мышцы моего лица вытягиваются.

— Послушай, я понимаю, почему ты попыталась выставить ту ситуацию в ее глазах именно так. Но зачем тебе делать это сейчас?

— Ты не в себе? Валер, я вырывалась! Более того, я отчетливо сказала, что не хочу продолжать.

— Хм… Мне кажется, ты все перекрутила, Сара. Я запомнил это иначе.

— Я не говорила тебе «нет»? — сощуриваюсь.

— Да, но это ведь часть игры.

— А то, что я тебя пыталась оттолкнуть, тоже игрой было? Впрочем, ладно. Сейчас это не имеет значения.

— Я не помню, чтобы ты меня отталкивала.

— Очень удобная у тебя память.

— Сара, я не пытаюсь обвинить тебя во лжи. Скорее допускаю, что придумав эту легенду для матери, ты сама в нее поверила с течением времени…

— А может, тут как раз наоборот, а, Валер? Может, это твой мозг произвел подмену, не в силах смириться с осознанием того, что по тебе тюрьма плачет?

— Разве я тебя тащил в ту спальню? Или, может, одежду сдирал силой?

Кофточку я сама сняла. Уже тогда под давлением. А что было дальше… Пффф… Не хочу вспоминать.

— Ты должен был остановиться, когда я сказала «нет». Неважно, на каком этапе.

Валерка поджимает губы и отворачивается к окну, барабаня по столу пальцами. Ну, хоть не извиняется. Это честней. Какое-то время я ем в тишине. Он пьет кофе.

— Я приехал, потому что хочу познакомиться с сыном.

Кусок колбасы встает поперек горла. Я громко закашливаюсь. Слезы фонтанами брызжут из глаз. С трудом отдышавшись, хватаю чашку с чаем и делаю несколько глотков.

— А почему сейчас? Можно было дождаться, когда он выйдет на пенсию.

— Сара… — морщится Валера, — я, конечно, понимаю твои претензии. Они даже в чем-то оправданы…

— В чем-то? — усмехаюсь. Нет, он точно блаженный. Даже разозлиться как следует не получается.

— Хорошо. Во всем. Но мне было восемнадцать!

— Да-да, и ты сам учился на платном. Я помню.

— Я был незрел. С возрастом все стало видеться иначе.

— Дай угадаю! Ты разглядел открывающиеся перед моим сыном перспективы?

— Ну какие перспективы?

— Конечно же, финансовые.

— За кого ты меня принимаешь? Впрочем, не отвечай… Кстати, я тоже в детстве занимался борьбой.

Немыслимо. Уж не намекает ли этот червяк на то, что мы его генам обязаны?

— Так, Валер, мне нужно возвращаться к работе, если у тебя все… — Я встаю как раз тогда, когда он перехватывает мою руку. Растерявшись, вообще не понимаю, что делать дальше. Вырываться? Как-то по-детски.

Колокольчик на двери звякает. Я оборачиваюсь и с облегчением выдыхаю. Бекетов!

— Извини, это ко мне, — с чистой совестью выскакиваю из-за стола. — Привет!

— Это че за хмырь? — выдает Сергей вместо приветствия. — Какого хера ты с ним любезничаешь?

И такая от него ярость исходит, что у меня на затылке приподнимаются волосы.

— А ты… какого хера со мной так разговариваешь?

— Сара!

— Я отвечу на твои вопросы, когда ты сменишь тон.

— Я спросил!

Руки чуть дрожат. Но я не собираюсь давать заднюю. Развернувшись на пятках, возвращаюсь к столу.

— Так вот, Валер. Никакого счастливого воссоединения с сыном не будет. Рожай своих детей и нянчись с ними. А нас с Давидом оставь в покое.

— Не могу.

— Смоги.

— А может, он сам решит, чего хочет? Взрослый ведь парень.

Ага. Сейчас. Тогда мне придется рассказать сыну то, что я никогда не планировала рассказывать. Ну, или смириться с тем, что мой добрый мальчик примет Валерку в семью. Сердце у моего сына большое. Места всем хватит.

— Тебе пора. Счет я оплачу.

— Вообще-то я сам платежеспособный, — оскорбляется Валерка, вставая.

— Ну, как хочешь. И да, Валер, не вздумай сунуться к Даве. Я тогда маме не позволила тебя