Ия, или Вторник для романтики - Георгий Гуревич

- Сэр (самым строгим тоном), кажется, вы нарушаете договор. Вы пошло ухаживаете. Уберите руку тотчас же. Что стоят ваши слова насчет дружбы, дружбы, чистейшей дружбы? Право, вас следует наказать. Следующий вторник мы пропустим вам в назидание. Кстати, мне пора готовиться к экзаменам.

И напряжение исчезло. Словно выключателем щелкнули.

Но как Алеша испугался! Даже побледнел, даже заикаться стал. Начал извиняться, уверять, что никакого ухаживания не было, ничего такого он не имел в виду. Понес что-то несусветное, будто встреча с Ией необходима для ритмичной работы ОКБ, все подгоняется ко вторничному отчету в "Романтиках", даже сама машина привыкла к испытаниям в понедельник; пропущенная встреча сорвет выполнение месячного плана. Неделя без "Романтиков" пропащая, все равно как прогул. Ия обязана простить его, просто обязана, в интересах графика пожертвовать собой, прийти хотя бы на полчаса.

В конце концов Ия милостиво согласилась не принимать во внимание нескромность Алешиного мизинца.

Что ж, объяснение не состоялось, но объяснение состоялось. Ия любила и была любима. Слова о любви, правда, не были произнесены вслух, но Ия могла и подождать. Даже намеренно отложила, отодвинула слова в будущее. Счастье придет, пока что можно посмаковать его приближение. Право же, ожидание счастья не хуже самого счастья.

Прекрасный был вечер, может быть, лучший в жизни.

К сожалению, единственный, неповторимый, не повторившийся.

11

В среду днем отцу стало худо на работе.

Закружилась голова, полки и папки с историями болезней поплыли по часовой стрелке снизу влево и наверх, никак не хотели остановиться, улечься на свое место. Доктор присел на порог, чуть отдышался, сам дошел до кабинета директора, поехал домой на трамвае зачем-то, привык не облегчать жизнь, а заставлять себя вытерпеть. И зря. Дома он упал на пол, пришлось звать соседей, чтобы положить его на кровать. У него отнялись рука и нога, вся правая половина тела. Врач из поликлиники произнес страшное слово "инсульт", удар - по-старинному.

Несколько дней прошли как в угаре. Дверь в квартиру не закрывалась. Медицинские сестры сменяли врачей, врачи - сестер. Наскоро занимая у соседей десятки и четвертные "до завтра", Ия моталась по больницам, разыскивала каких-то знаменитых профессоров-целителей, которые будто бы могли помочь. Профессора, поддавшись мольбам, приезжали, говорили все одно и то же: кровоизлияние в мозг, покой, покой, покой, не тревожить, не волновать, не трогать, не ворочать. Если ночью не станет хуже, непосредственная опасность минует. Некоторые прописывали какое-нибудь особенное лекарство, которое можно было достать только через союзное министерство. Ия добывала особые лекарства, капала обыкновенные, ставила грелки к ногам, приносила из аптеки кислород в подушках и банки с пиявками, мыла дряблую кожу за шеей, чтобы разборчивые кровопийцы не отказались присосаться, и опять мчалась в паническом ужасе уговаривать какую-нибудь знаменитость, страшась, что сделано не все возможное, где-то таится спасительное средство, кому-то известен спасительный рецепт.

Непосредственная опасность все же миновала. В воскресенье врачи сказали, что отец будет жить. Восстановятся ли речь и движения, сказать пока трудно. Может, и восстановятся постепенно. Месяца через три будет яснее... будем надеяться на лучшее.

Ия поспала, кажется, в первый раз за всю неделю, немножко прибралась, выкинула грязные бинты с бурыми пятнами, вымыла пол, заказала тете Груне диетическое меню. И тут встал вульгарный вопрос: деньги.

До сих пор Ия знала только один способ добычи денег: прийти к отцу в кабинет вечерком, потереться носом о пиджак, промурлыкать жалобно: "Папка, ты будешь меня презирать, но мне ужасно хочется новые туфли. Лаковые так надоели! И вообще они вышли из моды. Сейчас носят на высоком каблуке. Не могу же я быть хуже всех".

И отец, ласково взъерошив волосы дочке, со снисходительным вздохом отодвигал правый ящик стола: "Ох и кокетка ты у меня!"

Но сейчас спрашивать не приходилось. Отец лежал недвижно, какой-то незнакомый, беспомощный, с искривленным ртом, сам с жалобной надеждой глядел на дочку, что-то силился вымолвить половиной рта.

Ия без спроса полезла в правый ящик, денег там не оказалось. Нашла только сберкнижку, на счету не слишком много: семьдесят два рубля с копейками. И на те в сберкассе запросили доверенность. Отец расписаться все равно не мог. Ия побежала за пособием к нему на работу. Там ее направили в кассу взаимопомощи, но председателя кассы не было, он только что ушел в отпуск. Соседки по дому, те, что одалживали десятки и четвертные, посоветовали Ии снести старые вещи в скупку. Что-то удалось продать - даже на отдачу долгов не хватило бы. Что-то Ия сдала в комиссионный, ей велели справиться через две недели. Усталая от очередей в душных коридорчиках магазинов, Ия возвращалась домой в самую жару. И тут вспомнила, что сегодня вторник. Переодеться успеет ли?

Алеша уже дожидался в "Романтиках", сидел за третьим столиком. Увидя Ию, привстал с нетерпением. Поздоровался с обиженно надутыми губами и сияющими глазами. Ия опаздывала, но пришла все-таки. У него был ворох новостей, он торопился выложить. Произошло чудо. Волков сотворил чудо нечаянно. На очередное испытание он привел авторитетную комиссию. Алеша привык к комиссиям, даже имена-отчества не мог запомнить. А оказывается, там был один товарищ примечательный... в общем, из тех, чью фамилию узнают из некролога, читая, что ушел некто, дважды герой и четырежды лауреат.

"Ваши машины на Ио хорошо бы послать", - сказал этот "дважды" и "четырежды".

- Друг-девушка, ты помнишь, что такое Ио?

У Ии в голове вертелось что-то мифологическое. Ио - возлюбленная Юпитера, ревнивая жена превратила ее в корову. А ради Европы - другой возлюбленной - легкомысленный бог сам превратился в быка. Еще Леда была, к этой он явился в образе лебедя, а к Данае - золотым дождем.

- Стыдись, девушка, одна любовь у тебя в голове. Я про астрономию говорю. Ио и Европа - спутники Юпитера. Ио вроде нашей луны, только вулканы страшнейшие и орбита примерно такая же и тоже обращена к своей планете одной стороной. В общем, астрономы с давних пор целятся на Ио, считают, что именно там должна быть главная база йовографии, то есть юпитероведения. На Ио надо жить и оттуда пикировать на Юпитер.

Но все это пока не для людей. Полет туда четыре года и обратно четыре года. На пути опасный пояс астероидов. Вокруг Юпитера радиационные пояса похуже земного. Облучение смертоносно. Сила тяжести на Ио лунная, облегченная, расслабляющая, на Юпитере - трехкратная перегрузка. И двадцатикратная при выходе из пикирования. И газовая толща с давлением в тысячи и сотни тысяч атмосфер. И сто пятьдесят градусов мороза на поверхности, а в недрах, вероятно, сотни тысяч, если не миллионы.