Мужчина в колготках - Александр Валерьянович Песков

Все было, как на настоящей свадьбе — тосты, песни, застольные разговоры. Смотрю — Лиза моя начинает оживать. Даже как-то помолодела. Общаться начала, принимать участие в беседах…

Так мы провели за столом часа два-три, после чего она встала и сказала:

— Ну все, я пошла.

Мы сердечно попрощались. Я, как и обещал, дал ей еще одну бутылку водки. Больше я ее не видел.

Прошел буквально месяц. Мне звонит Надя и говорит:

— Сань, тебе надо зайти в паспортный отдел.

— Что случилось?

— У тебя жена умерла.

— Как??

Оказалось, Лиза где-то поранила гвоздем ногу. Естественно, к врачу обращаться не стала. В итоге — гангрена и очень быстрая смерть. Я на похоронах не был, честно скажу, но денег дал, а Надежда все сделала как надо. Светлая память…

* * *

Вспоминая все это, я до сих пор испытываю невероятную благодарность к людям, которые мне помогали. Не будь Володи и Нади, которые буквально насильно отправили меня в загс, кто знает, какой была бы моя история.

Так у меня появилась своя комната в коммуналке. Потом я выкупил всю квартиру. Около года мы ее выветривали. И зимой, и летом окна были открыты. Сняли слой обоев толщиной сантиметров пятнадцать. Все они были пропитаны мочой. Представляете, какой там стоял запах…

Потом, когда в квартиру стало можно заходить без тошноты, сделали там ремонт. После смерти моей любимой тещи Валентины Степановны я перевез в эту квартиру свою семью. Мы с Галиной опять зарегистрировались, чтобы и она, и дочь смогли прописаться в Москве.

* * *

Еще до приезда Гали и Даши в этой квартире со мной произошло не самое приятное происшествие. Были лихие 90-е, и артисты, как и многие тогда, находились под пристальным вниманием криминала. Неизвестно было, как тебя вычисляют, кто и когда к тебе придет. Но мы все были на виду.

Мы жили в этой квартире с моим директором Володей и его другом Ранцевичем, молодым парнем из Кенигсберга, он помогал нам по хозяйству. Двери всегда были нараспашку, к нам постоянно кто-то приходил: друзья, близкие, происходили какие-то тусовки, как это и положено в молодые годы.

В тот день нас в квартире было пятеро. Каждый занимался своим. Я сидел в гостиной и только открыл бутылку коньяка, как раздался звонок в дверь. «О, — думаю, — гости!»

Ранцевич пошел открывать. Дальше все происходило, как в плохом кино. В квартиру ворвались пять человек с пистолетами. Ребят разогнали по комнатам, связали. Тот, который выглядел как главный, дал команду — артиста не трогать. Я так и остался сидеть на диване.

Он подсел рядом и говорит:

— Сань, я так хотел с тобой познакомиться. Я тебя видел по телевизору, в тюрьме…

Его циничный тон меня покоробил, но виду я не подал. Говорю спокойно:

— Ну давай, познакомимся. Вот я коньяк открыл. Будешь?

— На работе не пью.

Меня эта фраза прямо взбесила! Но внешне я — само спокойствие. Отвечаю:

— А я выпью.

Наливаю коньяк в бокал, пью. А самого — трясет. Пистолеты стоят у висков. Просто кошмар… Ребята связанные, причем все по разным комнатам. Контакта никакого, даже глазами ничего не можем друг другу показать, как выйти из положения — непонятно.

При этом все происходит тихо, спокойно, без криков. Просто пистолеты — и все.

Тут он говорит:

— Ну давай, что есть.

— Да ничего нет.

Прищурился:

— Так прямо и ничего?

А мы как раз вернулись с гастролей по Америке, и у меня было очень много красивой бижутерии под золото, она лежала на виду. Бандит заметил.

— О, а это? Зачем врать-то?

Довольные, забрали они эту бижутерию. Я не стал их разочаровывать, что это не золото. А еще рядом с этим «богатством» у меня лежал конверт — я собирался отдать долг одному своему приятелю и приготовил там 1,5 тысячи долларов. Его, конечно, тоже заметили и забрали.

И все бы, в общем, обошлось, но один из бандитов явно был под наркотиками, неадекватен. Ему что-то померещилось, и когда они уже собрались уходить, он всадил нож в горло моего директора Володи.

Вот тут я открыл рот. Крикнул на них:

— Пошли быстро отсюда! Мне надо «скорую» вызывать!

Нас всех заперли в ванной. Я вижу, что Володя уже «уходит», весь в крови. А они дверь подперли холодильником, предупредили — пять минут никому не звонить! Потом я выяснил, что это были так называемые гастролеры.

Как только они ушли, я всех развязал, выбили дверь, холодильник на полу, смогли выбраться — вызвали «скорую». Володю спасли. Лезвие остановилось в пяти миллиметрах от сонной артерии.

Буквально на следующий день я ехал на концерт мимо строящегося тогда Смоленского пассажа. Проезжаю и вижу: стоит один из вчерашних бандитов и увлеченно любуется стройкой. Не знаю, может быть, надо было вызвать милицию, а может, дороже бы обошлось… в общем, я его увидел, никому ничего не сказал и проехал мимо.

* * *

Впоследствии наши с Володей пути разошлись. Он купил себе однокомнатную квартиру недалеко от моей.

Спустя несколько лет я перевез семью и через какое-то время ушел из этой квартиры. А Галина подружилась с Володей, он нянчился с Дашкой.

Так прошло еще 15 лет. Володя решил вернуться в Калининград. Купил там квартиру, сделал ремонт. Накануне того дня, когда ему нужно было расплачиваться со строителями, он был в гостях у того самого Ранцевича, который когда-то жил у нас в московской квартире и открыл дверь бандитам. Он тоже давным-давно вернулся в Калининград и сделал к тому моменту себе неплохую карьеру на местном телевидении.

Посидели, пообщались хорошо. Володя собрался уезжать домой, встречаться со строителями. Прощаясь, сказал:

— Ну что. Пошел я в новую жизнь.

Дома он встретился с начальником бригады, которая делала ему ремонт. Только вот тот оказался не только строителем. Решил, что той суммы, на которую они договаривались, ему будет мало. Оглушил Володю. Потом подошли еще двое…

В девять утра в квартиру пришла сестра Вовы. Все стены была в крови. У Володи — полголовы снесено лопатой, которая валялась рядом. Видимо, была драка, и Вова ранил одного из нападавших, и тот убегал от него. Это было видно по следам крови. Этого человека нашли по анализу ДНК в Прибалтике, двух других, наверное, уже не найдут…

Хоронили Володю без меня — у меня в тот день был концерт, который никак нельзя было отменить. По какой-то ужасной традиции я никак не могу попасть на похороны дорогих мне людей. Не был у отца и вот у Володи тоже…

От нашей семьи в Калининград поехала Галина.