Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки - Алма Бонд

Вообразите, как бы вы себя чувствовали, если и день, и ночь вас пытался бы затащить в постель тот, с кем вы не желаете заниматься сексом? Какое-то время я думала, что терпеть ее домогательства — это цена, которую я вынуждена платить, чтобы продолжать пользоваться ее услугами. Но в конце концов, я получала столько, сколько хотела, и поэтому решила раз и навсегда не поддаваться, независимо от последствий.

Однажды ночью она внезапно схватила меня и сказала:

— Мэрилин, я хочу любить тебя.

Я не раз оказывалась в подобной ситуации и знала, что должна проявить определенную жесткость и дать ей понять, что настаивать бесполезно. Поэтому я резко оттолкнула ее руки и твердо произнесла:

— Наташа, ты не должна меня любить. Просто учи меня.

В ту же ночь мне приснился короткий приятный сон, в котором мудрая женщина, которая, кстати, была похожа на вас, сказала мне: «Любить значит учить». Я рассказала Наташе свой сон и обратилась к ней с просьбой:

— Я польщена, что ты любишь меня, Наташа, но, пожалуйста, проявляй свою любовь таким образом, как подсказывает мой сон.

Это был один раз из немногих за все время нашего знакомства, когда я видела, как она громко смеется. Я разозлилась еще больше и сказала:

— Люди не всегда получают от жизни то, чего они хотят, Наташа. Посмотри на меня. Я желала многого, не получила ничего и выжила. Ты — испорченная женщина! У тебя всю жизнь было то, о чем ты мечтала, и ты не знаешь, как поступать в иной ситуации. Но я ничем не могу тебе помочь. Если это означает, что при данных обстоятельствах ты больше не хочешь работать со мной, мне очень жаль, но пусть будет так!

Как вы думаете, изменилось что-нибудь, доктор? Конечно, нет! Она продолжала учить меня, имея возможность приставать ко мне еще шесть лет!

В 1948 году, как раз когда мюзикл «Хористки» вышел на экраны, Мэрилин понесла ужасную потерю. Ее любимая тетя Ана умерла от болезни сердца. Мэрилин была убита горем. Задыхаясь от рыданий, она сказала:

— Тетушка Ана была самым добрым, чутким и щедрым человеком на земле. Я не хотела жить в мире, где нет ее. У меня не осталось никого, с кем я могла бы разделить мои беды и надежды. Без нее «любовь» была бы лишь словом в словаре.

Помню, как, глядя на автомобили, с ревом пролетающие по шоссе, я думала, почему они не останавливаются? Разве они не знают, что тетушка Ана умерла? Все потемнело вокруг, и сначала я решила, что должен разразиться шторм. Но затем осознала, что это мрак, заполнивший мою душу.

Она оставила мне старинную книгу под названием «Гончар Палисси», которую я сохраню навсегда. Она была написана неизвестным автором в 1876 году. Когда я наткнулась в ней на фразу, сказанную гончаром: «Если я свободен в моей любви и в моей душе, значит я — свободный человек», я поняла, почему она завещала мне ее. Я позволяю себе читать только одну страницу за один раз, чтобы книга не заканчивалась как можно дольше.

Так типично для тетушки Аны, что она вложила в книгу записку: «Моя милая, дорогая Норма Джин: если ты будешь скучать по мне, читай эту книгу и помни, как сильно я люблю тебя. Мне очень жаль, что мне больше нечего оставить тебе, кроме моей любви, но знай, что она всегда будет с тобой и даже смерть не сможет отнять ее у тебя».

Грейс, доктора Годарда и меня провели для прощания к телу тети Аны. Она выглядела абсолютно так же, как при жизни, и было трудно поверить, что она умерла. Когда я подошла к ее гробу и наклонилась, чтобы поцеловать на прощание ее холодный, как лед, лоб, я выкрикнула:

— Не оставляй меня, тетя Ана! Как ты можешь так поступать со мной? — упала на пол и потеряла сознание.

Очнувшись, я выскользнула из часовни, не желая говорить с другими присутствующими на похоронах. Мне было слишком больно, чтобы утешать других. Я не могла успокоиться и проплакала целую неделю. Хорошо, что нужно было сниматься в «Хористках», а то, вероятно, я рыдала бы до сих пор. Если вдуматься, так и есть, — сказала она, вытирая слезы.

В мюзикле «Хористки» Мэрилин впервые исполняла сольные номера: «Каждому ребенку нужен па-па-папа» и «Любой может сказать я тебя люблю».

— Я, как никто другой, могла с чувством петь «Каждому ребенку нужен па-па-папа», — сказала она. — Никто лучше меня не знает, как это верно.

Она блестяще справилась с ролью в фильме и получила прекрасные отзывы. К сожалению, возможно, из-за отсутствия эффективной рекламы фильм не сделал сборов, на которые рассчитывали управляющие студии, и Мэрилин был потрясена, когда ее уволили из «Коламбии».

— Какие глупые люди, Мэрилин! — сказала я сердито. — Я уверена, что позже они сожалели об этом много раз.

— Увольнение после смерти тети Аны, — продолжала Мэрилин, — было слишком сильным ударом для меня. Я закрылась в своей комнате и проплакала еще неделю. Я ни с кем не разговаривала, и даже не ела и не расчесывала волосы. У меня было такое чувство, что я оплакиваю Мэрилин Монро, а также тетю Ану и мою так называемую карьеру. Я думала, что была идиоткой, считая себя привлекательной. Когда я решалась посмотреться в зеркало, я не видела наследницу Джины Харлоу, а лишь вульгарную, дешевую крашеную блондинку.

— Что у тебя есть? Ничего! — говорила я сама с собой. — Твоя так называемая красота — это шутка. А твой талант? Какой талант? Единственное, на что ты способна, — это убивать людей — вот что у тебя есть. Сделай одолжение себе и миру: прочитай страницу из книги тети Аны и отправляйся вслед за ней в могилу!

Потом я проспала целых два дня. Когда я проснулась, солнце сияло высоко в небе. Я вдохнула свежий воздух, который пах сиреневыми духами тети Аны, и решила дать себе еще немного времени и попытаться все исправить. И я справилась.

На своем следующем сеансе Мэрилин вернулась к рассказу о Наташе Лайтесс.

— Джон Хьюстон был первым режиссером, который заметил мою полную зависимость от мнения Наташи. Ему это очень не понравилось. Я не виню его.

Я тоже бы не стала. Я терпеть не могу, когда мои пациенты обсуждают каждое мое слово с кем-то еще. После каждой отснятой сцены Мэрилин смотрела на Наташу в поисках одобрения или критики. Вы можете сами это увидеть по ее взгляду вправо после первой сцены в фильме «Асфальтовые джунгли».

При окончательном подписании долгосрочного контракта с компанией «Двадцатый век Фокс» в 1950 году Мэрилин просила внести только одно изменение: Наташа Лайтесс должна быть принята на работу на студию в качестве ее персонального педагога драматического искусства. Наташа получала пятьсот долларов в неделю от студии плюс двести пятьдесят долларов за репетиторство Мэрилин, которые она платила из своего кармана. В отличие от большинства актеров и их наставников, Мэрилин зарабатывала меньше денег, чем ее педагог в первый год работы на «Фокс». Она подчеркивала: