Журнал «Вокруг Света» №12 за 1973 год - Вокруг Света

Он измерял высоту солнца в полдень и перед закатом и умел вычислить по этим величинам географическую широту своей обсерватории.

Он сочинял стихи на арабском языке, универсальном языке восточной науки, и подписывал их именем: Абу-р-Райхан.

Сестру хорезмшаха звали Райхан. Возможно, Бируни выбрал этот своего рода псевдоним в честь принцессы. Он был верным рыцарем и много лет спустя посвятил одну из своих книг все той же высокородной даме. Книга называлась «Вразумление начаткам искусства звездочета».

Абу-р-Райхан строит глобус

Говоря точно, он построил половину глобуса. Северную половину. «Я не жалел ни сил, ни денег, — писал он впоследствии, — и изготовил для мест и городов полушарие диаметром в десять локтей, чтобы определять на нем долготы и широты...»

Полушарие выглядело внушительно — более пяти метров по основанию и почти три в высоту. Нужно было встать на скамейку, чтобы дотянуться до мест, где солнце все лето «оставалось постоянно видимым, так что ночи не было».

Абу-р-Райхан чертил на глобусе сферические треугольники и дуги, определял координаты городов, в которых не был и даже не собирался побывать. А в его городе происходили тем временем важные события.

Кят, столица хорезмшахов, был захвачен эмиром Ургенча ал-Мамуном. Эмир возжелал власти над всем Хорезмом, и теперь, в 995 году новой эры или в 386 году по мусульманскому летосчислению, его желания исполнились. Шах Мухаммед ибн-Ахмед ибн-Ирак был взят в плен и торжественно казнен в Ургенче.

Математику и астроному Мансуру ибн-Ираку смерть не угрожала — знаменитые ученые всегда считались чем-то вроде ценного трофея. Зато пока еще безвестному его ученику следовало исчезнуть из Кята немедля. Победителей не интересовало происхождение Абу-р-Райхана, для них он был одним из приближенных покойного шаха и отвечал головой за все его грехи.

Жаль было глобуса. И еще жалел Абу-р-Райхан, что не догадался запомнить наизусть координаты городов, которые успел вычислить: «...Беда застигла меня врасплох, она погубила все упомянутое... Все кануло, как будто и не было богатым вчера».

Слава горы Табарак

На юго-восточной окраине современного Тегерана среди жилых кварталов сохранилась древняя башня и несколько вконец обветшалых руин. Они уцелели от города Рея, который процветал здесь десять веков назад. Рей был преимущественно торговый город — с базарами и бесчисленными лавками, складами, караван-сараями, где купцы совершали оптовые сделки, расплачиваясь не деньгами, но чеками. Чек — слово персидское. С любой улицы города можно было увидеть гору Табарак. Подъехав ближе, путник разглядел бы на ее вершине две белых остроугольных стены, поставленные рядом и соединенные невысокой аркой. Если смотреть сбоку, это дьявольское капище походило на скошенный плоский рог или гребень, венчающий гору.

Абу-р-Райхан придержал коня на каком-то перекрестке и долго смотрел снизу вверх на сияющий под солнцем храм, на эту великолепную мастерскую, о которой ему пока не стоило и мечтать.

Он знал, что там, на горе, между параллельными стенами установлена точно по меридиану массивная дуга (восемьдесят локтей в поперечнике!), обшитая медью, разделенная на 60 градусов, а те, в свою очередь, делятся на триста шестьдесят долей, и каждая равна десяти секундам.

Все это ему было известно еще в Хорезме, где много толковали об огромном секстанте, который построил рейский астроном ал-Ходженди. Но придворному астроному неприлично принимать у себя беглеца — никому не известного, нищего... Абу-р-Райхан подобрал повод и, повернув коня, отправился искать некоего исфаганского купца, для которого у него было письмо.

Персидские прихоти

Купец сказал: «Госту. — посланец аллаха. Дом у меня большой, живи и ни о чем не беспокойся».

В этом доме Абу-р-Райхан прожил год, а по другим сведениям — около трех лет. Дом был богатый, устланный персидскими коврами и узорными египетскими циновками.

«И видел я, что вся посуда у него — миски, уксусницы, солонки, тарелки, кувшины, чаши и даже сосуды для нагревания... — была из китайского фарфора. И дивился я проявленной им в этом деле заботе в целях украшения...»

Он вспомнил, что в глиняном деревенском замке дядюшки Мансура драгоценным и поистине богатым было собрание рукописных книг. А чашки и плошки поставлял местный гончар.

Нет, Абу-р-Райхан не мог понять своего друга, этого прихотливого исфаганского купца.

Братья из Рея

Одного звали ал-Хасан, другого ал-Хусейн. Братья вели крупную торговлю драгоценными камнями. У них были дела в Бадахшане (рубины, лазурит), и в Нишапуре (бирюза), и на жемчужных ловлях по берегам Персидского залива, и еще во множестве мест и городов, расположенных между Хотаном и Каиром.

Абу-р-Райхан записывал все, что они считали возможным рассказать. Самое интересное заучивал наизусть. Он уже видел однажды, как горят рукописи.

По этому поводу братья сказали, что их товар куда прочнее бумаги, однако огонь всемогущ. У благородного синего яхонта он отнимает синеву, делает его бесцветным, наподобие хрусталя. А простой желтый сердолик становится в огне темно-красным, и цена его возрастает.

Тут разговор пошел очень живо, потому что Хасан и Хусейн знали все о цене камней. А также о том, где они родятся и как их определяют по твердости, цвету, весу или подержав на языке, ибо известно, что янтарь, например, отличается вязким вкусом, а «белые яхонты имеют во рту вкус тягучий и холодный».

Полвека накапливал Абу-р-Райхан знания о бесчисленных видах и превращениях камней и в семьдесят без малого лет составил весьма обстоятельную «Минералогию». Там он описал свои эксперименты с минералами, вполне научные, по мнению нынешних специалистов, привел таблицы удельного веса различных камней, по большей части совпадающие с современными данными. И там же пересказал многое из того, что слышал от ал-Хасана и ал-Хусейна, — тринадцать великолепных историй о ювелирах и купцах, о царях, алхимиках, жуликах и прославленных на весь азиатский мир драгоценностях.

Затмение в Кяте

Он покинул Рей именно в то время, когда перед ним открылась наконец обсерватория на горе Табарак. Сам ал-Ходженди объяснял ему устройство секстанта, Доверительно сообщил, что стены, удерживающие сорокаметровую дугу, проседают и надо всякий раз проверять результаты измерений.

Может быть, Абу-р-Рдйхан, увидев вблизи инструмент и его создателя, разочаровался в обоих? Нет. Он написал трактат об этом грандиозном приборе, который, как он считал, «...превзошел все, что было построено до и после него, величиной и точностью». О главном астрономе города Рея он отозвался с восхищением, что вообще-то ему было несвойственно.

Маститый ал-Ходженди... Но Абу-р-Райхан спешил, У него было множество научных идей, были обширные планы и очень мало времени — всего-навсего жизнь минус двадцать четыре года.

Он условился с багдадским астрономом ал-Буз-джани наблюдать лунное затмение одновременно из Багдада и Хорезма и выехал в Кят. Он упомянул об этом в своей «Геодезии», таким образом его биографы получили точную дату поездки в Кят — 997 год.

В конце следующего года он был уже на пути в Гурган, область и город на юго-восточном побережье Каспийского моря. Там ждал его гурганский правитель, эмир Кабус, поэт и тонкий знаток арабской словесности.

Башня Кабуса

Кабусу ибн-Вашмгиру он посвятил первый большой труд «Памятники минувших поколений» — историю древних династий — с хронологией, которую Абу-р-Райхан выверил на основе астрономических исследований и расчетов, и множеством глубоких замечаний о религии, философии, обычаях и науке почти всех известных тогда народов.

Тем временем эмир Кабус тоже строил памятник — десятигранную кирпичную башню, свою будущую усыпальницу.

Она сохранилась до сих пор, эта башня высотою в пятьдесят метров, увенчанная куполом, который покрыт конической кирпичной кровлей. Вверху кровли круглое отверстие.

Купол и конус. Это напоминает один геодезический инструмент Абу-р-Райхана — полушар и конус с круглым диоптрическим отверстием в вершине. Сквозь диоптр на поверхность полушария падал солнечный луч, здесь наблюдатель делал отметку... Возможно, башенный купол с конусовидным шатром, пробуравленным в вершине, тоже предназначался для измерения высоты небесных светил. В таком случае эмир и звездочет, наверное, с одинаковым нетерпением поглядывали на строившийся мавзолей. Башня была выведена лишь на две трети высоты и украшена рельефной надписью: «Это высокий замок, принадлежащий эмиру Солнцу Доблестей...»

Впрочем, «Памятники минувших поколений» украсились тем же именем. Эмир был доволен. Теперь ему хотелось, чтобы его астроном занялся, некоторыми практическими проблемами гурганской внутренней политики. Говоря о политике, Кабус имел в виду усекновение голов своих подданных.