Девять карет ожидают тебя - Мэри Стюарт

— Сейчас я вам их отдам, да это вовсе не беспокойство. Это ванна не для меня, а для Филиппа. Вот и он. Заскакивай, Филипп, и не забудь про уши. Таблетки в сумке, сейчас я вам их дам.

Я не знала, как заговорить о том, что опять чуть не произошла трагедия, но посмотрела на нее и мысли мои приняли другое направление. Совершенно больной вид. Вот-вот потеряет сознание.

— Вы хорошо себя чувствуете? Может, посидите немного? Дать воды?

— Нет. Не волнуйтесь, дорогая. Я плохо спала и с трудом обхожусь без лекарства. — Она прислонилась к спинке кресла и закрыла глаза. Я протянула ей таблетки, она почти вцепилась в них. — Извините, что я вас побеспокоила. Все пройдет. — Она явно старалась сделать вид, что все в порядке. — Филиппу, похоже, очень весело…

— Да, у него все хорошо.

Я открыла перед ней дверь, там стояла Берта.

— Ой, мисс, вы меня напугали. Я как раз собиралась войти.

Тут она уставилась на Элоизу де Валми, и я быстро сказала:

— Мадам плохо себя чувствует. Мадам, разрешите Берте отвести вас в комнату. Я позвала ее разжечь огонь у Филиппа в спальне, но сделаю это сама. Берта, отведи мадам в комнату, позови Альбертину и побудь там, пока она не придет. Потом возвращайся.

— Да, мисс.

Я наклонялась перед камином Филиппа и размышляла о новой серьезной проблеме, которая к моему удовольствию отвлекла меня от мыслей более мрачных. Что это за таблетки, от которых, очевидно, зависит жизнь мадам? Она наркоманка? Это безобразная мысль, это просто снотворное, но некоторые люди не могут жить без снотворного. А зачем они понадобились ей именно сейчас? По ее виду у нее был нервный или сердечный приступ, ей явно требовалось какое-то другое лекарство. Но в конце концов я ничего в этом не понимаю, врач наверняка знает, как ее лечить.

Из ванны раздался очередной залп свиста и плеска. Появился Филипп с мокрой головой и раскрасневшимися щеками, очень чистый в ночной рубашке. С ощутимой гордостью он произнес:

— Я был в дюйме от смерти, правда?

— Правда.

— Большинство людей упали бы, да?

— Определенно.

— У них бы не хватило силы воли висеть и не дергаться, да?

Я обняла его и засмеялась.

— Слушай, не задавайся. И давай не будем говорить Берте.

— Почему?

— Тетя плохо себя чувствует, и не надо, чтобы до нее доходили волнующие слухи и ее огорчали.

— Хорошо. Но ты скажешь дяде Леону?

— Конечно. Странно, что он не слышал, как обрушилась балюстрада. Когда я приехала, он был в холле, а это было очень скоро после… А, Берта. Как мадам?

— Лучше, мисс. Она легла. Альбертина с ней и знает, что делать. Она говорит, что мадам спустится к обеду.

— Рада слышать. Она… приняла таблетки?

— Нет, капли. Они у нее в шкафчике рядом с кроватью. Альбертина их ей дала.

— Между прочим, Берта, разве не предполагалось, что ты будешь тут, пока меня нет?

— Да, мисс, но за мной пришел Бернар. Я шила кое-какое белье, оно понадобилось хозяину, а Бернар не мог его найти, хотя я сказала, где оно лежит.

— Понятно. Но это не должно было задержать тебя надолго.

— Нет. Но белья не было на месте. Кто-то его переложил. Пришлось искать его довольно долго.

Ей явно было интересно, что это я так к ней пристала, и я сказала:

— Филипп вышел играть на балкон и промок, пришлось засовывать его в ванну, а теперь он будет ужинать в постели. Ты принесешь сюда наш ужин, если не трудно?

— Конечно, мисс. Извините, мисс, но понимаете, Бернар спешил, и…

Она замолчала, покраснела и выглядела взволнованной.

Я подумала, что она-то явно не спешила и не старалась уйти, но сказала:

— Все в порядке, Берта, это не важно. Господин Филипп не младенец, в конце концов. Сам виноват, а теперь получает удовольствия, а нам — лишняя работа. Такова жизнь. — Я подтолкнула Филиппа к кровати. — Залезай, хватит тут стоять в ночной рубашке.

Я поужинала с мальчиком, как и обещала, поиграла, почитала книжку. Он был в прекрасном настроении, происшедшее принимало в его воспоминаниях все более героическую окраску. Кошмары ему, похоже, не грозили. Но когда я отправилась варить ему шоколад, он вдруг попросил разрешения пойти со мной. Стоял и смотрел, как грелось молоко, как я отмеряла шоколад и глюкозу. Мы вместе вернулись в спальню, я сидела с ним, пока он пил. А когда я сказала спокойной ночи, он так прижался ко мне, что я решила пока не идти к Леону де Валми и провела остаток вечера в своей комнате с открытой дверью, чтобы ребенок видел свет.

Я сидела перед камином такая усталая, будто мясо присохло к костям. Закрыла глаза. В голове толкались и суетились бесформенные мысли, серьезные, полуосознанные и чисто инстинктивные, и не давали отдыхать. Очень поздно к дому подъехала машина, я вскочила и побежала в комнату Филиппа. Он спал. Я вернулась к себе и начала раздеваться, вдруг кто-то постучал в дверь.

— Кто это?

— Берта, мисс.

— А, входи.

Она внесла сверток, смотрела как-то чудно.

— Это вам, мисс. Я думала, что может вы уже в кровати, но мне сказали отнести сразу.

— Нет, я не в кровати. Спасибо. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Она удалилась. Я развернула сверток. Какое-то время я смотрела на сверкающие серебряно-белые складки итальянского материала, потом увидела записку. «Не могу сказать, что искренне сожалею о поцелуе, но об остальном — точно. Я был озабочен кое-чем, но это не причина, чтобы срывать это на тебе. Может посчитаешь доставку твоего пакета искуплением и простишь меня, пожалуйста?P.P.S. Дорогая, не надо так, в конце концов это был всего лишь поцелуй». В этот вечер я бы дорого заплатила, наркотики это или нет, за таблетки мадам де Валми.

10

На следующее утро все казалось фантазией. Рауль рано утром уехал на юг в Бельвинь, я его не видела. Говорил ли с ним отец о происшедшем я никогда не узнала, во всяком случае мне никаких намеков не делали. Когда я набралась смелости и нашла своего работодателя в библиотеке, чтобы рассказать об очередном спасении Филиппа, он принял меня очень доброжелательно и углубился в себя только в середине разговора, что явно не относилось к моим личным проблемам. Леон сидел у большого стола. Когда я закончила рассказ, он минуты две молчал, перебирая пальцами бумаги, казалось, он обо мне забыл.

В конце концов он сказал:

— Снова. Второй раз за несколько дней. У нас очень серьезные основания быть благодарными вам. Нам повезло, что мы заимели такую предусмотрительную женщину, чтобы присматривать за Филиппом. Когда вы поставили туда лестницу?

— Вчера.

— Что вас заставило это сделать?

— Недавно я вышла на балкон, вспомнила, что перила расшатались, и потрогала камень. Он качался, но не опасно. Я решила, что надо об этом сказать, но, честно говоря, он не выглядел так уж плохо. Потом появилась машина, и я про это забыла. — Я не сказала, что это был вторник, а в машине сидел Рауль. — Вчера я собиралась ехать в Тонон и вышла посмотреть, будет дождь или нет. Тогда я вспомнила про перила, но так торопилась на автобус, что не стала их проверять, а просто положила поперек лестницу на всякий случай для безопасности. Честное слово, я собиралась вам сказать, как только вернусь. Извините.

Я покраснела.

— Не за что извиняться. Вы не каменщик. Балкон недавно осматривали, но не докладывали, что он требует срочного ремонта. У кого-то будут неприятности, увидите. Но тем временем давайте просто возблагодарим то, что вдохновило вас поставить туда лестницу.

— Может, это ангел-хранитель Филиппа.

— Возможно. Похоже такой ему необходим. Ну и что скажете, мисс Мартин?

— Ничего, — сказала я смущенно. — А почему вы такой спокойный? Я думала, вы рассердитесь.

— А я и рассердился. Но, как разумный человек, попридержу свой гнев для виноватых. Было бы некрасиво изливать его на вас. А тратить на стенания… Не в моем стиле.

Он развернулся в кресле и стал смотреть в окно, а я задумалась, почему, когда я с ним общаюсь, мне кажется, что я играю в пьесе. Все реплики расписаны заранее и точно известно, что прозвучит дальше. Оно и прозвучало, причем абсолютно неестественно.

— Когда ты калека, приучаешься к определенной… экономии усилий. Зачем приходить в ярость сейчас и по вашему поводу. Вы не виноваты. Как Филипп?

Вопрос перебил мои мысли о том, что он бы мне больше понравился, придя в бесцельную ярость, и прозвучал так неожиданно, что я подпрыгнула.

— Филипп? С ним все в порядке, спасибо. Испугался и расстроился, но вряд ли будут последствия. Думаю, он скоро все забудет, хотя сейчас весьма горд.

Леон де Валми продолжал смотреть в сад.

— Да? Дети — непредсказуемые создания. Le pauvre petit, будем надеяться, что на этом его приключения прекратятся.

— Не беспокойтесь, у него плохой период, но он скоро закончится. А когда вернется месье Ипполит?

Он быстро повернул голову. Кресло резко и неожиданно дернулось и прижало его руку к краю стола. Я заглушила его восклицание криком: