Самый заурядный попаданец в гоблина. Книга 1 - Сергей Валентинович Хабаров

соблазном для многих, неудивительно, что её в прошлый раз украли. Волос, кстати, у неё был тёмно-синего цвета. Своё уродство с такой красавицей было осознавать в двойне тяжело, как ни странно, её слабоумие и слепота были для него утешением. Умка не видела его лица, она вообще ничего не видела, но неплохо ориентировалась в пространстве и даже различала их с Катей. Пётр пытался учить Умку словам, получалось, но плохо, она не могла долго сосредотачиваться на чём-то и находилась в перманентном состоянии сексуального агрессора по отношении к Петру. Вода камень точит, и как то раз, когда оборона Петра уже стала прогибаться и он уже был готов сдаться на волю судьбы, их застукала вампирша. Катя ничего не сказала и ничего не сделала, но Петру показалось, что он почувствовал ревность носом. Одно дело, когда Умка шептала кличку гоблина в приступах страсти, а другое увидеть всё это своими глазами. Отношения с вампиршей у гоблина стали натянутыми. Началось всё на следующую ночь.

Вампирша заставила Умку стонать от удовольствия, нарочито громко, на следующую ночь всё повторилось, и на третью тоже. Пётр, как человек, получивший советское воспитание с самого начала, не одобрял подобного поведения. Но помнил крепко, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Мало ли, может, это у них тут такие традиции, бывают и более чудные вещи. Вон у Камчатских чукчей поговаривают, есть такая традиция, если ты оказался у кого-то в гостях, то обязан переспать с хозяйкой, иначе оскорбишь её мужа. Да и здесь он был по сути приживалкой. Через неделю такой жизни Пётр понял, чего пытается добиться вампирша, она хочет заездить Умку, чтобы та и не смела смотреть в сторону Петра. Странная ситуация получается, как в старом анекдоте, в котором муж перед тем, как уйти на работу прощается сначала с женой, потом с её любовником в шкафу. Пётр всё чаще чувствовал себя «третьим лишним». На месте Кати он бы себя выгнал, но вампирша почему-то так не поступает. Боится обидеть Умку? Вполне может быть. Ну что ж, если она не решается, то он сам сделает всё, что нужно. Две недели Пётр жил в таком режиме, пытаясь заснуть под охи и ахи за стеной, всё надеялся, что может что-то переменится. И кое-что действительно переменилось, теперь сразу за стонами Умки начинались стоны Кати, похоже, она её кое-чему научила. Если раньше у него были какие-то сомнения, что его выживают, то теперь они отпали. На утро Пётр дождался, когда вампирша уйдёт на службу, потом запер Умку в их общую с Катей комнату. Он напёк вчера пирогов, так что Умка без дискомфорта доживёт до вечера, главное только, чтобы не забывала, где у них туалет, а то заделает всё. Что сказать Пётр так и не придумал, поэтому просто оставил записку на столе, что, мол, всё понимает и не смеет больше стоять между ними, поэтому постарается устроиться самостоятельно. Записку он писал на русском так, как другие языки он худо бедно понимал, но писать на них не мог. Когда Пётр уходил, Умка плакала, стучала с той стороны и звала Сталина. Кровью сердце обливалось, вот как она это делает? Он же ей ничего не объяснил, а она поняла всё без слов. Похоже девчонка сильно к нему привязалась. Ну ничего переживёт, как там вампирша говорила: «память слабая, надолго никого не запоминает».

Глава 4 "Зелёный чистильщик"

Выйдя за порог, замотанный в тряпки, словно мумия, Пётр ненадолго задумался: а куда ему идти? В поселении он знал только два места — управу, в которой жила Катя, и офис чистильщиков. Собственно, в последнее место он и направился. Скрывать свою личину ему помогала маска-балаклава с дырочками для ушей, а слишком длинные ушки скрывали специальные чехлы на капюшоне. Чтобы максимально уменьшить постороннее внимание к себе — плащ, что ему сделали из жёлтого дождевика, теперь со стороны он походил на ребёнка. С ним даже попытались поиграть другие дети, когда он выгуливал Умку, от детей он отмахался, а вот эльфийка с удовольствием с детьми игралась. Теперь, когда её отмыли и подстригли, народ от неё не шарахался. Умку знали давно и за детей никто не беспокоился, от эльфийки зла ещё не видели.

Дождя на улице не было, но то, что в ясную погоду он ходил в дождевике, никого не смущало — приближалась зима и на улице было довольно сыро само по себе. От рассказов Кати, Пётр узнал, что как таковой привычной зимы здесь не бывает. Температура, конечно, опускается, но снега здесь никогда не видели, просто наступает сезон дождей и слякоти.

Виной этому явлению — королевство Рафния, можно сказать, континентальная кормилица. В Рафнии никогда не бывает зимы, там царит круглое лето, позволяющее снимать до восьми урожаев в год. А всё потому, что там высокая концентрация высших эльфов — самых могущественных магов этого мира. Они сделали так, что в Рафнии круглый год поддерживается стабильная температура в двадцать пять градусов, а в курортных зонах и того выше. Чтобы орошать водой свои обильные поля, стихийные маги гонят с Западного океана воздушные массы богатые влагой. Рафния имеет вытянутую по широте форму, и проходящие через неё воздушные массы отдают влагу, но взамен сильно нагреваются. В результате образуется эффект горячей трубы, прогревающий воздух аж до пограничья.

Петра всё ещё смущала вся эта вакханалия с магией, раньше он об этом и не подозревал. Считал мракобесием, да и сейчас считает так, всё же пока слышал о магии, но ни разу не видел. А вот местное этническое разнообразие, от которого просто рябило в глазах — этого сколько угодно. Причём причудливым это казалось только ему, а местные человеческие дети беззаботно резвились с другими детьми, имеющими звериные черты.

Пётр отдельно выделял именно зверолюдов, так как они имели наиболее специфический вид. Обычного ребёнка и ребёнка народности хоббитов друг от друга не отличишь, разве что хоббиты были значительно миниатюрнее простых детей и казались из-за этого моложе. Детей эльфов или гномов Пётр пока не видел. А вот зверолюды — да, здесь их было много, около половины всего населения Зул-Тара — это зверолюды, преимущественно кошачьи и собачьи. Были они все с разной примесью звериной крови: у каких — только хвостик, ушки да глазки изменены, а в остальном обычный человек, но бывают такие, как Марта, в которых с трудом признаётся человек. По рассказам Кати