Имя Звезды - Морин Джонсон

— Здорово, да? — сказал Джером.

Было действительно здорово. Я поняла, что ради этого и приехала. Ради этого вида. Этой ночи. Этих ребят. Этих ощущений, наполнявших воздух странным гулом.

— Полагаю, здесь не опасно, — проговорила Джаза, подходя поближе и обхватывая себя руками, чтобы согреться. — Здание заперто, а сюда так запросто не заберешься. Плюс вокруг полно полиции. И вертолетов.

Она указала на яркие прожекторы вертолетов, паривших в небе как огромные пчелы. С нашего места было видно целых три. Весь город был под наблюдением.

— Я думаю, что сейчас это самое безопасное место во всем Лондоне, — сказал Джером. — Главное — не свалиться.

Джаза попятилась. Я всматривалась вниз. Если упасть, рухнешь прямо на булыжник. Когда я снова подняла глаза, оказалось, что Джаза отошла к другому краю. Теперь мы с Джеромом вдвоем смотрели на небо и на площадь.

— Стоило того? — спросил он с улыбкой.

— Пока — да, — ответила я.

Он усмехнулся, отступил от края и сел.

— Время почти то самое, — сказал он. — А нам ни к чему, чтобы нас тут заметили.

Я села с ним рядом на холодную крышу. У Джерома все оказалось готово — в компьютере было открыто сразу несколько окон: сайты новостей и сайты про Потрошителя.

— Тебе ведь все это нравится, да? — спросила я.

— То, что людей убивают, мне не нравится, но… да, нас потом будут спрашивать, где мы были в тот самый момент. А момент-то исторический. Я хочу потом вспоминать, что я был в необычном месте, не там, где все. К примеру, здесь, на крыше.

Какой у него был вид… ветер раздувает волосы, профиль, прорисованный полусветом… Я теперь воспринимала Джерома по-иному. Он был уже не просто дружелюбным и странноватым пацаном, моим одноклассником. Я оценила его ум. Его авантюризм. Его ведь выбрали старостой, а это о чем-то да говорит. Я почувствовала, как во мне расцветает особая приязнь.

— И что теперь? — спросила, подходя, Джаза.

— Будем ждать, — ответил Джером. — Кэтрин Эддоуз убили между сорока и сорока пятью минутами второго. Так что уже скоро.

Часы показали 1.45. Потом 1.46, 1.47, 1.48, 1.49…

В новостях крутили одни и те же ролики, заполняли время повторяющимися кадрами: полицейские машины едут по улицам. Мне сделалось не по себе: вот мы сидим на крыше и ждем, когда кого-то убьют. Было ясно, что корреспонденты уже исчерпали запасы воображения на предмет, как бы еще сказать «пока ничего не случилось». Вернулись к описанию третьего трупа. Пришло подтверждение, что это действительно третье убийство, совершенное Потрошителем. Самое стремительное из всех — ножом по горлу.

Два часа. Пять минут третьего. Джаза встала, принялась подпрыгивать на пятках и растирать себе плечи, чтобы согреться. Я видела, что азарт ее тает с каждой минутой.

— Я хочу домой, — сказала она наконец. — Не могу больше здесь торчать.

Джером взглянул на нее, потом на меня.

— Ты хочешь остаться или…

В голосе слышалась легкая грусть. От этого у меня по всему телу побежали мурашки. Но отпускать Джазу одну было немыслимо, да, собственно, и самой потом возвращаться в одиночестве — тоже.

— Ладно, — сказала я. — Мы пойдем домой, вместе.

— Наверное, так оно и лучше, — сказал Джером.

Он спустился с нами по пожарной лестнице, довел до задней двери.

— Вы там поаккуратнее, — сказал он. — Пришлите эсэмэску, как доберетесь, ладно?

— Ладно, — ответила я. Слегка улыбнулась. Не удержалась.

Дверь захлопнулась, мы снова оказались на холоде. Возвращаться длинным окольным путем мне не хотелось — к частности, и потому, что по Восточному Лондону все-таки рыскал Потрошитель. Самый прямой и безопасный путь — перебежать через площадь, только именно здесь нас могут запросто застукать власти предержащие. Опасно заходить на Готорн в лоб. Но я все-таки хотела рискнуть.

Площадь освещена по периметру, но можно и не высовываться, например идти под деревьями, там тень и тьма.

Даже если Клаудия, допустим, пялится в окно, без инфракрасных очков ей ни за что не разглядеть, что это именно мы крадемся там между стволами. Я бы, признаться, не поручилась, что у Клаудии нет инфракрасных очков, однако она наверняка смотрит новости со всеми остальными. Ведь в последний раз мы видели ее именно за этим занятием. Общая комната находилась в задней части корпуса.

Джаза разглядывала площадь, видимо прикидывая в голове то же самое.

— Рискнем? — спросила она.

— Тут всего-то метров двадцать. Давай. От дерева к дереву, по-шпионски.

— По-моему, шпионы делают совсем не так, — возразила она, но все-таки нырнула вслед за мной в темноту.

Передвигались мы нелепейшими зигзагами, от дерева к кусту и снова к дереву, под ногами оглушительно хрустели листья. Оказавшись на другой стороне, мы вынуждены были перебежать мощенную булыжником улицу перед фасадом, а потом красться под окнами к задней стене здания. Свет в туалете был погашен. Мне помнилось, что мы его оставили включенным. Значит, кто-то сюда заходил. Выбравшись, мы притворили окно, однако оставили внизу щелку, чтобы открыть снова. Я подсадила Джазу, она ловко пролезла между прутьями и скрылась внутри. Я собиралась проделать то же самое и вдруг обнаружила, что рядом кто-то стоит. Мужчина, лысый, в сером костюме, который ему немного великоват.

— Вы ничего не нарушаете? — поинтересовался он вежливо.

— Ничего такого, — ответила я быстренько, едва успев подавить испуганный вскрик. — Мне сюда.

— Как мне кажется, вам не положено было выходить.

Что-то в нем было смутно знакомое, но я никак не могла сообразить что. Наверное, глаза, лысина, одежда. И еще в нем сквозило что-то жутковатое. Может, только потому, что вот посторонний мужик средних лет стоит на школьной территории и разговаривает с девчонками. Да, пожалуй. Это подходит под определение «жутковатого».

В окне возникла Джаза.

— Давай! — крикнула она шепотом, протягивая мне руку.

— Спокойной ночи, барышни, — проговорил мужчина и пошел прочь.

Забираясь внутрь, я расцарапала коленку о кирпич, однако долезла и буквально вывалилась в туалет. Мы быстренько поставили на место решетку и закрыли окно. Лихорадочно переоделись обратно в пижамы. В общей комнате по-прежнему стоял шум. Мы переглянулись, потом медленно зашагали по коридору. Идея состояла в том, чтобы с этакой небрежностью пройти мимо двери. Проходя, я заглянула внутрь. На ленте новостей бежала надпись: «ЧЕТВЕРТОЕ ТЕЛО ПОКА НЕ ОБНАРУЖЕНО». Джаза шла не останавливаясь, скользила по полу в пушистых носках.

А потом мы с ходу впилились в Клаудию, которая поправляла какое-то объявление на доске в вестибюле.