Упавшая с небес - Тереза Лири

За ужином они говорили о пустяках, Анна понимала, что Дуглас заново привыкает к ней, равно как и она к нему. Декорации и костюмы сменились, начался второй акт пьесы. Что ждет их в конце? Кто знает… Эти строки еще не написаны.

Когда ужин был окончен, Дуглас встал и протянул Анне руку:

— Пойдем?

Она догадывалась, куда они поедут и зачем, и… ждала этого предложения. Анна без лишних слов вложила свою руку в ладонь Дугласа.

Перед «мерседесом» Дуглас остановил ее:

— Анна, я не хочу ни к чему тебя принуждать. Если тебе нужно время, я согласен ждать, сколько потребуется.

— Это ни к чему. Я уверена. Поехали.

И правда, зачем отступать, когда все решено? Анна хотела быть рядом с этим мужчиной. Она пока не знала, в каком качестве, все зависело от того, что предложит он, но для этого надо провести хотя бы несколько дней вместе, посмотреть, как будут развиваться их отношения в новой ситуации.

Вспыхнувшее в ней чувство к Дугласу грозило перечеркнуть… все. «То ли я окончательно сошла с ума, то ли наконец одумалась», — решила она.

Квартира Дугласа оказалась огромной. Сама Анна жила в милой квартирке в северном пригороде Лондона, но та, конечно, никак не могла сравниться с этим поистине монументальным жилищем. Высокие потолки, количество комнат сразу и не определишь, гостиная — размером с конференц-зал в центральном офисе DR.

— Располагайся. — Дуглас кивнул на роскошный диван. — Я принесу нам выпить.

Он исчез в недрах квартиры, а Анна, положив сумочку на диван, принялась завороженно бродить по гостиной. Стены были увешаны картинами — пейзажи и бессмысленные натюрморты, изображения охотничьих трофеев. Анне не нравились такие картины, но о вкусах не спорят. У одного полотна, метр на два, она простояла несколько минут, рассматривая подробности. «И ведь не лень же художнику было выписывать узор на перьях убитого рябчика, рассыпавшиеся ягоды. Хотя, наверное, скучно ему было в своем… — Анна посмотрела на подпись, — …восемнадцатом веке. Ни Интернета, ни телевизора, сиди и рисуй рябчиков. А если рисовать не умеешь? Вообще заняться нечем».

Дуглас вернулся с подносом, на котором стояли бутылка вина и бокалы, лежали фрукты. Он снял пиджак и расстегнул ворот рубашки. Какой-то он все-таки непривычный, ничего не осталось от знакомого ей «фермера». Анна даже застеснялась немного, но это чувство быстро прошло.

Дуглас разлил вино по бокалам и приподнял свой:

— За нас!

— За нас! — легко согласилась Анна и, глотнув холодного вина, поставила бокал на столик…

Она так и не поняла, как получилось, что их руки и губы вдруг встретились. Еще мгновение назад Анна стояла, смакуя вино и размышляя о дурацком рябчике, а в следующий миг руки Дугласа гладили ей спину. И губы… Как она соскучилась по его губам! Вот отчего была тоска, вот чего ей хотелось: не только счастья видеть его, но и поцелуев, ласк, запаха, всего его, Дугласа Мак-Коннахи, кем бы он ни был на самом деле. Как глупо было винить его в чем-либо! Ведь владелец компании или фермер, это все равно он, ее Дуглас.

— Пойдем наверх, — шепнул он в кратком перерыве между поцелуями. — Терпеть не могу заниматься любовью в музее.

— А по-моему, это так романтично, — улыбнулась Анна, позволяя увлечь себя к лестнице. — Любить друг друга в окружении птиц и фруктов…

— Обязательно, — пообещал он, — но в другой раз.

Спальня, против ожиданий, оказалась совсем небольшой и очень уютной. Но сейчас Анне было не до изучения интерьера, потому что Дуглас снова завладел ее губами. Бретелька платья соскользнула с плеча, и вот уже само платье оказалось на полу, рубашка Дугласа полетела в один угол, брюки — в другой… Теперь они снова друг перед другом, знакомые до последней черточки, и в этом между ними ничего не изменилось.

— Анна, я люблю тебя…

— Дуглас…

Она не успела ответить ему словами, но ответила всем телом, всей душой. И он понял этот ответ, и принял его, как принимал раньше…

Что такое любовь?

…Когда она подходит ко мне и дарит тепло своих глаз, наполняя меня обещанием сбывшейся мечты.

…Когда легкий ветерок его дыхания касается моей щеки и моя кожа впитывает его каждой клеточкой.

…Когда ее губы едва слышно произносят слова, которые неизменно наполняют мое сердце щемящей нежностью.

…Когда его пальцы касаются моих волос, зажигая в них ласковые искры.

…Когда ее грудь прижимается к моей, и я ощущаю мягкость и упругость ее плоти.

…Когда его руки ложатся на мои плечи, заставляя дрожать каждую мышцу моего тела.

…Когда ее язык скользит между моих губ и выпивает из меня остатки разума.

…Когда я бросаю жалкие попытки контролировать эмоции и отдаюсь на волю чувств и желаний.

…Когда я на мгновение превращаюсь в примитивное животное, желающее овладеть самкой, и сжимаю ее в объятиях.

…Когда его тело расслабляется, и он вытягивается рядом со мной, давая мне возможность прийти в себя.

…Когда она поднимает глаза и ласкает меня взглядом, полным исходящей из самого сердца нежности…

…Когда мы одариваем друг друга силой и нежностью, принося мир вокруг нас в жертву нашим чувствам.

Анна лежала рядом с Дугласом и не понимала, как же это так: привычный ей мир перевернулся, а она чувствует себя так, будто наконец обрела опору. Дуглас был настоящим, и он был рядом. Так хорошо было касаться его кожи, прижиматься к нему всем телом…

А еще он любил ее.

Она тихонько засмеялась и ощутила вопросительный взгляд Дугласа.

— Я подумала, — объяснила ему Анна, — что в некоторых случаях принципы не имеют значения… Они просто перестают существовать. Есть кое-что намного более важное, чем принципы.

— Конечно, — улыбнулся Дуглас.

— Я ведь не собиралась тебя прощать. И это было для меня делом принципа, — призналась Анна.

— Я понимаю.

— И тем не менее я простила тебя, как только все вспомнила. И сейчас не жалею об этом. Спасибо, — шепнула она.

— Ты не должна благодарить меня. Наоборот, это я признателен тебе. — Он поцеловал ее в висок.

Анне показалось, что она готова умереть за то, чтобы еще получать от него такие вот короткие ласки. Ей вспомнилась старинная легенда о том, как боги разделили людей на половинки. По-видимому, в каждой легенде есть доля правды…

— Какая чудесная ночь. Я не хочу, чтобы она заканчивалась.

— Это далеко не последняя наша ночь, — улыбнулся Дуглас. — Скорее, первая.

— Первая была на озере, — поддразнила его Анна.

— Да, но только теперь мы по-настоящему узнали друг друга, — возразил он.