Отель «Манифик» - Эмили Дж. Тейлор

вошла в прачечную. Разумеется, никто из горничных не стал расспрашивать, куда же мы идем, так что и я прикусила язык.

Вскоре мы остановились у двойных дверей, обитых страусиной кожей и украшенных перьями с жемчугом. Надпись наверху гласила: Salon de beauté – «Салон красоты».

– Красиво, правда? – Беатрис бережно поправила одно из перьев и утерла глаза, смахивая слезу, набежавшую при виде двери. Такая реакция показалась мне чересчур бурной. – Мадам де Рев все здесь обустроила по образу и подобию «Мастерской чудес».

– А где это? – полюбопытствовал кто-то. Я тоже ни разу не слышала о такой мастерской.

– Это один из самых лучших дамских магазинчиков в Шампилье! Де Рев все свои парики покупает там. А здесь воссоздала их знаменитые примерочные. – Беатрис погладила перо, украшенное жемчугом. – Вот бы и мне увидеть их воочию!

– А ты не бывала в Шампилье? – спросила я. Он считался крупнейшим городом Верданна и славился своими каналами вдоль реки Нуар. Отель никак не мог обойти его стороной!

Беатрис покачала головой.

– Есть список мест, где мы не бываем. Шампилье в него входит. Увы, это строгий приказ метрдотеля. Но если мы вдруг туда попадем, я уже знаю, где проведу целый день…

Она уперла ладони в двери, легонько толкнула их, и нашему взору открылся просторный зал, обитый розовым плюшем и заставленный манекенами и всякими шелковыми диковинками. В самом центре вокруг гостей кружили работники, помогая им с выбором.

– L’Entourage de Beauté[8]. – Беатрис кивнула на персонал. – Тут трудятся сюминары, способные подчеркнуть красоту гостей.

Сюминар с желтоватой кожей и пером лимонного цвета тоже была здесь. Она поднесла перо к носу, сделала глубокий вдох, выдохнула желтое облачко на корсаж платья своей клиентки, а в это время другой сюминар обмотал ей талию нитью. Нить сама собой превратилась в изящный вышитый пояс, а третий сюминар тем временем прошелся по волосам гостьи фарфоровой кистью, и они завились идеальными локонами.

Кругом царили магия и розовый цвет. Даже работники «Свиты красоты» носили розовые ливреи.

Когда я была маленькой, маман почему-то считала моим любимым цветом розовый. Я не имела ничего против, но особой любви к нему не питала. Мне больше нравились оттенки драгоценных камней: изумрудов, сапфиров, ярких и глубоких, как океанская пучина, цвета формы капитанов, возвращающих корабль из долгого плавания, и легкомысленных героинь, убегавших в полночь на свидание с тайным возлюбленным. А вот ярко-розовый цвет, какой иногда бывает у пионов, очень нравился Зосе. Вот уж кто при виде всей этой картины наверняка залился бы смехом.

Стоило только вспомнить о сестре, и меня сковала тревога. Беатрис пообещала, что Зосю предупредят обо всех опасностях, которые подстерегают ее в отеле. И после странных выходок остальных горничных мне оставалось рассчитывать только на это – иначе меня одолевала паника. Я пообещала себе, что этим же вечером пойду искать ее комнату. Хотя, зная Зосю, наверняка она отыщет меня первой.

– Верхняя задвижка опять сломалась, – сообщила одна из горничных, вскинув бледную, растрескавшуюся от работы руку к верхней дверце высокого стеклянного шкафа, которая слегка покосилась и провисла.

Беатрис размяла запястья. Из-под рукава показалась крошечная жестянка. Беатрис сняла крышку. Мы все ахнули и отпрянули, когда из баночки поднялось блестящее облачко инструментов и полетело к поломанной защелке.

– Так ты сюминар! – заключила я.

Такие подозрения у меня были, но кроме стальной бабочки на плече, которая иногда хлопала крыльями, магия ничем не проявлялась – до нынешнего момента.

– Да, и прекрасно умею все чинить. Вот почему в подобных ситуациях всегда кличут меня. Вот почему меня сделали главной экономкой. – Беатрис легонько встряхнула волшебную баночку. – Всех сюминаров распределяют на высокие должности в зависимости от особых дарований.

– И твой дар – чинить сломанное?

– Как правило, так. Но эти ящички довольно своенравны. – Беатрис повела запястьем из стороны в сторону. Инструменты задвигались, звякая о ручку ящичка, но никаких чудес не последовало. – Дверцу заело, – заключила Беатрис, и инструменты поспешили обратно в жестянку.

Я задержала взгляд на коробочке – еще один волшебный предмет, наподобие серебряного ключа Кора! Потом мне вспомнились сюминары в розовых ливреях с катушками нитей, расческой, пером – вот тебе и новые волшебные помощники!

– А как все это работает? – спросила я. – Должно быть, Беатрис накладывает какие-то чары?

Беатрис открыла было рот, но следом поджала губы. Ее лицо приобрело осторожное выражение.

– Знаешь, небезопасно задаваться вопросами о сюминарской магии.

На этом разговор оборвался. Видимо, тема волшебства здесь под запретом…

Одна из работниц кивнула на сломанную дверцу шкафа.

– Чего так долго?

Беатрис покосилась на нее.

– А ступайте-ка в прачечную. Тут работы побольше, чем мне сперва показалось.

Отвесив быстрый реверанс, мы исполнили ее приказ. Остальные горничные послушно ушли, но я задержалась. В коридоре осталась еще одна горничная – она стояла и растирала себе виски. Это была Софи, та самая девушка, с которой мы познакомились в гостевом номере.

Я кинулась к ней.

– Что случилось?

– Голова разболелась. Бедняжечка, – подметила смуглая гостья в бирюзовой шубке, поспешившая к нам. В руках у нее был бокал шампанского. – У меня и самой так бывает, и врагу не пожелаешь.

– А у тебя раньше были головные боли? – спросила я у самой Софи.

– Ну… не знаю…

– Не знаешь?

– Не помню… – Губы у нее задрожали. – Пойду прилягу ненадолго… – И она удалилась, сжимая виски.

– Я ей предложила на улицу выйти, – сообщила гостья. – Свежий воздух всегда помогает, но она отказалась. Не любит, мол, выходить из отеля.

– Что? – Обитательницы Дома Безье тревожились, что солнце навредит их белоснежной коже, но отель-то далеко не всегда бывал в солнечных краях. Строго говоря, все, кто только стоял в очереди к чайной в Дюрке, только и судачили о том, где бы хотели побывать, если их возьмут. Отчасти именно поэтому они так жаждали поработать в отеле – чтобы увидеть дальние края. Это было одно из главных преимуществ работы, не считая встречи с миром магии. Но эта горничная не желала выходить на улицу, не хотела любоваться Дальней-Далью!

Это само по себе потрясало, но вкупе со всеми странными обстоятельствами, которые я заметила прежде, и вовсе повергало в ужас.

Настроение у меня до того ухудшилось, что даже цветочные узоры на обоях в коридорах, казалось, померкли, а лепестки стали опадать с пожухших бутонов. Слишком много всего подозрительного творилось в стенах отеля, и я никак не могла отделаться от чувства, что здесь таится какая-то опасность. Мне нужны были ответы. И я очень сомневалась, что смогу уснуть без них.

Я поспешила было к