Непознанный Мир Веры - Сборник

Преподобный Силуан Афонский (1866–1938)

Святые были такие же люди, как все мы. Многие из них пришли от больших грехов, но покаянием достигли Небесного Царства. И все, кто приходит туда, приходят чрез покаяние, которое даровал нам Милостивый Господь Своими Страданиями.

Умолк простивший мне грехи,Лиловый сумрак гасит свечи,И темная епитрахильНакрыла голову и плечи.

Не тот ли голос: «Дева, встань»?Удары сердца чаще, чаще…Прикосновение сквозь тканьРуки, рассеянно крестящей.

Философ по имени и жизни

Одним из первых среди духовенства в Петрограде погиб настоятель Казанского собора протоиерей Философ Орнатский. Это был блестящий проповедник-оратор, большой общественный деятель, широкий благотворитель и создатель многих детских приютов для бедного населения.

После октября отец протоиерей продолжал быть настоятелем Казанского собора, сделавшегося прибежищем для ищущих утешения в религии. Большевики зорко следили за деятельностью отважного старца и, чтобы устрашить священника, арестовали двух его сыновей, гвардейских офицеров, которые впоследствии были расстреляны.

Весной 1918 года чекисты явились на квартиру пастыря и арестовали его. Накануне батюшка отслужил в соборе панихиду по жертвам террора; расстрелы стали обычным явлением.

Прихожане собора встревожились за судьбу пастыря. Составилось несколько делегаций, которых большевики не приняли. Наконец, в одно из воскресений, после обедни, в сквере перед Собором собралась многотысячная толпа, состоящая главным образом из женщин, которая с пением молитв, хоругвями и иконами двинулась по Невскому проспекту, чтобы освободить отца Философа.

Из толпы вышла делегация, которую большевики приняли и уверили, что батюшку скоро выпустят, что он в полной безопасности. Толпа разошлась. В ту же ночь отец Философ был расстрелян.

Бывший рабочий Обуховского завода Павлов рассказал, как он, тогда шофер грузовика, возил на расстрел отца Философа и с ним целую группу:

«Да, что ж было делать, приходилось и на смерть людей отвозить, мобилизовали на это дело. Только в трезвом виде я этого не производил. Уклониться нельзя: тебя прикончат. Ну, выпьешь бутылку спирта покрепче и везешь. Чекисты нас баловали спиртом, а в норме ни за что машину не заведешь на такое дело. Больше всех запомнилось, как с батюшкой Философом Орнатским ехали… Батюшка умирал, как святой человек. В ту ночь мы с разных тюрем 32 человека взяли на грузовик. Говорили, что все — монархисты-офицеры. Были молодые, были и седые. Один говорил, что он полковник гвардии, и крепко ругал большевиков: „Погибнете вы, хоть через 20 лет, а все погибнете, как псы. Будет Россия опять, как Россия, а вы пропадете“.

Конвойные молчат, слушают. А батюшка успокаивает полковника и говорит: „Ничего, ко Господу идем. Вот, примите мое пастырское благословенье и послушайте святые молитвы“.

И стал читать то, что полагается, — отходную над умирающим.

Читает четко, твердым голосом. Читает и благословляет. Была темная, дождливая ночь… Все арестованные притихли и крестятся. Конвойные отвернулись. Меня жуть берет и хмель выскакивает. Приказано было вывезти за Лигово, на берег залива. Долго мы ехали, а батюшка все молитвы читал.

На мосте, на самом берегу, выгрузились и поставили всех рядом. Здесь уже ждали чекисты. Подходили с наганами и стреляли в затылок.

Батюшку рукояткой револьвера с ног сбили, а потом пристрелили в голову. Все убитые были брошены в море. Потом передавали, что труп отца Философа не утонул и его тело было выброшено волнами у Ораниенбаума. Там его тайком, говорят, и похоронили жители».

Есть другая версия его кончины.

По ней, батюшку расстреливали вместе с его двумя сыновьями. Его спросили: «Кого сначала убивать — вас или сыновей?» Батюшка ответил: «Сыновей». Пока расстреливали юношей, отец Философ, став на колени, читал «отходную». Для расстрела батюшки построили взвод красноармейцев. Те отказались стрелять. Позвали китайцев. Идолопоклонники, устрашенные чудесной силой и видом молящегося коленопреклоненного старца, также отказались. Тогда к батюшке подошел вплотную молодой комиссар и выстрелил в него из револьвера в упор.

Сон доктора

В 1925 году мне (митрополиту Вениамину — сост.) пришлось лечиться у одного известного в США, потом в Париже, доктора. Курс лечения был долгий, и мы о многом переговорили. Рассказывали о нем самом, что сначала он был неверующим, как большинство нынешних докторов и естественников. Но потом у него смертельно заболела любимая жена. Товарищи-врачи объявили лечение бессмысленным. Тогда он ночью стал горячо молиться: «Господи, если Ты есть, спаси жену мою!»

Утром с приятелем, доктором, который пришел собственно для того, чтобы убедиться в смерти больной, пошел в комнату жены. А она оказалась почти здоровой; скоро поправилась и совсем. И теперь живут благополучно. Доктор сделался верующим. А после даже был прихожанином одной из парижских церквей. И вот что он сам рассказывал мне на одном сеансе у него: «Я видел замечательный сон о патриархе Тихоне. Будто находился я перед каким-то огромным полем. Вдруг слышу чей-то голос: „Сейчас пойдет мимо Пресвятая Богородица“.

„Боже! — подумал я, — окаянный и грешный я человек. Как я смею увидеть Богородицу!“ И на меня напал страшный ужас. А в это время вдалеке послышался какой-то необыкновенный гром, величественные звуки. Я понял, что это идет Царица Небесная. И от страха упал на землю, боясь, как бы мне, грешнику, не увидеть Ее лица и не умереть. Гром, или иначе сказать, какой-то торжественный шум, гул, приближался все ближе ко мне. И вдруг я опять услышал голос: „Вот идет Божия Матерь за душою патриарха Тихона, со святителем Василием Великим, который много помогал ему при жизни в управлении Церковью“.

Шум пронесся дальше. Сон кончился. Я в страхе проснулся, с ясной памятью о необыкновенном видении. Утром я еду к митрополиту Евлогию и рассказываю ему все. И между прочим спрашиваю; „А причем тут Василий Великий?“ — „Да как же! — объясняет митрополит, — ведь патриарх Тихон до монашества назывался Василием Ивановичем Белавиным и носил имя в честь святителя Василия Великого“». Доктор, конечно, и не подозревал, что патриарх в миру был именинником на Новый год, в день святителя Василия Великого, и потому он не мог бы придумать во сне того, чего не знал. Ясно, что сон был сверхъестественным уже по одному этому признаку, но еще более поразился и доктор, и митрополит, когда на следующий день газеты принесли известие, что 25 марта, на Благовещение Божией Матери, ночью, скончался в Москве святейший Патриарх Тихон. Значит, доктор видел сон во время самой его кончины. И теперь он чтит его как угодника Божия.

Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея Руси.

Достойно примечания, что, значит, наши святые, имена которых даны нам при Крещении, пекутся о своих одноименниках не только, когда те носят их имена в миру, но даже и тогда, когда они постригаются в монашество и им дается новое имя, новый покровитель (преимущественно инок, хотя и не обязательно); прежний наш небесный Ангел, как обыкновенно говорится, не перестает промышлять о порученном ему при Крещении человеке. Да это так и должно быть, ведь иночество есть житие покаянное. Покаяние есть возобновление благодати Крещения, следовательно, пострижение есть тоже обновление и усиление благодати Крещения. И потому и новый иноческий покровитель только присоединяется к основному небесному попечителю, данному Богом при Крещении. из воспоминаний митрополита Вениамина (Федченкова)

Новый Иуда

Арестовывать священномученика митрополита Петроградского Вениамина чекистов привел бывший ученик митрополита, уже известный в городе проповедник отец Александр Введенский — будущий глава обновленцев. Несмотря на свою весьма сомнительную роль, он приветствовал архиерея как положено и протянул руки, чтобы получить благословение.

Владыка Вениамин благословения не дал и произнес: «Оставьте, отец Александр. Мы ведь не в Гефсиманском саду».

«Исповедуй меня»

Покойный архиепископ Мелитон (Соловьев), викарий Ленинградской епархии, с юных лет весьма почитал отца Иоанна Кронштадтского. До войны ему, еще священнику, приходилось сидеть в тюрьме и бывать в знаменитом «сером доме» на Литейном. Вот рассказ владыки Мелитона, записанный со слов его иподиакона:

Во сне ко мне является отец Иоанн Кронштадтский и говорит: «Исповедуй меня». Я говорю: «Батюшка, да что вы?! Как же я буду исповедовать вас?!» А он настойчиво повторяет: «Исповедуй меня». Мне пришлось повиноваться, он наклонил голову и назвал несколько незначительных грехов… В тот же день вызвали меня в «серый дом». Между прочим следователь спросил: «Вы почитаете отца Иоанна Кронштадтского?» — «Да», — говорю. «Вы считаете его святым?» — «Да, — говорю, — считаю». — «А вы могли бы поцеловать его портрет?» — При этом следователь подал мне небольшую фотографию батюшки. «Да, — говорю, — могу». Я перекрестился и приложился к портрету. «Ну, хорошо, — сказал следователь, — идите». И отпустил меня. И только выйдя от них на улицу, я сообразил, что означал мой сон…