Правильная революция - Сергей Кара-Мурза

Тогда бы и возникла конструктивная дискуссия. Но прочитайте ответ Маркса Бакунину или ответ Энгельса Ткачеву! Там и намека на Formen нет. В «Капитале» и дальше Маркс и Энгельс исходят из утверждения, что капитализм охватит весь мир, и отрицают государство и общину («азиатский способ производства») как «основание восточного деспотизма». Потому и остались Formen в рукописных тайниках, что Марксу требовалось категорически отстаивать евроцентристскую догму.

Второй подход к отрицанию принципиальных расхождений Маркса и Энгельса с народниками опирается на такой факт. В ноябре 1877 г. Маркс написал большое письмо в редакцию российского журнала «Отечественные записки» в ответ на статью Жуковского (псевдоним народника Н. К. Михайловского). В письме Маркс выражал протест против превращения русскими марксистами его теории «в историко-философскую теорию о всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы, каковы бы ни были исторические условия, в которых они оказываются, — для того, чтобы прийти в конечном счете к той экономической формации, которая обеспечивает вместе с величайшим расцветом производительных сил общества и наиболее полное развитие человека».

Письмо это написано очень уклончиво. В статье Михайловского речь шла об отношении Маркса «к усилиям русских людей найти для своего отечества путь развития, отличный от того, которым шла и идет Западная Европа» (эту цитату из статьи Маркс даже привел в своем письме по-русски). Читаешь письмо Маркса, которое явно стоило ему немалого труда — и не можешь уловить смысл ответа. Его можно трактовать и так, и эдак. И, даже несмотря на это, письмо не было отправлено по назначению! Оно было опубликовано в Женеве в «Вестнике народной воли» лишь в 1886 г. (а в России в 1888 г.), после того как Энгельс разобрал оставшиеся после смерти Маркса архивы, обнаружил это письмо и переслал его Вере Засулич. Скорее всего, Маркс не хотел даже таким уклончивым письмом ставить под сомнение идею о «всеобщности» законов исторического развития — и решил его не посылать.

К этой нереализованной попытке Маркса объясниться с народниками относится тезис Э. Хобсбаума, который часто повторяют и наши марксисты. Он сводится к тому, что Маркс высоко ценил русское революционное движение и ждал революции в России. Хобсбаум пишет: «Развитие революционного движения в России заставило Маркса и Энгельса возложить свои надежды на эту страну как на [колыбель] европейской революции. (Из всех фальсификаций, которым подверглась доктрина Маркса, нет более грубой и гротескной, нежели приписать ему мысль, будто единственная надежда на осуществление революции возлагалась на промышленно развитые страны Запада)».

Это суровое обвинение Хобсбаума в фальсификаци (к тому же самой «грубой и гротескной») принять никак нельзя. Никому и не требовалось «приписывать» Марксу мысль, что социалистическая революция может произойти лишь в промышленно развитых странах Запада — он сам излагал эту мысль в разных вариациях (см. хотя бы приведенный выше постулат из «Немецкой идеологии»). Уточненная формула Маркса была опубликована, после острых конфликтов с народниками, в 1882 г. в предисловии ко второму русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии» за подписью: Карл Маркс. Фридрих Энгельс. В нем сказано:

«Спрашивается теперь: может ли русская община — эта, правда, сильно уже разрушенная форма первобытного общего владения землей — непосредственно перейти в высшую, коммунистическую форму общего владения? Или, напротив, она должна пережить сначала тот же процесс разложения, который присущ историческому развитию Запада?

Единственно возможный в настоящее время ответ на этот вопрос заключается в следующем. Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на Западе, так что обе они дополнят друг друга, то современная русская общинная собственность на землю может явиться исходным пунктом коммунистического развития».

В эту формулу введены оговорки, искажающие проблему. Русская община конца XIX века не была и просто не могла быть «формой первобытного общего владения землей». С какой целью вставлено это слово? После реформы 1861 г. община не разрушалась, а именно укреплялась — и сам Маркс не раз обсуждал это необычное явление в других работах. Наконец, никому, в том числе народникам, и в голову не приходило ожидать, чтобы община «непосредственно перешла в высшую, коммунистическую форму». Говорилось о пути развития с использованием общины как социокультурной системы, как большого общественного института. Зная, как глубоко Маркс вник в проблемы пореформенной России, в том числе в проблемы общины, трудно принять эти три оговорки за искренние.

Но главное, в этом предисловии ясно сказано, что русская революция, позволяющая избежать «того же процесса разложения, который присущ историческому развитию Запада», возможна только в том случае, если она будет «дополнена» пролетарской революцией на Западе. И в этом процессе роль русской революции — «послужить сигналом» западному пролетариату. Эти уместные в предисловии к русскому изданию «Манифеста» смягченные выражения по смыслу совершенно не противоречат тому, что сказано в ответах Бакунину и Ткачеву.

А через десять лет (15 марта 1892 г.) Энгельс пишет народнику Н. Ф. Даниельсону (переводчику первого тома «Капитала») письмо, в котором устраняет всякие допущения. Он пишет: «Теперь обработка земли в крупном масштабе с применением машин является правилом и все более становится единственно возможным способом сельскохозяйственного производства. Так что крестьянин в наши дни, по-видимому, обречен на гибель.

Вы помните, что говорил наш автор в письме по поводу Жуковского: если Россия и дальше пойдет по тому пути, на который она вступила в 1861 г., то крестьянская община обречена на гибель. Мне кажется, что именно сейчас это начинает сбываться. По-видимому, приближается момент, когда — по крайней мере в некоторых местностях — все старые социальные устои в жизни русского крестьянства не только потеряют свою ценность для отдельного крестьянина, но и станут для него путами точно так же, как это происходило ранее в Западной Европе. Боюсь, что нам придется рассматривать вашу общину как мечту о невозвратном прошлом и считаться в будущем с капиталистической Россией. Несомненно, таким образом будет утрачена великая возможность, но против экономических фактов ничего не поделаешь».

Поразительно, до какой степени Энгельс здесь противоречит экономическим фактам. A.B. Чаянов пишет на основании строгих исследований: «В России в период начиная с освобождения крестьян (1861 г.) и до революции 1917 г. в аграрном секторе существовало рядом с крупным капиталистическим крестьянское семейное хозяйство, что и привело к разрушению первого, ибо малоземельные крестьяне платили за землю больше, чем давала рента капиталистического сельского хозяйства, что неизбежно вело к распродаже крупной земельной собственности крестьянам… Арендные цены, уплачиваемые крестьянами за снимаемую у владельцев пашню, значительно выше той чистой прибыли, которую с этих земель можно получить при капиталистической их эксплуатации. И это — не аномалия, а общее для России правило.

После 1905 г. покупка земли общинами и аренда земли у землевладельцев нарастала. Историк В. В. Кабанов пишет: «Все более определяющей становилась тенденция к перемещению центра тяжести сельскохозяйственного производства на хозяйство крестьянское, прогресс в мелкотоварных хозяйствах становился заметнее. Накануне Первой мировой войны крестьяне производили 92,6 % совокупного продукта (по стоимости) земледелия и животноводства, а помещики — только 7,4 %».

Позже, в 1893 г., Энгельс в письме Н. Ф. Даниельсону снова вернулся к вопросу об общине как основе для социалистических преобразований, сделав оговорку, что «инициатива подобного преобразования русской общины может исходить не от нее самой, а исключительно от промышленного пролетариата Запада».

В свете этого надо считать несостоятельными утверждения, будто Маркс согласился с взглядами народников на русскую крестьянскую общину (эта мысль в последние годы часто повторялась со ссылкой на переписку Маркса с Верой Засулич). Хобсбаум пишет об этом предполагаемом повороте Маркса:

«Интересно отметить, что его точка зрения — в известной мере неожиданно — склонилась к поддержке народников, которые отстаивали тот взгляд, что русская крестьянская община могла создать основу для перехода к социализму без необходимости ее предварительного разрушения посредством развития капитализма. Можно сказать, что эта точка зрения Маркса рассматривалась как не вполне соответствующая всему предыдущему развитию взглядов Маркса и русскими марксистами, которые в этом пункте противоречили народникам, и более поздними марксистами. Во всяком случае, эта его точка зрения не получила подтверждения. Сама формулировка этого мнения Маркса отражает определенную долю сомнения, возможно, из-за того, что ему было трудно аргументировать ее теоретически».