Задача без неизвестных - Александра Шервинская

вред словом или делом, будет отвечать передо мной. Да будут мне свидетельницами Луна, богиня Геката и моя госпожа Смерть.

Кровь, успевшая чуть-чуть подсохнуть на руке, вдруг вспыхнула серебристым светом и словно растворилась.

Я хотел было опустить рукав, но тут произошло то, чего не ожидал никто, и я в том числе. Савелий стремительно закатал рукав свитера и быстро полоснул по руке откуда-то извлечённым ножом. Показалась кровь, и зазвучали слова:

– Я, Савелий Изюмов, пограничник, признаю некроманта Антония своим наставником и братом, если будет на то его желание. Клянусь быть рядом с ним в бою и в мирной жизни и понимаю все последствия своих слов и действий. Да будет Луна свидетельницей моей клятвы.

Сказать, что я был поражён, – это ничего не сказать. Судя по ошеломлённой физиономии Лёхи и абсолютно круглым глазам Фредерика, они пребывали в не меньшем потрясении. Но нужно было срочно реагировать, пока мой новый подопечный кровью не истёк прямо тут.

– Я принимаю твою клятву, пограничник Савелий, и рад назвать тебя своим учеником и братом.

И снова вспыхнул лунный свет, подтверждая, что слова услышаны. Вон, наверное, моя госпожа повеселилась-то! Но она наверняка довольна: получить в своё распоряжение целого потенциально очень сильного пограничника – это удача даже для такой силы, как она.

– Ну вы, блин, даёте! – через какое-то время отмер Лёха и затряс головой. – Не, это, конечно, круто и всё такое, но, Сава, с чего вдруг?!

Мне тоже это было чрезвычайно интересно, так как Савелий совершенно не был похож на человека, склонного к импульсивным и необдуманным поступкам.

– Сон я видел, – негромко ответил он и со вздохом уселся на диван. – Ты не сердишься за моё самоуправство, Тоха?

– Нет, – я действительно испытывал глубочайшее недоумение, но никакие негативные чувства меня не одолевали. Наоборот, было ощущение, что сейчас произошло что-то очень важное и очень правильное.

Глава 9

После того, как я внезапно обзавёлся не только подопечным, но и родственником – знать бы ещё, как этот благородный, но опрометчивый поступок скажется на нас обоих – мы достаточно быстро собрались и покинули пока ещё не обжитой дом в Сосновой.

Всю обратную дорогу Лёха и Фредерик косились на меня, но никакой критики себе не позволили. Видимо, в произошедшем действительно не было ничего негативного для меня, так как в ином случае Фред точно молчать не стал бы.

Придя домой, я выяснил, что обед будет через полчаса, и набрал Саву.

– С Топлевым договаривайся на завтра, – я решил, что настало время инструктажа, – лучше всего – на вторую половину дня, я тогда кое-что с утра успею сделать. Впрочем, полагаю, именно это он и предложит, так как ему тоже подготовиться нужно.

– А он не почувствует, что между нами есть связь? – вдруг спросил Савелий, в голосе родственничка послышались виноватые нотки.

– А вот раньше надо было думать, – проворчал я, хотя на самом деле, как ни странно, совершенно не сердился, – инициатива, друг мой, она всегда наказуема.

– И всё же? – настойчиво переспросил Изюмов.

– Да не почувствует он ничего, – успокоил я его, – печать я на тебе не ставил, ибо уже без надобности, а остальное будет видно только тем, кому мы захотим это показать. Так что по этому поводу можешь не волноваться. Но я считаю, что эту сногсшибательную информацию нам лучше держать в секрете хотя бы до того момента, как ты наберёшь силу.

– А Топлев? Если я правильно понимаю расклад, он в итоге будет в курсе того, что мы связаны.

Вот что мне нравилось в Саве, так это его умение видеть среди множества вопросов главный.

– С Топлевым разберёмся, там пока ситуация плохо прогнозируемая, так что загадывать не станем, будем действовать по обстоятельствам. К тому же наш дорогой Леонид Романович – одиночка, вряд ли он побежит сообщать новости тем, кто избегает общения с ним. К тому же о том, что мы теперь ещё и породнились, мы ему сообщать не станем, вполне достаточно того, что я твой наставник. Он мужик тёртый, умный, и я не уверен даже, что он поделится этими ценными сведениями с Мари, скорее, предпочтёт попридержать информацию. О том, кто такая Мари, или Мария Львовна, я тебе расскажу немного позже.

– А ты на меня никакого подслушивающего артефакта не повесишь?

– Сава, ты насмотрелся кино про шпионов, – засмеялся я, – нет, конечно, зачем? Ты потом мне сам всё в подробностях расскажешь, а рисковать мы не станем.

– Понял тебя, – откликнулся Савелий, – тогда до встречи, Тоха.

Разумеется, я не собирался лишать себя интереснейшего зрелища и пропускать разговор Савы и Топлева. И дело совершенно не в том, что я не доверял Изюмову или сомневался в его искренности. Ни в коем случае! Просто Сава пока больше человек, чем существо мира Луны, и он может упустить какие-нибудь нюансы, которые покажутся ему несущественными, а на самом деле будут принципиально важными. Поэтому я приманил муху, быстренько вытянул ту кроху жизни, что в ней была, поместил каплю некросилы и на всякий случай проверил, работает ли. Заклинание, конечно, из разряда самых простых, но именно такие примитивные вещи иногда дают сбой по совершенно непонятной причине.

– Фредерик, отнесёшь? – я повернулся к дремлющему на кресле коту. – Мне самому не с руки, не хочу светиться.

– Ага, – зевнув, ответил кошак и повернулся на другой бок. – Время есть ещё, дай поспать, зима же, все нормальные коты много спят.

– То есть ты намекаешь на то, что ты – нормальный кот? – искренне изумился я. – А тебя не смущает тот факт, что ты адская гончая?

– Это внешне, – соизволил объяснит Фред, – а в душе я кот.

– У тебя нет души, не выдумывай…

– Антуан, не будь занудой, – кошак соизволил приоткрыть один глаз, – ничего с твоей мухой не сделается, отнесу я её. Сes gens sont si difficiles, c'est horrible!(* Эти люди такие суетливые, просто ужас! франц.)

– Frédéric, s'il vous plaît, obéissez à mes ordres! (* Фредерик, будь любезен выполнять мои распоряжения. франц.)

Я перешёл на французский, потому что ссориться с Фредом у меня лучше получалось именно на этом языке, уж не знаю, почему. Кот, дёрнув ушами и хвостом, спрыгнул с кресла, и через несколько секунд посреди комнаты стояла жуткая псина, ничем не напоминающая симпатичного упитанного кота.

– Извини, Антуан, – виновато рыкнул Фредерик, – согласен, был неправ, расслабился, погорячился, больше не повторится. Давай сюда это насекомое…

– Озёрная, пятнадцать, бар «Погребок», – ответил я, всё ещё хмурясь, – выпустишь где-нибудь поближе к залу, там она