Лабиринты надежд - Мила Бояджиева

Снежина растерялась. Трагедия есть трагедия, и никуда от этого не деться. Но почему именно с ней? Почему так вышло? Она с детства знала, что станет женой Мирчо, что родит девочку, точную свою копию, и будет играть главные роли в лучшем театре. А муж станет писать о ней умные, сдержанные, полные скрытого восторга и явного преклонения статьи. А что теперь? Нет, она никого уже не могла полюбить. Она чувствовала, что превращается в мрачную вдову, опускаясь временами до нарочито-легкомысленных интрижек. В отношениях с мужчинами Снежина не допускала и намека на возвышенное чувство. Секс и только секс. Тело может жить своей жизнью, души оно не испоганит.

В тридцать с лишним Снежина Иорданова-Лачева стала ведущей драматической актрисой труппы. На фестиваль Шиллера в Берлине театр повез «Коварство и любовь» и очаровательный водевиль по пьесе болгарского классика. В трагедии Снежина играла семнадцатилетнюю влюбленную девушку, в комедии — разбитную перезрелую красотку — персонаж колоритный и явно характерный.

После выступлений в Берлине театр должен был отправиться в турне по странам Восточной Европы. В самом дорогом магазине на Унтер ден Линден к Снежине, выбирающей элегантную мужскую сорочку, подошел мужчина.

— Я могу попросить у вас совета? — Он заговорил по-английски, прикладывая к паре сорочек пучок галстуков. — Мне необходим презент для очень консервативного и пожилого человека. Извините, если помешал. Вы, кажется, подбираете гардероб супругу? В Болгарии нет хороших магазинов?

Снежина пожала плечами:

— А в ГДР, видимо, вещи дешевле, чем в ФРГ?

— Откуда вы знаете, что я из Западной Германии?

— А как вы поняли, что я болгарка?

Они говорили на повышенных тонах. К ссорящимся покупателям поспешила продавщица:

— Чем я могу помочь?

— Этому консервативному пожилому человеку нужен яркий галстук. Снежина отошла к другой стойке.

— У меня все в порядке. Это гостья из Болгарии не может подобрать самую модную сорочку для своего друга… — Мужчина направился к отделу брюк.

Столкнувшись у вращающейся двери с пакетами в руках, они окинули друг друга ироническим взглядом и рассмеялись.

— Можно подвезти вас в отель? На Александерплатц, верно? — Мужчина распахнул дверцу отличного «Мерседеса» с западногерманским номером. Снежина села. — Не стану больше интриговать. Я обратил на вас внимание в спектакле. Театр вообще не мое хобби. Но после того, как увидел вас в Шиллере, специально приехал на комедию и не пожалел.

Снежина с любопытством глянула на профиль водителя. Немец показался ей симпатичным и даже чем-то похожим на Мирчо. Наверно, седыми висками и крупным носом.

— Стоит только похвалить актрису, и она тает, как воск. Я присмотрелась — вы вовсе не консерватор и вполне молоды. Признаюсь в большем: я заметила через витринное стекло, как вы вышли из «Мерседеса» и подумала, — солидный господин ездит одеваться к восточникам.

— Мне действительно нужен был подарок для приятеля. Вернее, учителя музыки. Он живет в этом Берлине. Не мог же я навестить старика с пустыми руками, тем более, что господин Вальцер одинок и совершенно не следит за своим внешним видом.

— А я должна отблагодарить софийского чиновника, который сделал визу моей подруге в срочном порядке. Хорошая сорочка — ненавязчивый подарок.

— Вот видите, — мы оба — вполне симпатичные и даже добрые люди, заботящиеся о близких. Вас зовут госпожа Иорданова. А меня Генрих Флоренштайн. Отчасти я тоже занимаюсь искусством — специалист по антиквариату. Приятно удивлен вашим знанием английского языка.

— Благодарю. — Подхватив свертки, Снежина вышла из автомобиля и посмотрела на предусмотрительно распахнувшего ей дверцу Генриха. — Если вы ещё не подобрали галстук, — завтра у меня свободное утро.

— А если вы так склонны к благодеяниям, не откажите поужинать вместе со мной. Я совсем одинок в этом городе, а мой старик не выходит из дома.

— Спектакль кончается поздно, а здешние рестораны закрываются рано.

— Мы махнем за границу.

— У меня нет визы!

— Вы поедете со мной.

Они ужинали в Западном Берлине. Генрих оказался очаровательным собеседником и галантнейшим кавалером. Снежина поняла, что мужчины типа Мирчо — единственная опасность для её чувств.

После окончания турне она получила от нового знакомого приглашение провести в его доме уик-энд. Для этого он оформил болгарской актрисе в консульстве ФРГ трехдневную визу. Снежине нравилось, как лихо расправляется Генрих с самыми громоздкими проблемами. В нем чувствовалась сила, даваемая прочным общественным положением и, наверно, далеко не скудным состоянием. Но она не подозревала, что «дом» Генриха окажется замком, а встречавший у подъезда хозяина дворецкий произнесет:

— Рад приветствовать вас, господин граф…

Для гостьи были отведены «розовые» апартаменты в западном крыле в стиле Марии-Антуанетты. Белая с золотом мебель, нежный гобелен с пастушками, пушистый ковер под ногами. А картины, а вазы с розовыми пионами, а канделябры на камине!.. В добавок, вечером был объявлен званый ужин по случаю визита знаменитой актрисы.

Генриха ждали, у него оказалась масса друзей и всем он представлял Снежину с самыми завораживающими эпитетами в отношении её артистического дара. Она порадовалась, что вечернее платье, всегда находившееся в чемодане, пришлось кстати. Опыт бурной юности, когда Королеву красоты сопровождали балы и празднества, пришелся кстати — Снежина в любой ситуации выглядела так, словно ждала визита фотографов. Даже на графском приеме она сияла яркой звездой.

— Сегодня прохладный вечер. — Генрих набросил на плечи Снежины, вышедшей на балкон, широкий шарф из шуршащего муара. Он служил дополнением к её алому платью, лиф которого держался на косточках. Но Королева красоты носила свой шлейф приспущенным, прихватив локтями длинные концы. Генрих задержал руки на смуглых горячих плечах. — Летом мы устраиваем празднества на лужайке возле озера, а фейерверки пускают с лодок, чтобы огни отражались в воде.

— Чудесно… Здорово, когда собирается большая семья. Ведь у вас много родных?

— Слишком. Шесть тетушек, куча племянников. И ни одной жены… А у вас? — Он развернул Снежину к себе, приблизив губы к её лицу.

— Я вдова. — Она опустила ресницы. — Это вы знали уже из моей анкеты, когда оформлял визу.

— И про дочь тоже. — Подозвав официанта. Генрих взял бокалы и. протянув один из них своей собеседнице, предложил: — Пора перейти на «ты».

— Не слишком ли бесцеремонно для общения с графом столь мало знакомой даме?

— Мы знакомы целую вечность. Увидав тебя впервые, я сразу понял, что изо всех сил буду стараться завладеть тобой…Это случилось очень давно, ещё на спектакле.

Увы, я не понял, свободно ли твое сердце. Под внешней мягкостью твоего характера скрывается стальной каркас. Ты точно знаешь, что хочешь от жизни. Я тоже. — Генрих завладел рукой Снежины и крепко сжал её. — Для меня чрезвычайно важно, чтобы наши желания совпали. — Граф значительно посмотрел ей в глаза.

Сердце Снежины ухнуло, отметив гулкими ударами важность происходящего. Она спокойно улыбнулась и забрала руку.

— Ты добиваешься всего, чего захочешь?

Генрих виновато поморщился:

— Увы, да. Тебе не нравятся самоуверенные наглецы?

— Мне симпатичны победители…

Они провели ночь в парадной спальне, где на каминных часах танцевали под хрустальный перезвон фарфоровые пастушки, а в распахнутую балконную дверь залетал ветерок из сада, пахнущий медовыми сливами и сеном. Генрих был так нежен, опытен и жаден, что вернул Снежину к её первым любовным ночам, проведенным в горном отеле с Мирчо. «Вот ты и попалась, Снежная королева!», — сказала себе Снежина, проснувшись в обьятиях крепких, не желавших выпускать добычу рук.

Весь следующий день Генрих вел себя так, словно стал приближенным венценосной особы. Снежина ждала признаний и просьб о дальнейших встречах.

— Завтра я уезжаю. Я желанный гость на аукционах всего мира, самых серьезных аукционах. В Париже выставляются акварели Сезанна. — Глаза графа сверкали азартным блеском.

— Ты купишь их… Бедные акварели… Ведь на следующий день ты забудешь о них и будешь выслеживать что-то другое… — Снежина поняла, что к женщинам граф относится точно так же, как к лотам на престижных аукционах — он азартно вырывает добычу из рук соперников и тут же устремляется к новым победам. Она очаровательно улыбнулась. — Ты подарил мне потрясающий уик-энд. Не плохо гульнуть перед свадьбой.

— Ты собралась замуж?

— Пора… Мой избранник до отвращения красив и молод. Восходящая оперная звезда. Бельканто. — Она назвала гремевшую в Европе фамилию болгарского певца.

Генрих промолчал. Снежине показалось, что она услышала хруст с силой стиснутых пальцев. Они расстались как люди, доставившие друг другу удовольствие, но не рассчитывающие на дальнейшие отношения.