Жертва тайги - Алексей Макеев

— Хорошо. — Парень кивнул, всем своим видом показывая, что безоговорочно отдает Антону пальму первенства и готов безропотно исполнять все его указания.

— Все-таки какая-то странная у нас картина получается, — принялся вслух размышлять Антон. — Насколько я знаю, эстонцы — ребята исключительно педантичные. И он, я думаю, точно такой же. В доме у него, как я заметил, порядок идеальный. Блестит все как котячьи яйца. А тут он почему-то, уходя, канистру с бензином в фанзушке оставил и даже крышкой ее не закрыл. Может, спешил сильно? Спугнул его кто-то? Или просто суетня этого уродца разобрала? Да, странно…

— Может, его здесь и не было? — рассеянно, с какой-то жалкой умоляющей интонацией перебил его Ингтонка, думая о своем.

— Нет, Игорек, — приземлил парня Антон. — Не вяжется. Бубен порванный на полу валяется. Да и канистра эта. Откуда она взялась?

— Не знаю. Я ее впервые вижу. Зачем Геонке бензин, если у него моторки нет, только бат и берестянка?

— Вот я и говорю, что тут сплошные непонятки. Да и не стал бы дед в здравом уме в дом бензин тащить, да еще и бросать канистру с открытой крышкой. Так что был он здесь, как ни крути. А если так, то они однозначно у него в руках. Геонка мужик еще довольно крепкий, но с чухонцем ему точно не справиться. Да и убежать от него они с Одакой ни за что не смогут. Все равно догонит. Знать бы, где они сейчас находятся. С собой он их, ясен пень, по тайге таскать не станет. Или привязал где-то в лесу, или на кордон к себе отвез. Успел бы он обернуться за то время, пока мы с тобой по речке плавились?.. Стой. Подожди-подожди… — Он застонал и с силой шлепнул себя ладонью по лбу. — Вот же я лопух! Дубина стоеросовая! Только сейчас до меня дошло! Совсем мозгою повредился. Он же, Игорек, вообще по нам стрелять не мог. Никак не выходит, понимаешь?

— Да, и до меня дошло! Я тоже сообразил.

— Не мог, конечно! Это же ежу понятно! У реки же один рукав, единое русло. Никакой другой проточки рядом нет. Так ведь?

— Нет. До самой Тагэму ни одного ответвления. Сплошь прямое русло.

— Правильно! А потому, чтобы на том мыске засесть, он непременно обогнать нас должен был, если сначала в фанзушке наварначил. Это же как дважды два! Никак бы чухонец с нами не разминулся. А по берегу он ни за что не успел бы. Мы же летели с дикой скоростью. Значит, получается, что он туда заранее пригреб. Но как этот самый Лембит в таком случае умудрился и тут управиться, и там на номер стать, практически одновременно оказаться в двух разных местах? Он же не двуликий Янус. А это значит, Игорек, что не один он, понимаешь? Есть у него кто-то еще на подхвате. Как же мы с тобой в запарке до такой элементарной вещи не дотумкали? Стыдоба да и только! Вот же лохи! Век живи, век учись, дураком помрешь!.. Получается, что это не он, а тот, другой, по нам из кустов палил. Он-то загодя на мыс и приплыл. Или пришел — никакой разницы. Он там, а чухонец здесь, понимаешь? Нет. Не так, скорее всего. Судя по канистре этой незакрученной, здесь как раз тот, другой и орудовал, а стрелял по нам чухонец. Вот так правильнее будет. Теперь картина полная. Лембит на засидке, а его напарник Геонку с Одакой схомутал и, скорее всего, не в лесу их спрятал, а сразу же на лодке на кордон увез. Все. Теперь понятно. С остальным по ходу разберемся.

— Все, Антон, пошли. — Ингтонка сорвался с колодины, восприняв его слова как руководство к действию. — Надо Лембита опередить, как можно быстрее добраться до его зимовья. С одним бандитом легче справиться.

— Да стой ты, блин! — придержал его Антон. — Куда понесся сломя голову? Давай-ка мы не будет с тобой горячку-то пороть. Мы же не пацаны какие-то сопливые, чтобы дурью маяться. Через пару часов стемнеет.

— Но он же нас обгонит?!

— Да никуда не денется. Не такой же он идиот законченный, чтобы в полной темнотище по этим диким скалам как козел скакать или, что еще опасней, на легкой оморочке против бешеного течения на шесте идти. Поэтому я уверен, что протянет он до сумерек и обязательно там же где-то и заляжет на ночевку. Нам с тобой нечего дурака валять. Ночью мы все равно недалеко уйдем. Считай, что втрое медленнее, чем днем. Да и по-любому лучше в теплом доме ночевать, чем под мокрыми кустами в этой слякоти дрожать как овечий хвост. Выйдем с утра пораньше. Часиков в пять-шесть. Пока то да се, уже и развиднеется.

— Но…

— Все, Игорек, закончили, — отрезал Антон. — Это не обсуждается. Поверь мне, братишка, так только лучше будет.

Чуть позже они завесили мешковиной выбитое окно и сели ужинать. Ингтонка, удрученный вынужденным бездействием, лениво, без малейшего аппетита ковырял ложкой вчерашнее варево.

Глядя на это, Антон не сдержался:

— Ну ты что как дите малое? Ешь давай. Наворачивай. Неизвестно, когда следующий раз пожрать придется. Будешь по тайге как таракан беременный за мной тащиться. Да и вообще нечего тут сопли распускать. Отобьем мы их. Не сомневайся. Я не я буду.

— Плохо, что у нас ружья нет, — сказал Ингтонка, никак не отреагировав на неуклюжую попытку его взбодрить. — Почему-то за весь день ни одна моторка на верхние ключи не прошла. Сейчас же самый рунный ход [60]. Обычно в это время тут уже сплошной рев моторов стоит.

— Может, косяк сюда еще не дошел? Или в низовьях все перегородили глухой забойкой [61]?

— Вряд ли. Там же рыбоохрана постоянно крутится. Да и старики ни за что такое не позволили бы, любую загородку разнесли бы в два счета. Да за это у нас и пострелять могут запросто. Даже бандюки отмороженные на такую глупость не решатся. Они дедов поселковых как огня боятся.

— Ну, может, еще подойдет кто-то, — сказал Антон и достал сотик из внутреннего кармана. — Как здесь? Берет, нет?

— Нет, конечно. Только у самого моста через Сукпай, перед самым въездом в поселок цеплять начинает. Да и то через раз.

— Хреново, — буркнул Антон, но все-таки проверил.

Приема точно не было.

«Да что я как ребенок? — проскочило в его голове. — Откуда тут связи взяться? Ни одного ретранслятора на сотню верст вокруг. Глухомань, у черта на куличках».

Он повертел в руке бесполезный аппаратик, отключил его и с сожалеющим вздохом убрал обратно в карман.

— Спать, Игорек, будем по очереди. Одному из нас, наверное, все-таки придется на берегу на стреме сидеть. Он, конечно, подгрести сюда никак не должен, но береженого бог бережет. Ты отбивайся, спать ложись, а я первый покукую. Давай-давай, не сиди долго. Нам с тобой отдохнуть позарез нужно. Кто его знает, что нас ждет впереди.

Антон хотел было устроиться на удобной колодине, ранее облюбованной ими, но передумал.

«Слишком далеко от дома. Надо где-то у причала сесть. Так надежнее. Это единственный выход с реки. Нигде больше поблизости из воды не вылезешь».

Он прихватил из кучи дров короткий чурбачок и свернул на тропинку, ведущую к берегу.

Едва стемнело, как кругом началась привычная таежная ночная шебаршня. Проснулись мыши, засновали, зашуршали в мокрой траве. Низко, с придыхом прогавкал где-то недалеко старый заматеревший козел, еще не успевший остыть после основного гона [62], по привычке отваживая наглый подросший молодняк от своего гарема. Простонала что-то озабоченная самка иглоногой совы, ей с готовностью откликнулся покладистый самец. В кустах тут же хрустнуло. Это перепуганная до смерти пищуха [63] мигом рванула в сторону.

Громко затрещал валежник на дальнем берегу. Антон подобрался, нащупал колун, лежащий рядом, но услышал приглушенное фуканье и отвел руку, опять вернул ее на колено. Понятное дело, стадо кабанов в кедрач на шишку повалило. На падалицу после дождика.

Он осторожно покурил в кулак, пряча уголек сигареты, раззевался и откинул капюшон плаща. После ужина его начало клонить в сон. Через минуту голова промокла, волосы слиплись, ледяные капли поползли за шиворот. Зато Антон пришел в чувство, в замутненных мозгах появилось просветление.

«А неплохой парнишка вроде, — подумал он об Ингтонке. — Да и неглупый, видно, если о подобных вещах всерьез задумывается. Сейчас таких ребят в маленьких городках почти не встретишь. Одна шваль подзаборная осталась. Работать не заставишь. Только квасить да ширяться — одно на уме. Похоже, не женатый. А ведь ему уже под тридцать. Сейчас не женится, потом его в хомут уже никакими коврижками не заманишь. Так и будет вольным стрелком до скончания века. А дети-то все равно нужны. Как же без них-то? Не жизнь, а маета никчемная.

Да. Не хотелось бы его, конечно, расстраивать, но дед с девчонкой, скорее всего, уже мертвы. Стал бы этот мокрушник с ними долго возиться? Не думаю. Чем быстрее спишет, тем меньше ему головной боли. Хотя девчонку мог и оставить. У него, наверно, здесь без этого дела уже давно прострел в мошонке. Еще не совсем старый пенек-то.

Он, похоже, от меня уже не отвяжется. Но почему? Неужели все дело в этих его гребаных аптекарских весах? Ну, увидел я их, в руках подержал. И что с того? Могу теперь предположить, что он здесь золотишко втихаря моет или, как Ингтонка говорил, у бичей его скупает. Даже поделиться могу с кем-то этой своей догадкой. Тоже мне, секрет Полишинеля. Да в поселке, наверное, уже давно каждая собака об этом знает, если даже приезжему Игорьку все известно. Стоит ли в таком случае на себя еще одну мокруху брать?