Корнеслов - Дмитрий Вилорьевич Шелег
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тихомир гордо произнес:
– Орел и реять – слова одного извода!
Тимофей рассмеялся:
– Видно, ты был хороший ученик в «школе» моего брата Афанасия!
Тихомир, довольный собой, ответил:
– Да, я остолоп!
Тимофей потрепал его по плечу:
– Я знаю, что в древние времена все обучение проходило под деревьями – как и у нас сейчас. А учитель школы был как ствол, как столб этого дерева, и назывался ее столпом – столп школы, столп науки.
Тихомир стал серьезным:
– Позволь мне стать твоим учеником – остолопом!
Тимофей так же посерьезнел:
– Коль готов, так давай…
* * *
Марфа подключилась к разговору и спросила Тимофея:
– Скажи мне, сколько священных писаний ты изучил?
Тот призадумался, как ей ответить.
– Хвала Богу! – начал он и, посмотрев на Тихомира, поправился: – Хвала Всевышнему! Я изучил все возможные священные трактаты. Знаю основы всех мировых религий: христианства, ислама и буддизма, и всех их ответвлений, знаю иудаизм, индуизм и другие национальные религии. Это были и исходные книги, и со временем переделанные.
Марфа восторженно произнесла:
– Ты мудрый человек! Бог дал тебе разум для изучения…
Она посмотрела на Тихомира и, в надежде услышать ответ о любви или о счастье, задала Тимофею очень неожиданный для всех вопрос:
– Скажи, ты понял смысл нашей жизни?
Тимофей не раздумывая ответил:
– Нет!
Марфа была одновременно и разочарована, и удивлена, и уж было открыла рот, как Тимофей продолжил:
– Разницы между неучем и мудрецом – нет. Оба не знают истины. Оба – ничто по сравнению с Всевышним. Но неуч ничего не знает из-за своей лени. А мудрец благодаря своему тяжелому труду осознал, что он все равно ничего не знает, потому что познать Всевышнего невозможно. А Всевышний хочет, чтобы человек это осознал сам. Собственным умом, усилиями, трудом. Поэтому надо много и тяжело учиться и трудиться, чтобы понять, что ты ничего не понимаешь. Это прибавляет скромности хорошим людям, но иногда может вызвать гордыню у нехороших людей. Они начинают гордиться тем, что они выучили много книг, и становятся как мерины, несущие на себе поклажу с книгами, но не понявшие главного, что…
Тихомир, вспоминая прошлое, добавил за него:
– …Предел высшего знания заключается в том, что познать Творца нельзя.
Тимофей удивленно посмотрел на него.
А Марфа непонимающе нахмурилась.
Тихомир разъяснил:
– Загадка замысла Творца в том, что, сколько бы простой смертный человек ни стремился понять замысел Творца, он не сможет это сделать – Творец не дал ему такого разума.
Марфа понятливо кивнула.
Тихомир добавил:
– Эта загадка посильна только Первым, а каждый Первый должен самостоятельно ее отгадать.
* * *
До этого момента никто из увлеченных беседой не обращал внимания на поведение Петра, который очень внимательно слушал разговор.
Теперь же все разом уставились на него, и он – разулыбался…
* * *
Марфа, не удержав вырывающихся эмоций, выдала:
– Я тоже хочу быть остолопом!
Все дружно рассмеялись.
После Тимофей, глядя на нее, совершенно серьезно сказал:
– Над умными есть разумные, над разумными есть мудрые, над мудрыми есть премудрые, а над премудрыми – святая простота.
Эпизод 3. Мысль
19 июня 1862 года, Великий Новгород
Тимофей рассказывал:
– Вот так мы и разошлись в разные стороны с моим братом Афанасием. Я стал жить по заветам Божьим, а он – по наследию предков. Единое, что связывало, да и сейчас связывает нас, то, что имеем мы одну общую мысль.
Тихомир спросил:
– Какую мысль?
Тимофей пояснил:
– Что все держится на языке первозданном! Правильность и непрерывное течение мыслей, видимые в славяно-русских словах, так велики, что ежели бы человеческие умы открыли для себя их изводы, то знание всех других языков озарилось бы другим светом. Светом, освещающим в каждом слове первообразную, произведшую его мысль.
Тихомир решил поспорить:
– Ты хочешь сказать, что все мировые языки произошли от славяно-русского языка?
Брат твой, Афанасий, думаю, рассуждает именно так. Но вот ты веруешь во Всевышнего, истоки которого идут от иудеев…
Тимофей пояснил:
– Откуда бы ни взяли мы начало человеческого языка, от первосозданного мужа или жены, или от семьи Ноевой, единственной, оставшейся на земле после Потопа, в том и другом случае, как народы, расселявшиеся по земному шару, не престают быть их потомством, так и языки должны быть более или менее отдаленными наречиями того языка, каким говорил первый народ от создания человека. Ной был не вновь созданный человек, он был потомком людей, следственно, если потомство людское не было прервано, то и прохождение языка из уст в уста не могло быть остановлено, потому что сын всегда говорит языком своего отца! Никогда народ, происходящий от другого народа, не бросал языка своих предков.
Тихомир решил продолжить спор:
– А Вавилонское столпотворение?
Тимофей улыбнулся глазами:
– Столпотворение Вавилонское не опровергает этой истины. Для смешения языков не было надобности разделять их на многие первобытные языки, а довольно было из одного и того же языка сделать разные наречия, чтобы люди перестали друг друга разуметь. Впоследствии народы получили разные имена: халдеи, скифы, славяне, персы, но через то они не перестали быть потомками детей Ноевых. Равным образом и языки их.
Тихомир спорил дальше:
– Так почему же сейчас мы не знаем и не понимаем славяно-русского языка?
Тимофей ответил:
– Потому-то и не понимаем, что не знаем его корней! Не только через пятьдесят веков, но часто через один век язык предков становится невразумительным для потомков. Сами названия языков отрицают их первобытность. Ведь истина в том, что языки называются именами говорящих на них народов. А народы не могли получать свои имена прежде, как после своего размножения, когда они начинали различаться один от другого.
Таким образом, первобытный язык исчез сам по себе, но существует во всех языках, в каких-то – больше, в каких-то – меньше. Он существует в них не своими словами, а корнями, из которых каждый язык произвел свои ветви.
Наречия, даже очень отдаленные одно от другого, считаются уже разными языками. Это происходит оттого, что некоторые слова забываются, другие изменяются, третьи вновь выдумываются и входят в употребление. Но забытое слово не престает существовать в произошедших от него ветвях, измененное остается часто не изменившимся в своем корне. Новое всегда производится от старого.
Тихомир решил проверить Тимофея:
– По-французски день будет jour. Ну, и где тут корень?
Тимофей рассмеялся:
– Как бы новейший язык ни отошел далеко от первобытного образа, следы его остаются в нем приметными.
Если постараться, то можно до них
