Если даже придется погибнуть... - Николай Томан

— Я тоже хочу видеть вас обоих. И в любой день, когда только будет у вас свободное время и желание.

— Я передам это Вадиму, он ведь к вам всегда с удовольствием… Так вы не обижаетесь, значит?

Леонид Александрович хотя и успокоил Варю, заявив, что из-за таких пустяков смешно было бы обижаться, но чем-то ему этот разговор с племянницей не понравился. Было в голосе Вари какое-то смущение, будто говорила она не совсем то, что хотела бы сказать. Слишком хорошо знал он прямую, не умеющую хитрить натуру Вари, чтобы не почувствовать этого.

14

Перед тем как попрощаться с Ямщиковым, Олег просит его:

— Постарайся, Толя, не ходить пока к Грачеву.

— А я и не собираюсь к Грачеву, я к Марине.

— Но ведь она тоже Грачева…

— Для меня фамилия Грачева — совсем иной мир. Во всяком случае, не тот, в котором живет Марина. В мире Грачева живет в том доме один только Павел Грачев…

— Ты цитировал мне в прошлую ночь Стендаля, — прерывает его Олег. — Я потом снял с полки один его томик и стал читать. И знаешь какую мудрую мысль вычитал? Вот послушай-ка, я ее наизусть запомнил: «Полюбив, самый разумный человек не видит больше ни одного предмета таким, каков он на самом деле… Женщина, большей частью заурядная, становится неузнаваемой и превращается в исключительное существо».

— Ну, во-первых, Марина не такая уж заурядная. А во-вторых, Стендаль преподал всем нам очень мудрый совет — любить так, чтобы даже самые заурядные из наших возлюбленных всегда представлялись нам исключительными существами.

— С этим я целиком согласен, — порывисто протягивает ему руку Олег. — Это и ты мудро сказал. Но будь же мудрым до конца — не ходи сегодня к Марине…

— Как же ты, после того что мы только что сказали друг другу, можешь мне это предлагать! — восклицает Анатолий. — Ее уже допрашивала сегодня Татьяна Петровна в связи с убийством Бричкина, и она, конечно, сейчас тревожится. Убили ведь парня, который вчера только в ее доме разыграл дурацкую сцену ревности. Знает она, наверное, и о драке его со мной. Легко себе представить, какие мысли теперь у нее в голове… Нет, мне непременно нужно пойти к ней и успокоить!

А у Марины в это время происходит бурный разговор с братом. После работы он не пришел домой, как обычно, значит, заходил еще куда-то. Явился часа на два позже, чем всегда, и явно в плохом настроении, однако бодрится.

— Ну-с, как у тебя делишки, сестренка? — спрашивает с напускной беспечностью.

— Это ты сначала расскажи, как твои-то, — мрачно отзывается Марина.

— Что ты имеешь в виду? — настораживается Павел.

— Сам не догадываешься? Тебя не допрашивали разве в связи с убийством Васьки Бричкина?

— Тебе-то откуда это известно? Тоже, значит, допросили?..

— А как же ты думал? Парень провел у нас весь вечер, и это не было ни для кого секретом, а потом его нашли зарезанным неподалеку от нашего дома. Должно это было заинтересовать милицию или не должно?

— Ну, положим, нашли его вовсе не возле нашего дома…

— Но ведь всего в двухстах метрах от нас!

— Тогда нужно было бы допросить вообще всех, кто проживает поблизости.

— Не знаю, как насчет всех, это милиции виднее, а то, что меня допросили, вполне естественно. И все это по твоей милости…

— То есть как это по моей?

— А зачем ты этого подонка на мой праздник пригласил?

— Так он же друг твоего детства…

— Враг он моего детства! Сколько горя мне причинял своим идиотским ухаживанием. Знаешь ведь — ревела я от него, заступиться даже просила. Так зачем же нужен был мне этот человек в такой для меня день? Должен же был ты это сообразить?

— Я думал…

— Да ничего ты не думал! Другие за тебя думали и велели, наверное, пригласить его для каких-то свои целей.

— Что ты несешь, дуреха! Кого имеешь в виду? — сердится Грачев.

— Будто сам не знаешь? Повелителя твоего Леху. Чует мое сердце, его это затея. Не совсем ясно только — зачем убивать кретина этого понадобилось? Для того, может быть, чтобы потом всю вину на Толю Ямщикова свалить.

— А что ты думаешь, вполне ведь могло случиться…

— Что могло случиться? — почти кричит Марина, вскакивая со своего места.

— Да успокойся ты, ради бога! Чего ты так? Рассуди, однако, сама: не была разве вчера тут, у нас в доме, стычка Васьки с Ямщиковым из-за тебя? А потом на улице между ними, оказывается, настоящая драка произошла…

— Какая еще драка? Васька ведь раньше Анатолия ушел.

— Поджидал его, стало быть, Василий на улице, и они схватились там. Я сам об этом только что узнал. Конечно, Анатолий порядочный парень и первым ни за что бы за нож не взялся, но в порядке самообороны…

— Мерзавцы! — стучит кулаками по столу Марина. — Специально, значит, все подстроили! И сцену ревности этого болвана, и драку на улице… Но я все равно не поверю, чтобы Анатолий, даже защищаясь, мог ударить кого-нибудь ножом!

— Да пойми ты, дурья голова, ведь на них… на Анатолия и этого бывшего батюшку Десницына, четверо ведь напали. Тут не то что за нож, за оглоблю схватишься.

— Да уж за оглоблю он скорее бы, наверное, чем за нож, — теперь уже ревет Марина. — Не мог он его ножом…

— Ну, Десницын тем более не стал бы хвататься за нож, а больше некому же…

— А Леха твой не мог разве? Сам же говорил, что от него всего можно ожидать…

— Ты, я вижу, совсем спятила?

— Ничего я не спятила — его это бандитских рук дело! Больше некому!

— Да зачем ему?..

— Уж не знаю зачем, но это его работа, и если ты не разоблачишь его и не спасешь Анатолия…

— Да никто пока твоего Анатолия ни в чем не обвиняет, хотя обстоятельства явно против него. Спасибо еще, что расследование ведет пока Грунина, но могут ведь передать кому-нибудь другому, более опытному.

— Но что же делать… что делать?.. — снова заливается слезами Марина.

— Я так полагаю: все теперь будет зависеть от свидетелей этой драки. Что они покажут…

— Что покажут? Да то и покажут, что Леха им прикажет, не ясно разве?

— Опять ты за свое! Ни при чем тут Леха. Ну, а если и имеет какое-нибудь отношение, то, может быть, это и к лучшему даже…

— То есть как это к лучшему?

— А так. Сможет спасти, пожалуй, Толика твоего.

— Не пойму что-то…

— Смогла бы ты уговорить Анатолия, чтобы он оказал одну услугу Лехе?..

— Да ты что! — снова яростно стучит кулаками по столу Марина. — Сам у него во власти и Анатолия хочешь?.. Нет, не сделали из тебя в колонии человека, Павел! Знать я тебя больше не хочу, не брат ты мне!.. Уйду я от тебя…