Детство и общество - Эрик Эриксон

Чтобы передать степень моего удивления при обнаружении модусов органа среди того, что (в противоположность уникальным элементам) я стал называть общими элементами в конструкциях этих детей, нужно признаться в том, во что, вероятно, трудно поверить: я ни на что особенное не рассчитывал и, фактически, был движим удовольствием от свежести опыта работы с таким количеством детей, к тому же здоровых. Готовность удивляться относится к профессиональным качествам клинициста; ибо без нее клинические «данные» вскоре утратили бы поучительное качество новых (или правдиво подтверждающих) находок.

По мере того, как дети — один за другим — сосредоточивались с ответственностью мастера на своих конфигурациях, которые должны были стать «совершенно правильными», прежде чем можно было бы объявить о выполнении задания, я постепенно начал сознавать, что приучаюсь ожидать различных конфигураций от мальчиков и девочек соответственно.

В качестве примера, приводящего нас непосредственно к модусу женской инклюзии (IV1), укажем, что девочки гораздо чаще мальчиков устраивали комнату в виде расставленной по кругу мебели, без стен. Иногда такая круглая конфигурация из мебели подавалась так, будто в нее вторгается что-то угрожающее (хотя бы и смешное), например, поросенок (см. рис. 6) или «отец, возвращающийся домой верхом на льве». Однажды мальчик выстроил такую «феминную» сцену с дикими зверями в роли незванных гостей, и я ощутил неудобство, которое, как полагаю, часто выдает экспериментатору наличие у него сокровенных ожиданий. И на самом деле, уходя, уже у самой двери, мальчик воскликнул: «Здесь что-то не так», вернулся и с видом облегчения расположил зверей по касательной к окружности из мебели. Только один мальчик построил и оставил без изменений такую конфигурацию, причем дважды. Он страдал ожирением и имел женоподобное сложение. Когда гормональная терапия начала давать желаемый эффект, он возвел в своей третьей конструкции (через полтора года после первой) самую высокую и самую тонкую из всех башен, какую только можно было ожидать от мальчика.

Рис. 6

То, что башня этого мальчика теперь, когда он сам, наконец, стал стройнее, оказалась самой тонкой — это один из тех «уникальных» элементов, который дал возможность предположить, что в какой-то мере ощущение телесной стороны своей персоны повлияло на пространственные модальности создаваемых ребенком конструкций. Отсюда один шаг до предположения, что модальности, общие для одного из двух полов, могут в известной степени выражать чувство пола — мужского или женского. Вот когда я почувствовал симпатию к кубикам за их податливость методам обработки материалов исследования, в которое мы пустились. Ибо строительные кубики оказываются не требующим слов средством, легко поддаются подсчету, измерению и сравнению там, где дело касается пространственной аранжировки. В то же время кубики кажутся настолько безлично-геометрическими, что (вероятно) в наименьшей степени подвергаются влиянию смыслов. Кубик есть кубик и почти ничего, кроме кубика. Тем более поразительно (если не считать это просто функцией различия в темах), что мальчики и девочки отличались друг от друга и по количеству используемых кубиков, и по создаваемым конфигурациям. [20]

Итак, я решил обозначить эти конфигурации такими простейшими терминами, как башни, здания, улицы и переулки, сложные и простые ограды, интерьеры в стенах и без стен. Затем я дал фотографии игровых сцен двум объективным наблюдателям [21], чтобы посмотреть, смогут ли они согласиться с наличием или отсутствием таких конфигураций (или их комбинаций). Совпадение их мнений действительно оказалось «значимым», после чего, опираясь на оценки наблюдателей (не знавших о моих ожиданиях), можно было установить, как часто эти конфигурации встречались в конструкциях мальчиков и девочек. Здесь я резюмирую в общих словах их выводы.

Читатель может принять к сведению, что каждая упомянутая конфигурация в принадлежащих определенному полу конструкциях отнимает больше (и часто — значительно больше) двух третей рабочего времени ребенка, а оставшаяся треть обычно отводится на подчеркивание особых обстоятельств, которые нередко демонстрируются, чтобы «подтвердить правило».

Самым существенным половым различием оказалась склонность мальчиков сооружать различные строения, дома, башни или улицы (см. рис. 7), при склонности девочек использовать игровой стол как интерьер дома с незатейливыми конструкциями из малого количества кубиков или вообще без них.

Рис. 7

Далее, в конфигурациях мальчиков преобладали высокие строения. Однако противоположность возвышению, то есть падение, было в равной мере типичным для них: развалины или рухнувшие строения встречались только у мальчиков (выше я указал единственное исключение). В связи с самыми высокими башнями систематически проявляется что-то вроде понижательной тенденции, но в таких разных формах, что ее можно проиллюстрировать лишь с помощью «уникальных» элементов. Один мальчик после долгих колебаний разобрал чрезвычайно высокую и прочно сложенную башню, чтобы выстроить окончательную конфигурацию в виде простого и низкого сооружения без какого-либо «волнующего» содержания; другой весьма ненадежно сбалансировал свою башню и указал на то, что прямая угроза падения и есть «захватывающий» элемент в его истории (на самом-то деле именно в этом падении состояла его история). Третий мальчик, построивший особенно высокую башню, положил у ее основания игрушечного мальчика и пояснил, что тот упал с ее вершины; четвертый оставил кукольного мальчика сидящим высоко на одной из нескольких искусно сделанных сложных башен, но заявил, что этот «мальчик» страдал психическим расстройством (рис. 7). Самую высокую башню построил самый низенький мальчик; а цветной мальчик, как уже отмечалось, построил свою сцену под столом. Все эти вариации бесспорно указывают на то, что переменная «высокое-низкое» является маскулинной переменной. Изучив ряд историй участвовавших в нашем исследовании детей, я осмелюсь дополнить этот основной вывод клиническим суждением: крайняя высота (в сочетании с элементом разборки или падения) отражает потребность ребенка в сверхкомпенсации сомнения в собственной маскулинности или страха за свою маскулинность.

Сооружения мальчиков заключали меньше людей и животных внутри домов. Скорее они направляли в определенное русло движение автомобилей, животных и индейцев. И еще они блокировали дорожное движение: единственный игрушечный полицейский был как раз той куклой, которую чаще всего использовали мальчики! (Рис. 8)

Рис. 8

Девочки редко строили башни. А когда строили, то ставили их на заднем плане, вблизи стены или прямо прислонив к ней. Самая высокая башня, построенная девочкой, вообще находилась не на столе, а на полке, помещавшейся в нише за столом.

Если «высокое» и «низкое» — маскулинные переменные, то «открытое» и «закрытое» — феминные модальности. Интерьеры домов без стен создавались большинством девочек. Во многих случаях такие интерьеры носили явно мирный характер. Когда это был дом, а не школа, игрушечная девочка часто играла на фортепьяно: в высшей степени банальная «захватывающая киносцена» у девочек данного возраста.

Однако в ряде случаев встречалось нарушение спокойствия. Вбегающая в дом свинья вызывает в семье переполох и вынуждает девочку спрятаться за фортепьяно; учительница вскочила на стол, потому что в класс вошел тигр. Хотя пугаемые таким образом лица в большинстве своем оказываются женщинами, вторгающийся элемент — всегда мужчина, мальчик или животное. Если это, к примеру, собака, то это определенно собака мальчика. Довольно странно, однако, что идея вторгающегося живого существа не приводит к защитному возведению стен или запиранию дверей. Скорее, бОльшая часть подобных вторжений содержит элемент юмора и приятного возбуждения.

Простые огороженные места, с низкими стенами и без всяких украшений, были самыми многочисленными среди построенных девочками конфигураций. Однако такие примитивно огороженные места часто имели искусно сделанные входы-выходы (рис. 9), и это единственный элемент, который девочки заботливо строят и богато украшают. Блокирование входа или укрепление (наращивание) стен, как можно было обнаружить при дополнительном исследовании, отражает острую тревогу относительной женской роли.

Рис. 9