Фаворит - Константин Георгиевич Калбанов

что знает, кто стоит за покушениями, не вдаваясь в детали. Сделала она это по моей просьбе и именно потому, что я на службе, а в её планы входило сокрытие полученных сведений от Тайной канцелярии с тем, чтобы посчитаться с князем по-своему.

— Итак, уверенности у вас не было, но вы всё же решили посчитаться с князем.

— Вот значит как, Степан Иванович, — хмыкнул я, тряхнув головой и продолжил: — Убийство князя громкое дело, и вам нужно как можно быстрее раскрыть его, явив Правительствующему сенату того, кто посмел бросить руку на одного из их числа. И вы решили, что я подходящая кандидатура. Плевать на отсутствие доказательств, их можно и подтасовать, а то и вовсе потащить меня на дыбу и заставить оговорить себя. Подумаешь, нет оснований для подобной меры. Убит князь, а потому все методы хороши, а закон можно и подвинуть.

— Ну отчего же нет оснований. Они-то как раз имеются.

— Не расскажете?

Вообще происходит что-то непонятное. Какого хрена со мной вообще беседуют, а не крутят и не тянут на дыбу? Скучно и хочется поговорить? Или Шешковский больной на всю голову? Желает насладиться моментом, поиздеваться над жертвой, вселяя в неё ложные надежды, а после навалиться со всей жестокостью и получить от этого удовлетворение?

Без понятия, что за тараканы в его голове, а потому активировал «Поисковик», просканировав всё окрест на предмет проявлений Силы. Поблизости ничего. Если только простецы за дверью ожидают своего часа. Но тут уж плетение бессильно.

— Небезызвестного вам Седова вы убили, сломав ему шею, — между тем продолжил Шешковский. — Покушавшийся на вас Лебедев убит тем же способом. Как и найденный в охотничьем домике Ратников. Всех их объединяет одно, они угрожали либо вашей жизни, либо вашим близким.

— Ратников? — склонил я голову набок.

Я, конечно, не ожидал, что меня могут так быстро увязать с убийством князя даже косвенно, но Шешковский меня реально удивил. Я уж и думать забыл о покойном боярине, и тут на тебе.

— А как же доходный дом? Яков Георгиевич имел крутой нрав и не стал бы мириться с тем, что его братец решил их противоречие таким образом, и непременно попытался бы аннулировать сделку. Но не с тем связался и был вами убит.

— То есть всех, кому сломали шею, убил я?

— Не всех, а только тех, кто угрожает вам.

— А он мне угрожал?

— У нас есть все основания полагать, что это именно так.

— Основания? То есть у вас имеются доказательства? Или ничем не подтверждённые умозаключения?

— Подчас достаточно и этого, — улыбнулся Шешковский.

— Исходя из ваших слов, получается, что и князя убил я. Действуя при этом на опережение, дабы обезопасить себя. Но так как доказательств у вас нет, то меня следует допросить с пристрастием и вызнать всё доподлинно.

— Ну, вы же сами сказали, что в исключительных случаях закон можно и подвинуть. Ведь он существует не ради блага подданных, а для того, чтобы удерживать их в должных рамках, — кивнул дьяк Тайной канцелярии.

— Всё же не думаю, что тянуть дворянина на дыбу по малейшему подозрению это хорошая практика, — покачав головой, возразил я.

Нет, ну а чего такого-то? Со мной ведь разговаривают, так отчего бы и не поговорить. Начать крушить и прорываться всегда успею. Коль скоро не крутят и не вяжут, значит, имеют на меня какие-то планы. А я что? Очень даже готов к сотрудничеству, если это меня устроит. Опять же, я не один, за мной семья, и хотелось бы оградить их от неприятностей. А потому тянем до последней возможности.

— Меня всегда поражало то, как в вас, Пётр Анисимович, уживается молодой и пылкий юноша с взрослым и рассудительным мужчиной. Хорошо. А если так. Кроме озвученного, я совершенно точно знаю, что вы под видом неумёхи подмастерья пытались устроиться в кузню на каретном дворе, где содержался экипаж князя Милославского, и куда тайком пронесли мешок с угловатым предметом. Что, побывав на съёмной квартире, переоблачились и под чужой личиной были на месте убийства князя, откуда весьма ловко сбежали. Я могу рассказать и более детально. Как и в случае с Ратниковым. Там с прямыми уликами и свидетелями чуть сложнее, но оснований для допроса с пристрастием вполне достаточно. Ну, как пример, ваш четырёхкаратный бриллиант. Сомневаюсь, что вы сможете пояснить, где и при каких обстоятельствах его приобрели.

— И отчего же тогда мы беседуем в вашем кабинете, а не в пыточной? — пожал я плечами, сохраняя хладнокровие.

Ну что сказать, моё высокое мнение о себе и пренебрежение к местным мастерам сыска были ошибочными. Они недаром едят свой хлеб, а уж в умении следить я им и в подмётки не гожусь. И ведь проверялся на этот случай, используя свою абсолютную память. Но в который раз должен отметить, что она не панацея.

Впрочем, об этом я подумал лишь мельком. Сам же ещё раз активировал «Поисковик», чтобы понять, не ожидает ли меня за дверью комитет по встрече. Но опять не обнаружил ни одного одарённого.

— Беседую я с вами, Пётр Анисимович, чтобы вы понимали, что на всякого хитреца найдётся другой хитрец, — слегка назидательным тоном начал отвечать Шешковский. — Вы сейчас всего лишь в одном шаге от пропасти. Причём остановились, не осознавая этого, а просто ещё не успели сделать следующий шаг, за которым последовало бы падение.

— И что же это за шаг?

— Дьяк князя Милославского, Вешняков. Только не говорите, что не собирались до него добраться.

— Не буду. Но вам-то он зачем? — откровенно поинтересовался я, так как в игре больше не видел смысла.

— Он знает все секреты покойного Дмитрия Григорьевича. Как полагаете, мне есть до него дело? Только вы, вызнав у него всё касаемо вас, ваших близких и Марии Ивановны, попросту кончили бы его, а у нас к нему куда больше вопросов.

— Хотите, чтобы я его выкрал?

— Хочу, чтобы вы позабыли о его существовании и предоставили остальное мне. Отойдите в сторону и займитесь помощью великой княгине Долгоруковой. Она, перед тем как получить согласие его величества на обретение рода, наобещала ему с три короба. В условиях начавшейся войны, которая, увы, закончится не скоро, её поход на юг, профинансированный батюшкой, князем Долгоруковым, империи только на руку. Это отвлечёт турок, крымских татар и