Неуправляемая (ЛП) - Уоррен Кристина

После пятнадцати минут напряженного молчания она решилась осторожно начать. Они были уже на полпути к дому, и время у обоих было на исходе.

— Драм, хоть я и не понимаю, какие эмоции ты, должно быть, чувствуешь…

— Неужели? — он усмехнулся. — Думаешь, что существо из камня, которого не существовало до вчерашнего вечера, может не понять моей реакции на то, что у меня из-под ног выдернули ковер всей моей гребаной жизни? Я просто ошарашен.

У его сарказма были зубы, и они глубоко вонзались даже в прочную кожу Эш. Она почувствовала, что напряглась, и поборола в себе желание ответить резкими словами. Споры только усугубили бы ситуацию.

Она сохраняла спокойный голос, делая очередную попытку проникнуть в пузырь гнева, окружавший его.

— Никто не выбирает стать ему Хранителем или нет, Драм, так же, как и стать Стражем. Но кто-то должен встать и защитить мир от зла.

— Я не сомневаюсь, что ты права, Стражница, — произнес это с издевкой. — Просто не понимаю, почему это обязательно должен быть я. — он не смотрел на нее и не замедлил шаг, а просто продолжал идти по грязному полю к дому, в котором провел свое детство.

— А кто же еще? — она старалась, чтобы ее голос был мягким, потому что вопрос не был таким. — С Тьмой не могут бороться обычные человеческие солдаты с танками, пушками и бомбами. Такое оружие против нее бесполезно. Только люди, наделенные сверхъестественными способностями, могут причинить ей вред. Ты обладаешь такими способностями. Это невозможно отрицать.

— И что? Я не единственный в мире парень, у которого есть видения. Черт, я сомневаюсь, что я единственный в графстве Килдэр.

— Ты предлагаешь кому-то занять твое место? Это должен быть кто-то другой, обладающий сильной волей. Может быть, твоя сестра?

Он набросился на нее так быстро и с такой яростью, что она успела поднять руку, чтобы отразить удар. Но он так и не ударил. Драм просто стоял перед ней, дрожа от ярости, руки его были сжаты в кулаки.

— Даже не думай об этом, горгулья, — прошипел он. — Мне плевать, сможешь ли ты пробить своим топором двадцать футов прочной стали. Если ты хотя бы попытаешься втянуть Мэйв еще глубже в этот кошмар, я найду способ покончить с тобой.

— Я пытаюсь объяснить, что, если ты не смиришься со своим местом в этом кошмаре, как ты его называешь, то подвергнешь риску себя, Мэйв и всю свою семью. Ты не можешь игнорировать Тьму, Драм, так же, как и прятаться от нее. Ты можешь либо подготовиться к встрече с ней, либо позволить ей застать тебя врасплох. Только один из этих вариантов даст тебе хоть какой-то шанс на выживание.

Он пристально посмотрел на нее, и все его тело завибрировало от ярости и разочарования. Что-то внутри нее хотело протянуть к нему руку, утешить и успокоить, но ни то, ни другое ему не помогло бы.

Через мгновение Драм заговорил, но голос его был по-прежнему жестким и напряженным.

— Как только ты появилась здесь, ты говорила, что тебе нужно найти своего Хранителя. Ты заявила, что, если найдешь, он сможет сказать тебе, почему ты здесь и что тебе нужно делать. Я не могу сделать ничего из этого. Как и моя сестра, и все остальные члены моей семьи. Мы тебе не нужны. Тебе следует найти Хранителя в другом месте.

Она покачала головой.

— Все не так просто. Ты — Хранитель, которому предназначено мне помогать. Я знаю это. Я понимаю, что ты не готов, что ты не можешь знать того, что мог бы сказать мне другой Хранитель, но это ничего не меняет. Ты считаешь, что у тебя нет выбора, что я пытаюсь лишить тебя его, но у меня его не больше, чем у тебя.

Драм открыл рот, и Эш не знала, сколько бы они еще простояли на этом пустом поле, споря друг с другом, если бы их не прервал мальчик лет одиннадцати-двенадцати, который бежал к ним с большой скоростью. Он пришел со стороны дома, где жила семья Драма. Когда он добрался до них, то, запыхавшись, передал свое сообщение, с широко раскрытыми карими глазами на бледном лице.

— Мистер Драммонд, — выдохнул он. — Меня послала ваша мама. Я приносил баранину для папы, когда это случилось. Вы должны быстро вернуться домой. С Мэйв что-то случилось. Мы все смеялись на кухне, когда она стала белой как мел и упала, как мистер Макгинти на Рождество. Только она не была пьяна, как он, я в этом уверен.

Драм не стал дожидаться, пока ему расскажут о пристрастии мистера Макгинти к алкоголю. Он бросился бежать прежде, чем имя его сестры успело сорваться с губ юноши. Эш последовала за ним.

Они добрались до дома за считанные минуты. Драм ворвался на кухню, как мстительный ангел, и обнаружил свою сестру, распростертую на виниловом полу, лежащей на коленях матери. Он опустился на колени рядом с ними, а Эш замерла позади, не зная, что делать.

— Она не ушиблась? — спросил Драм грубым голосом. Однако в его голосе не было паники. Только беспокойство.

Мэдди Драммонд покачала головой.

— Нет. Мы стояли рядом, когда я увидела, что она начала падать, и подхватила ее. Джонни Эверс подпрыгнул так высоко, что я подумала, что он ударится своей пустой головой о потолок. Я послала его за вами, чтобы он не ушиб себя.

Драм выдохнул.

— Он меня напугал. Он сказал, что с ней что-то не так, и я просто прибежал домой.

— Он — глупый пройдоха, — сказала его мать с наигранным отчаянием. — Она скоро поправится, но все произошло быстро и неожиданно.

Наконец-то Эш поняла. У Мэйв было видение, и она потеряла сознание, что напугало юношу, и Мэдди послала его за Драмом не потому, что девушке угрожала опасность, а просто чтобы убрать Джонни подальше.

Волнение Драма, скорее всего, было вызвано его собственным состоянием. Причин опасаться за Мэйв не было. Кроме тех, на которые указывала Эш.

Драм поднял голову, и Эш, проследив за его взглядом, увидела, что Джонни вернулся и наблюдает за ней из приоткрытой двери, причем выражение его лица было одновременно и смущенным, и заинтересованным. Драм окинул мальчика пристальным взглядом и подбородком указал на улицу.

— Спасибо твоему папе за баранину, Джонни, — сказал он, — и спасибо тебе за то, что сбегал за мной, но теперь ты можешь идти. У Мэйв был небольшой приступ, но теперь все будет в порядке. Ей просто нужно немного отдохнуть.

Глаза мальчика оставались широко раскрытыми и любопытными, но он неохотно кивнул и отошел, закрыв за собой дверь. Эш прислонилась к ней спиной и наблюдала за тем, как Драм поджимает под себя ноги, садясь. Он потянулся к сестре.

— Дай ее мне, ма, — сказал он. — Давай поднимем ее с пола, пока она не простыла. — он подхватил обмякшую Мэйв на руки и поднялся, повернувшись к другой двери на кухне.

Мэдди бросилась вперед, чтобы открыть дверь, а затем сделала то же самое в гостиной. Эш последовала за ней, заходя последней и закрывая за ними дверь.

Драм опустил ее на пушистые подушки цветочного дивана, а мать открыла крышку жестяной коробки и стала укладывать кирпичи торфа в камин. Вскоре она зажгла аккуратное пламя, и, вытерев руки о вышитый фартук, вернулась к ним.

Мэйв оставалась бледной и неподвижной, пока ее семья суетилась вокруг нее. Драм придвинул стул к дивану, развернул вязаный плед и накинул его на ноги сестры. Мэдди устроилась в кресле и взяла руку дочери.

Эш заметила, что девушка уже лежала без сознания не менее десяти минут. Она нахмурилась, обдумывая возможные последствия. Дар пророчества был редким и сильным, но, если видения всегда так влияли на Мэйв, то еще и опасным.

Потеря сознания даже на секунду или две оставляла человека открытым для нападения врага. Ночной мог напасть, когда Мэйв была беспомощна, ранить или убить ее, пока она лежала, забыв об опасности. Это делало ее непригодной для обучения на Хранителя и уязвимой для любого, кто знал правду. Неудивительно, что Драм ее защищал.

Подойдя ближе, Эш спросила:

— И часто такое с ней происходит?

Драм кивнул. Он сидел, облокотившись на диван и уперев руки в бедра.

— Иногда это длится всего минуту или две. Однажды она пробыла в отключке почти четыре часа. Мы пытались ее разбудить, но ничего не получалось. Остается только ждать, когда она сама расскажет нам, что видела.