Исполнитель приговора - Альберт Байкалов

– Какой Шах? – простонал Болт.

Он уже разговаривал, крепко зажмурив глаза, из которых ручьем текли слезы.

– Хажбек Бакуев, – уточнил Дрон расстроенным голосом.

Уже по интонации Болта он понял: Шаха эти отморозки не знают.

– Впервые слышу, – прохрипел бандит, обессиленно роняя голову на землю.

– И я ничего не знаю, – преданно глядя на Филиппова, затряс головой Матрос.

Уточнив детали захвата Котова и задав пару незначительных вопросов, Антон едва заметно кивнул Дрону.

Перехватив взгляд, Матрос стал белым как мел. Его затрясло. Он почти перешел на крик:

– Не убивайте! Я не при делах… Меня заставили. Это он, – бандит с нескрываемой ненавистью посмотрел в сторону валяющегося на земле Болта, – это он заставил убить начальника службы безопасности «Лии» и оставить там документы вашего человека.

– Так, – протянул Филиппов, подходя к нему ближе. – С этого места поподробнее.

Несмотря на то, что удостоверение было чистой воды липа, не исключены накладки.

Матрос сбивчиво пересказал, как разделались с бывшим милиционером в гараже.

– Ну, все, – устало вздохнул Антон. – Концерт окончен. Дрон!

Через секунду прогремели три выстрела из отобранных у бандитов пистолетов. Причем Матрос получил пулю прямо в лоб, и, завалившись на бок, затих. Две другие предназначались для Болта. Печень и правое легкое. Он должен немного пожить. Это на тот случай, если тела вдруг обнаружат и проведут судебно-медицинскую экспертизу. Расстреляв все до одного патрона, Дрон протер один из пистолетов и вложил его в руку Матросу. Такую же манипуляцию проделали и с оружием Болта. Находясь в состоянии болевого шока, тот абсолютно ничего не понимал.

Теперь, в случае чего, будет единственная версия: Матрос начал стрелять в Болта. Дважды попав в своего босса, получил от него пулю в лоб и скончался на месте. Пережив своего кореша на пару десятков минут, отошел в мир иной и Болт. А то, что следов посторонних вокруг много, так это и дураку понятно, что в разборке участвовала группа сподвижников.

Пока Дрон занимался инсценировкой ссоры, закончившейся перестрелкой, Полынцев поменял на машине номера, а с заднего стекла снял наклейку в виде скорпиона. Если поднятый в деревне шум успел докатиться до города, то будут искать «Мерседес» по номерам и отличительным признакам, больше всего бросающимся в глаза.

Возвращались другой дорогой, сделав крюк почти на пятьдесят километров.

Ибрахим Табанжи и Шах встретились на месте предстоящей стройки.

По огромному полю, начинающемуся сразу за бетонным забором горно-обогатительного комбината, сновали геодезисты, перетаскивая огромную линейку и теодолит. Какие-то люди прямо на капоте «УАЗа» изучали карту.

– Я слышал, что комбинат собирались просто модернизировать, – осторожно заговорил Хажбек, не столько из любопытства, сколько для того, чтобы начать разговор. – А здесь, вижу, будет целое строительство.

– Очистные сооружения расширят, – выдержав паузу, медленно проговорил турок на чистом русском и, прищурившись, посмотрел вдаль, в сторону покрытых лесом гор.

Табанжи был среднего роста и имел азиатский разрез глаз. Лицо слегка вытянуто. Темные, слегка вьющиеся волосы коротко стрижены и посеребрены сединой. Одетый в дорогой серый костюм, белую рубашку и пестрый галстук, он не обращал внимания на красного цвета пыль, которую несло с завода. У Шаха уже через пять минут из-за нее запершило в горле и заслезились глаза.

Ибрахим жил в коттедже директора предприятия на правах гостя. Остальные участники тендера, коими оказались еще несколько иностранных фирм, не были удостоены такой чести и поселились в гостинице. Исходя из этого, можно было смело делать вывод, кто выиграет конкурс на реконструкцию. Табанжи, не церемонясь, «подмазал» правление завода довольно внушительной суммой денег и еще до начала тендера начал работы. Чтобы не создавать нервозность среди европейских представителей, было объявлено, будто «ТАН» проводит уточнения своего проекта в соответствии с особенностями местности, о которых при подготовке документации не было известно. Это не воспрещалось.

Шаху позвонили спустя несколько минут после окончания намаза и назначили здесь встречу на полдень. Причем обладательница приятного женского голоса поинтересовалась, удобно ли ему приехать в такое время.

Шах был удивлен выбором места. Он боялся, что делегация – под наблюдением спецслужб, и на завод направлялся с тяжелым сердцем.

– До начала акции, – едва слышно заговорил Табанжи, – ты занимаешься поиском гастарбайтеров и созданием из них бригад. Так как у тебя на родине практически нет рабочих мест, это – хорошая легенда. Нашей фирме нужна дешевая рабочая сила. Люди в Чечне предупреждены об этом и уже подбирают надежных моджахедов.

– Какова цель акции? – осторожно поинтересовался Шах и невольно покосился в сторону дымящего десятками труб комбината.

Заметив это, турок едва заметно улыбнулся и похлопал его по спине:

– Ты не угадал. – Он остановился и, катнув острым носком коричневой туфли из дорогой кожи небольшой окатыш керамзита, достал носовой платок. – В этом городе есть аэродром.

– Неужели у нас найдутся люди, способные летать? – удивился Шах, невольно вспомнив одиннадцатое сентября.

Арабы, совершившие атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке, долго готовились. Кроме того, что все они в разное время были связаны с авиацией, им удалось пройти подготовку на американских учебных базах.

– Не волнуйся, – по-видимому, догадавшись, о чем подумал его помощник, усмехнулся Табанжи. – Здесь нет сложной техники. Только, – он наморщил лоб, силясь вспомнить название самолетов, и наконец оживился, – «кукурузники» и вертолеты.

– «Ан-2», – блеснул своими знаниями Шах. – Для чего они в этой глуши?

– Как мне удалось узнать, сюда из областного центра ездит молодежь на коммерческие прыжки, – стал перечислять Табанжи, – есть несколько машин для тушения лесных пожаров.

– Но они очень легкие! – растерянно развел руками Шах. – Если такой упадет на дом, то это будет не больше, чем если в него врежется машина. Да и до Москвы он не долетит, далеко.

– А зачем нам Москва? – удивился турок. – Вокруг масса крупных промышленных центров. Почти во всех – предприятия с вредным производством. Даже если бы у нас была возможность добраться до Кремля, это наверняка бы не получилось. Вокруг столицы неверных – совершенный пояс ПВО. Мы изучали этот вопрос. Слышал, есть такая ракета «С-300»?

Несмотря на то, что кроме «Стрелы» и «Иглы», переносных зенитно-ракетных комплексов, Шах ничего не видел, на всякий случай сделал лицо озабоченным и кивнул.

– Каждый самолет будет загружен самодельными бомбами, – продолжил турок. – Можешь себе представить, если в воздух поднимется хотя бы семь-восемь таких «бомбардировщиков» и, например, атакуют несколько городов?

– А…

– Взрывчатка, детонаторы уже в Завитаевске, – ошарашил Табанжи, – они пришли под видом оборудования компании. Из Чечни раньше тебя прибыл и человек, который разбирается в этом деле. С ним – несколько умельцев.

– Почему, когда меня отправляли сюда, ничего не сказали?

Шах был удивлен известием. По сути, бросили под танк без его ведома.

– Значит, цель моего приезда – это изготовить бомбы? – упавшим голосом спросил он.

Табанжи игнорировал вопрос.

– Из Западной Украины прибудет группа «строителей» славянской внешности, – продолжал инструктировать турок. – Пока вы будете захватывать аэродром, они заблокируют местную милицию. После всего им легче смешаться с общей массой горожан. Да это и не понадобится, – немного подумав, махнул он рукой. – Придут на следующий день на работу как ни в чем не бывало, никто ничего не заподозрит. Сейчас твоя задача – узнать все, что касается аэродрома. Любой ценой. Денег не жалей. Лучше, если найдешь там человека, который будет нам помогать. Сообщи, что уже завтра я назову номера счетов, на которые поступят деньги.

– Много понадобится, – протянул Хажбек, озабоченно почесав затылок.

Поговорив еще с полчаса, Табанжи отпустил Шаха домой.

Чеченец втиснулся в тесный и прогретый солнцем салон «девятки» с тяжелым сердцем. Его даже слегка трясло. Отправляя его в Россию, руководитель «сопротивления» ничего подобного не говорил. До сегодняшнего дня Хажбек считал, что, получив указания и номера счетов в банках, на которые переведены деньги для организации диверсий, они с Ризваном покинут город.

– Мать честная! – Дрон опустился перед трупом Волкова, лежащим в луже крови лицом вниз. В спине, под правой лопаткой, зияла страшная рана. Отсутствовал внушительных размеров кусок рубашки. Затылок разворочен пулей.

Он осторожно, словно боясь причинить уже мертвому другу боль, перевернул его на спину. В воздух взмыло несколько огромных зеленых мух. Выстрел пришелся под глаз, отчего он почти вывалился из глазницы.