Журнал «Вокруг Света» №07 за 1992 год - Вокруг Света

...На окраине Чирюрта один из переулков заканчивается шлагбаумом: кто-то перегородил улицу, чтобы скот не уходил к горе. За шлагбаумом — степь и каменистый проселок, подернутый низкой травой. Проселок взбирается к подножию хребта и теряется за ним.

Хребет, вернее его гребень, очень необычный. Его при сотворении неведомые силы разрезали вдоль, и южная половина от этой операции сползла вниз, отчего другая, северная половина, получилась с одного бока отвесной — неприступной стеной.

Подрезанным выглядит склон горы на самом верху. Его-то еще в давние времена и не оставили незамеченным. Не случайно именно здесь более полутора тысяч лет назад появился город, один из первых на Северном Кавказе. Лучшего места не придумать: просторная километровая площадка, позади нее неприступные горы, сбоку река, а впереди бескрайняя степь, уходящая за горизонт. Вся как на ладони.

Древние строители лишь завершили то, что не успела природа: чуть продолжили горы. Примерно на километр тянется массивная стена, та самая, которая позже дала имя Чирюрту.

Сам же город назывался иначе — Беленджер. Он был вторым по величине и первым по значению в покрытой тайнами Хазарии.

Собственно о Хазарии, о ее городах и людях известно немного. И долго не знали, что в этих знаниях достоверное, а что плод воображений: легенды и факты в науке — далеко не одно и то же. Мурад Магомедов своими раскопками, кажется, открыл еще одну забытую страницу в истории человечества. Нам оСтастся лишь прочитать ее. И поспорить. Ради истины, конечно.

Тем более что о Беленджере ученые спор вели давно. Этот цветущий город упоминался византийцами и арабами, о нем хорошо знали римские, а потом и генуэзские купцы. Однако из наших современников никто не ведал, где находится город из легенды, что стало с ним? Следы его, казалось, навсегда стерло время, как и память о самих тех временах.

Высказывалось даже мнение, что этого города никогда и не было. Мол, Беленджером древние называли территорию нынешнего равнинного Дагестана.

Город-миф?! Что ж, были и такие. Собственно, вся Хазария долго была скорее мифом, чем реальностью. Слишком мало, ничтожно мало сохранилось о ней сведений. Все утеряно.

Долго, по единичным камушкам из архивов, словно мозаику, историки воссоздавали картины жизни Хазарии, чередуя мифы с реальностью. Как бы забывая, что без материальных подтверждений, без фактов любая, даже самая правдоподобно написанная история будет не более чем гипотезой. Пред-по-ло-же-нием! Ведь письменные свидетельства противоречивы, как и люди, оставившие их.

О Хазарии знали только по письменным источникам. Считалось, что следов материальной культуры древнего народа не сохранилось. Впрочем, их никто по-настоящему и не искал, эти следы. По крайней мере, о серьезно подготовленных экспедициях на земли Хазарского каганата слышать не приходилось. Так что едва ли не все прежние «хазарские» находки — случайные, они могли быть, могли и не быть... Мурад Магомедов стал Колумбом хазарской земли. Но, хочется думать, главное его открытие еще впереди.

В древнем мире Хазарию называли не страной, не государством, а каганатом. Называли по имени кагана, он был у тюркских народов князем князей, их верховным правителем. В степях Европы и Азии, куда пришли тюрки почти две тысячи лет назад, насчитывалось несколько их каганатов. А все вместе каганаты носили одно имя — Дешт-и-Кипчак, что, как известно, означало Степь кипчаков или Половецкое поле.

Хазарский каганат возник, очевидно, сразу же после походов гуннов, разрушительным смерчем пронесшихся по степям Азии и Европы. Сейчас доподлинно известно, что гунны пришли с Алтая и говорили на тюркском наречии, что их внешность, образ жизни были типичными для тюркских народов. В сочинениях латинского историка Аммиана Марцеллина сохранилось немало сведений о жизни таинственных степняков, у которых «молодежь, с раннего детства сроднившись с верховою ездою, считает позором ходить пешком». «Гунны приросли к коням», воюют только на конях, их время — II-IV век нашей эры.

Однако у других, не менее именитых ученых древности, у того же Геродота или Страбона, о гуннах несколько иное мнение, иная точка отсчета их «биографии», они полагают, что первые племена тюркоязычных гуннов появились в Степи в VII — VI веках до нашей эры, когда здесь еще властвовали скифы...

Существуют и другие гипотезы истории Степи. Нет лишь одного — единственного того варианта, который полностью бы соответствовал истине. Свое весомое слово не пр"оиз-несли археологи.

...Когда мы открыли скрипящий от ржавчины шлагбаум и вышли из Чирюрта, появились аульские мальчишки, постояли, посмотрели вслед, но за нами не пошли: они знают, что интересно в их округе, а что нет.

Идем по иссушенной до звона земле. Сухая низкая трава цепляется за брюки. Из-под ног взлетают кузнечики. Едва ли не на каждой колючке белой монеткой висят улитки... Ни зверя, ни птицы в такую жару. И вот из-за бугра открылась стена, сложенная из серых увесистых камней...

Стена начиналась у горы и тянулась вниз к реке. Внушительное сооружение! Шириной метров шесть, никак не меньше, а высотой... Трудно сказать, какова высота стены, ведь значительная ее часть под землей. На поверхности оставалось два-три метра былого величия.

Подходим ближе, я сам убеждаюсь, что камни «сидят» на глиняном растворе, как сказано в книге, и «сидят» прочно. Ни один не поддался. Однако испытывать судьбу здесь нельзя — камни лучше не трогать, на них можно только смотреть, ведь между ними порой прячутся от жары фаланги или скорпионы.

Кое-где стену разрушили — совсем свежие проемы видны то здесь, то там. Они как раны.

— Так теперь берегут память предков, — с досадой заметил мой провожатый Зайналабид Батырмурзаев.

Оказывается, иным жителям Чирюрта лень стало заготавливать камни при строительстве домов, они и повадились в археологический заповедник, в древнее хазарское городище... И стоило ради них открывать Беленджер?

Наши предки берегли стену: ее через каждый метр выстилали слоем камыша. И был в том великий резон! Так «дикие кочевники», основавшие город, отводили от постройки разрушительную силу землетрясений, потому что камышовые прокладки есть не что иное, как, выражаясь техническим языком, антисейсмические пояса. Вот почему в горах сохраняются, например, древние башни, дома, стены и не сохраняются — рушатся! — современные постройки.

Вокруг Беленджера когда-то высились сторожевые башни, они стояли вдоль стены, правда, теперь от них остались лишь округлые фундаменты. Заботливые потомки снесли и башни. Снесли тогда, когда еще никто не знал о погребенной здесь первой столице Хазарии.

А всего, только в междуречье Сулака и Терека, выявлено 15 крупных городищ и мелких поселений хазар. Обнаружены и другие древние памятники. Все эти находки (остатки городищ, крепостей, поселений, могильников) объединяет, одно — они, бесспорно, тюркской культуры, которая главенствовала в Степи уже к началу раннего средневековья. (Есть все основания утверждать, что в Степи жил один народ, или, по крайней мере, он составлял абсолютное большинство. Хотя историки называют его по-разному: хазары, печенеги, половцы.)

И как часто случается, чем больше узнавали люди о предмете исследования, тем быстрее развеивались мифы о Хазарии, отлетали, как шелуха от ореха.

Например, доказана явная ошибочность утверждений Л.Н.Гумилева, нашего крупнейшего специалиста по Степи, о разливах Каспийского моря, якобы смывших древнее государство и его следы. Ничего подобного! Фантазия автора, да и только.

Отсутствие его величества Факта и давало простор воображению, к сожалению, так строилась «история» Хазарии. И не только Хазарии!

...Стену в Чирюрте, судя по всему, возводили долго. Когда присмотришься, замечаешь, что верхние камни обработаны иначе, чем нижние. И уложены по-другому — у каменщиков тоже бывает свой почерк. Надстраивали стену по крайней мере дважды, как того требовал город, раскинувшийся по обе стороны реки. Бе-ленджер рос очень быстро, его экономическое значение было велико, и без массивных оборонительных сооружений покой города был бы непрочен.

Когда я спросил Зайналабида о системе обороны, он будто ждал этого вопроса и повел куда-то от стены.

— Вот здесь мы нашли выносные башни. Они были когда-то намного выше сторожевых. Такие же башни стояли и вон там, за рекой.

Он показал рукой вдаль. Однако я увидел лишь холмы, поросшие травой; он в этих холмах видел башни, ушедшие в века.

Там, за рекой, тоже делали раскопы. Зайналабид не одно лето провел за этой работой, чтобы увидеть унесенное временем.

— Мы много копали и много нашли. Но наши находки лишь капля в море.

Культурный слой в Беленджере — это три метра, как мне показалось, насыщенных керамическими черепками. Кое-где черепки попадались прямо на поверхности, будто кто-то специально расколотил караван глиняной посуды и рассыпал осколки где попало. Мы ходили прямо по ним.