Левая Рука Бога - Пол Хофман

Что касается Кейла, Смутный Генри никогда не был уверен, что между ними существует настоящая дружба. Генри из кожи вон лез, чтобы произвести впечатление на Кейла, пользуясь любым удобным случаем продемонстрировать свое презрительное отношение к Искупителям и надеясь поразить его своим хитроумием и безрассудной дерзостью. Долгое время ему казалось, что Кейл ничего не замечает, а если замечает, то его это ничуть не трогает. Выражение лица Кейла всегда оставалось неизменным: сдержанная настороженность. Никакие чувства никогда не отражались на этом лице, как бы ни складывались обстоятельства. Казалось, что победы в тренировочных боях не приносят Кейлу никакого удовольствия, равно как жестокие наказания, коим Боско часто подвергал его персонально, не доставляют ни малейшей боли. Не то чтобы послушники особо боялись его, но и симпатии к нему не питали. Никто не мог разгадать Кейла: он никогда не бунтовал, но и правоверным не был. В конце концов все от него отступились, а ему, насколько можно было понять, только это и требовалось.

— О чем задумался? — Это Кляйст вернулся со своей крысиной охоты; ее бесхвостые трофеи, пять штук, болтались у него на веревочном поясе. Развязав пояс, он свалил тушки на каменный пол и начал их свежевать. — Лучше покончить с этим, пока она не проснулась, — с ухмылкой сказал он. — Не думаю, что она отнесется к ним благожелательно, если они будут запечены в шкурках.

— Почему бы тебе не оставить ее в покое?

— Ты не хуже меня понимаешь, что из-за нее нас могут убить, разве нет? Впрочем, теперь с этим уже ничего не поделаешь. У твоего друга есть двенадцать часов, чтобы вернуться, иначе…

— Иначе — что? — перебил его Смутный Генри. — Если у тебя есть свой план, не скрывай. Я весь внимание.

Кляйст засопел и начал потрошить крыс.

— Если бы я не предвкушал, как буду есть это, — он жестом указал на тушки, — я бы сейчас чувствовал себя совсем паршиво. Я имею в виду наши шансы. Шансы когда-нибудь снова увидеть Кейла.

Вынырнув из тростниковых зарослей на берегу озера, Кейл продвинулся в глубь карьера ярдов на пятьсот. Вот уже лет пятнадцать Искупители выкапывали и увозили к себе тонны ценной глины, которая образовывалась здесь под сенью деревьев. Это было волшебное вещество, способное даже скудную почву огородов в Святилище делать плодородной. Плодородной настолько, что урожай позволял Искупителям более чем в десять раз увеличить количество боеспособных послушников. Но Кейл открыл еще одно свойство этой глины.

Однажды, работая в огороде под охраной собак, натасканных на то, чтобы унюхивать любое воровство, он, во время короткого перерыва, достал кусочек «лапти мертвеца», подобранный на полу трапезной. Обнюхав его, Кейл понял, что этот кусочек не обронили, а выбросили: «лаптя» была протухшая и несъедобная. Заметив, что вожатый собаки, спавшей неподалеку, смотрит в другую сторону, Кейл бросил кусок ей — не по доброте, а в надежде, что это существо, которое, как все ему подобные, жрало все подряд, слопает его и начнет блевать, поделом ему. Кусок «лапти мертвеца» плюхнулся прямо возле собачьей головы на маленький островок оазисной глины. Встревоженный звуком, пес встал и насторожился, но, несмотря на то, что пища лежала у него под носом, а его нос был способен учуять запах мушиной какашки за тысячу ярдов, он даже не взглянул на еду. Вместо этого пес зыркнул на Кейла, зевнул, почесался, улегся и снова заснул. Позднее, когда собака и ее вожатый ушли, Кейл поднял кусок «лапти мертвеца» и понюхал. Тот смердел до небес. Озадаченный, Кейл набрал пригоршню глины, облепил ею вонючий кусок и понюхал опять. На сей раз единственное, что он почувствовал, это густой запах, похожий на запах торфа. Что-то, содержавшееся в этой глине, не просто забивало вонь прогорклого жира, а заставляло его исчезнуть вовсе. Но только на то время, пока глина обволакивала источник вони.

В течение нескольких последующих дней, работая в огороде, Кейл испытал это свойство глины на других собаках, подсовывая им становящийся все более зловонным кусок, и ни разу ни один из псов ничего не учуял. Наконец он бросил его, очистив от глины, на засыпанную щебенкой дорожку, и уже через минуту один из псов, привлеченный смрадом, сожрал его. К величайшему удовольствию Кейла, десять минут спустя пес в углу выворачивал свои кишки наизнанку.

Было не столько трудно, сколько опасно найти сведения об источнике глины в библиотечном архиве. Там хранились карты и папки с документами, и Кейлу часто поручали принести какие-либо из них Лорду Воителю, так что единственное, что требовалось, это терпение: дождаться случая, взять нужную папку и проявить еще больше терпения, чтобы выждать случай вернуть ее на место. Хотя вероятность попасться была и невелика, последствия — в том случае, если это все же произойдет, — предстояли ужасные, вероятно, фатальные, поскольку Искупители несомненно догадались бы, что кража информации об оазисе вызвана отнюдь не интересом к огородничеству и мелиорации почв, а разработкой плана побега.

Вынырнув из озера, Кейл, с которого вода стекала в три ручья, все еще мог слышать собачий лай. Как только он прошмыгнул за деревья, Кейл стал невидим для псов, и запах его нельзя было учуять, но он понимал, что надолго здесь задерживаться нельзя, и двинулся дальше. Вскоре он очутился в глиняном карьере Искупителей.

Добытчики глины оставляли по себе скорее длинную череду ям, нежели ровные траншеи, потому что глина была слишком мягкой, дабы стены раскопа могли устоять, как если бы здесь была обычная земля, но и не достаточно мягкой, чтобы не завалить человека, который окажется под оползнем. Как свидетельствовали архивные записи, в таких случаях человек оказывался в ловушке и погибал от удушья. В свое время, читая это, Кейл порадовался, поскольку погибшими оказалось около дюжины Искупителей, занимавшихся добычей глины, но теперь, когда он сам искал что-нибудь, чем можно было выдолбить нишу, в которой ему удалось бы спрятаться от высматривающих и вынюхивающих преследователей, он никакой радости не испытывал.

Наметив цель — небольшую выемку в основании одного из холмиков, образовавшихся после недавних работ добытчиков, — он углубил ее, сколько посмел, собрал всю извлеченную им глину к краям получившейся норы, чтобы потом втянуть эту глину внутрь и не дать преследователям заметить, что здесь недавно опять копали, проскользнул внутрь, сгреб собранную глину на себя, облепился ею, а потом, высунув руку, осторожно соскреб некоторое количество глины сверху, со склона холмика, и почти полностью залепил входное отверстие. Времени на все это ушло немного, и Кейл чувствовал себя уязвимым, находясь слишком близко к поверхности, но копать глубже он не рискнул, опасаясь вызвать оползень. Единственное, что было ему сейчас нужно, — это чтобы его нельзя было ни увидеть, ни унюхать.