Пыль под ветром - Александр Рубан

Правда, на первый свой город Илья израсходовал аж девять... этих самых. Не семь, как положено ("Кем?"), а девять. Помнится, Дракон был весьма недоволен - хотя и хвалил сквозь зубы за тщательность.

"Восьмая куманга..."

На второй город Илье хватило восьми. Во всех остальных он обходился положенными семью ("Кем положенными?").

"Девятая куманга..."

Семь гнёзд - полностью заряженный саркофаг, и ни одной кумангой больше. Двенадцать идеально чистых городов плюс три лишних куманги в первых двух - итого... Стоп. Почему "заряженный"?

"Девятая куманга..."

Никто никогда не употреблял это слово по отношению к саркофагу "заряженный". Это же не винтовка... Кстати, в ней сейчас ровно семь патронов - но это, разумеется, не более, чем совпадение.

"Десятая куманга... или уже одиннадцатая?"

Считать стало неинтересно. И висеть было неинтересно, и руки устали, особенно почему-то в локтях и подмышках, и мышцы живота тоже. Хотелось расслабиться и поразмышлять над смыслом термина "заряженный" по отношению к саркофагу. Но расслабляться было нельзя, а смысла, скорее всего, никакого не было. И лучшее, что можно было сделать - это попытаться уснуть, чтобы свалиться во сне и ничего не почувствовать.

И он уснул.

Ему приснилось, будто он проснулся на полу плацкартного вагона, в суматохе, давке, стонах и проклятиях, перемежаемых неумелым молитвами. Пошевелиться Илья Борисович не мог, потому что лежал (или висел?) в неудобной и крайне болезненной позе, будучи крепко заклинен между нижней полкой и столиком. Плюс ко всему, на нём (на Илье, а не на столике) кто-то расположился и ёрзал. Не то коленками, не то очень острым задом. А ещё кто-то, настойчивый и равнодушный, время от времени поддавал ему носком сапога в подрёберье справа.

Словом, сон был ещё тот, и ничего не понять.

Всё это происходило в темноте, под ненормально неравномерный перестук колёс, и темнота эта озарялась частыми красноватыми вспышками, синхронными с неравномерным перестуком. Когда Илье перестали, наконец, поддавать сапогом в подрёберье и остались только ёрзавшие коленки на позвоночнике, он ощутил, что вагон не движется. Не было ни рывков, ни покачиваний, обязательных при таком неравномерном перестуке. Не было уже и суматохи остались одни молитвы и приглушённые стоны, да ещё кто-то с монотонной безнадёжностью матерился за перегородкой слева, в купе проводника. Наверное, сам проводник.

Изворачиваясь и дёргаясь, Илья попятился из-под столика в проход между полками. Наверху чем-то особенно громко стукнули и матюкнулись (голос был знакомый), колени на спине перестали ёрзать и пропали. Кое-как, держась за перегородку и кривясь от боли в боку, Илья Борисович поднялся и разглядел, наконец, в неверном красноватом свете вспышек силуэт обладателя острых коленок.

Это был тот самый жизнерадостный молодой человек с неопрятной клочковатой бородкой и по-медвежьи вислыми плечами, с которым они вчера обсуждали сексуальные возможности вагонного тамбура (они были признаны весьма ограниченными) и купе (здесь, по мнению молодого человека, годилось всё, вплоть до багажной полки, но особенно хорош и разнообразен был столик). Когда же Илья, не желая оставаться по преимуществу слушателем, заговорил о сексуальных возможностях "жигулей", молодой человек бесцеремонно отмёл эту тему. Как самоочевидную и как лично для него, молодого человека, ненасущную. Разговор, само собой, перешёл на политику, и молодой человек - несколько раз, но всё как бы между прочим, - сообщил Илье, что в созвездии Павлина содержится ровно пять звёзд. Маленькое такое созвездьице из пяти аккуратных звёздочек... Осталось не ясным, какое отношение к политике имеет этот астрономический факт, но молодого человека он приводил в неизменный и неизъяснимый восторг.

Сейчас этот знаток астрономии и вагонных тамбуров стоял правой ногой на полке, а левым коленом на столике, пригнувшись и положив запястья сведённых рук на полуопущенную раму. И стрелял куда-то в темноту за окном, вниз и влево, сопровождая почти каждый выстрел кратким удовлетворённым хмыканьем. Из темноты ему отвечали.

Илья, всё так же придерживаясь за перегородку, сел на нижнюю полку справа. Оказалось - кому-то на колени. Потревоженный, впрочем, никак не отреагировал. Илья поспешно извинился и пересел ближе к окну, почти к самому столику. Лопнуло, брызнув осколками, стекло, молодой человек шарахнулся и негромко выругался. Потом, тщательно прицелившись, ответил и опять удовлетворённо хмыкнул.

- Мазилы! - сообщил он Илье, чуть отвернувшись от окна.

Ещё одна пуля взвизгнула рикошетом от стенки вагона - и молодой человек опять прицелился. Но выстрела на этот раз не последовало.

- Всё! - сказал он с каким-то даже облегчением.

Перелез через столик, уселся напротив Ильи, выковырял из пистолета обойму, ощупал и вставил обратно. И швырнул пистолет на колени тому, кто неподвижно сидел рядом с Ильёй.

- Вот теперь уже окончательно всё, - проговорил молодой человек. Голос его был удивительно спокоен и не соответствовал обстановке. - С добрым утром! - сказал он Илье. - Как спалось? Я вас немножко потоптал, извините.

- Ничего... - машинально ответил Илья и огляделся.

Глаза постепенно привыкали к темноте, но увидел он немного - а за окном и вовсе была чернота. Два рикошета подряд проверещали за стенкой, и молившийся (судя по голосу - сухой коричневолицый старик на нижней боковой полке через проход) на секунду умолк, а потом забормотал быстрее.

Молодой человек вздохнул и сел в свою излюбленную позу: набычился, свесил и без того обвислые плечи и, сцепив пальцы рук, зажал их между коленями. (В этой позе он грустил, хохотал, размышлял и даже заигрывал с девушками. Небезуспешно.)

- Когда вломятся, - негромко сказал он Илье, - имейте в виду: это не я стрелял. Это вот он стрелял, - и кивнул на молчаливого соседа Ильи. - И ты, папаша, тоже имей в виду! - обратился он к молившемуся. - А остальные всё равно ничего не видели и не помнят.

- А в кого вы стреляли? - спросил Илья.

- В людей, - со странной интонацией ответил молодой человек.

- Это-то я понял, - сказал Илья. - А...

- А большего я сам не понимаю, - отрезал молодой человек. Но, подумав, снизошёл до объяснения: - В меня стреляли, вы же видели. Я отвечал. А потом отвечалки кончились - это вы тоже видели. Вот и всё... Выкарабкаемся! пообещал он Илье и, кажется, улыбнулся. - Если он, - (снова кивок на молчавшего), - не врал, через полчаса тут будет рота спецназа. На бэтээрах.

- Так, значит, он... - Илья дотронулся до плеча соседа и сразу отдёрнул руку.

- Ну да, из них, - сказал молодой человек. - Был... Вы бы пересели, а то испачкаетесь. Ага!..

- Что "ага"? - спросил Илья, поспешно пересаживаясь.