На острие свечи - Ольга Юнязова

– Вы просить у богов меня? – удивился Луч. Он всегда думал, что им с Воронёнком разрешили жить в деревне из милости.

– Ну, не конкретно тебя, конечно, – развёл руками волхв. – Мы никак не могли понять причины агрессии по отношению к нам. Мы не делали вам ничего плохого, а вы нападали. Нужен был человек, способный выучить наш язык и научить нас своему, чтобы мы могли разговаривать с лесным народом.

– Так это не вы сожгли нашу деревню?

– Мы? Как же мы могли это сделать, если все были на берегу?

– Ворон сказал, что вы можете стрелять огнём.

Волхв помотал головой:

– Нет! Это могут только боги. А мы не хотим воевать, потому и ушли из своего мира в такую даль и начали всё сначала.

У Луча в голове вертелось ещё множество вопросов, но словарный запас был пока слишком мал, чтобы спросить о том, для чего даже в его родном языке не было определений. Это вызывало чувство, похожее на голод. Он знал, что если его не удовлетворить, оно будет нарастать до тех пор, пока не вспыхнет мучительной яростью и не выжжет душу. Он вспомнил своего друга, который постоянно мучился от этой болезни, чем раздражал всех своих родичей. Раньше Луч тоже не мог понять Лиса, а сейчас, точно так же, никто не понимает его самого. К примеру, он знает, но не может объяснить Ворону, зачем надо «забивать голову ненужными знаниями». Он понял это в тот момент, когда «поющее коло» растворило-таки его в себе.

Тогда Лучу на мгновение показалось, что он стал с ним единым целым. Как свои, он увидел мысли белых людей, их чувства, знания и умения. Он ощутил так же и их страдание, но оно не могло затмить того блаженства, ради продления которого он готов был на всё. Но вдруг круг заколыхался, как вода, в которую бросили камень, и разбился на множество мелких лужиц. Люди очнулись и с удивлением начали рассматривать пришельца, вторгнувшегося в их священнодействие. В первую минуту Лучу казалось, что он понимает слова старца, обращённые к нему, и соглашается с ними, но потом наваждение прошло, он развернулся и бросился догонять Воронёнка. Уже позже, истощённые и отчаявшиеся, они пришли к белым и попросили еды и жилья.

Путеводная звезда

Открыв глаза, Оксана увидела прямо перед собой огромную горящую свечу. Протерев глаза и наведя резкость, она поняла, что это краешек солнца выглядывает из-за шторы прямо над термосом с кофе. Рука потянулась к крышке, но Оксана отдёрнула её, вспомнив о данном себе утром обещании – не более одной чашки в день. Сегодняшняя порция уже была выпита.

Как только она попыталась отвлечься, жажда усилилась. Причём это было не примитивное слюноотделение и не подсасывание в желудке. Казалось, всё тело, от затылка до ногтей, ноет и просит горького чёрного зелья.

«Ладно. Но только одну!» – согласилась Оксана и взяла термос. Освобождённое солнце ослепило, пробежало по позвоночнику и вышло через кончики пальцев. Жажда ослабла.

Оксана поставила термос на место и, откинувшись на спинку дивана, снова закрыла глаза. На тёмном экране отпечатались цветные пятна, и посреди этой сюрреалистической картины гордо стояла горящая свеча. «Что же это за символ?»

Оксана вернулась в кабинет Графа и задала вопрос.

– Острие свечи? – Граф взглянул на подсвечник. От его дыхания огненные солдатики встрепенулись, присели, козырнув, и снова замерли, вытянувшись по стойке смирно. – Если в двух словах: свеча – это портал в высший мир. Но открывается он только тогда, когда пламя спокойно и верхушка его заострена. Если же огонь колышется от сквозняка, трещит некачественный воск или образовался нагар на фитиле, то этот эффект исчезает.

– Портал? В иное измерение? – Оксана недоверчиво хмыкнула.

– Я не буду вдаваться в физические подробности, – улыбнулся Граф. – Скажу лишь, что над огнём создаётся зона вакуума, а он, как ты знаешь, не теплопроводен. Поэтому на острие возникает точка, из которой теплу некуда уходить, и она прожигает дыру в иную реальность.

– Ерунда какая-то! Как может возникнуть вакуум в открытом пространстве? Почему он не заполняется?

Граф пожал плечами и, взяв перо, обмакнул его в чернильницу.

– Почему жидкость собралась в каплю, а не стекла на стол? – спросил он.

– Из-за поверхностного натяжения.

Он коснулся пером бумаги, и на ней расплылась клякса.

– Огонь тоже имеет подобное свойство. Смотри.

Он взял иголку и поднёс к вершине пламени. Вверх потекла тонкая струйка дыма.

– Но ты ведь не о физической свече спрашивала. Верно?

– Мне интересно, что за состояние было тогда во сне, когда я видела все эти странные символы.

Граф таинственно усмехнулся.

– Это был контакт твоего сознания с миром… ммм… как бы его назвать? Древние греки (а потом иудеи и христиане) называли его «София», древние русы – «Правь». Мусульмане называют «Мать Книги». Это источник любого знания и причина всего. Во сне твоя логика по привычке попыталась всё систематизировать, вот и получились «геометрические фигуры».

– Но что они означали?

– Это были «коды программ». Там, где программист создаёт картины и действия, ты видишь множество непонятных значков.

– Но там, во сне, я же всё понимала!

– Там ты была программистом.

Граф потёр лоб, пытаясь найти более понятное объяснение.

– Представь, что ты окунулась в озеро. Когда ты была там, ты была внутри понимания, ты была едина с ним, а когда вышла, вода стекла и вскоре высохла.

– Тогда почему огонь? Логичнее было представить это в виде воды.

– Я уже сказал тебе, что плазма, которая возникает на острие свечи, по некоторым свойствам подобна воде, но находится на ином энергетическом уровне. Сравнение с водой больше подходит состоянию, которое древние русы называли «Навь». И в представлении других народов, уход в мир иной был связан с реками, ладьями или мостами.

– Правильно ли я понимаю, что «Навь» – это наше подсознание?

– Если я верно понимаю, что ты подразумеваешь под словом «подсознание», то да. «Навь» – это весь накопленный опыт человечества, ваши страхи, нереализованные желания, неразгаданные загадки, непрощёные обиды, незаконченные дела. Навь – это огромный океан, посреди которого лежит небольшой островок Яви.

– А Правь тогда…

– Если продолжить сравнение, то Правь – это огненный камень, который лежит на том острове.

– «На острове Буяне, в море-океане, лежит камень бел-горюч Алатырь», – вспомнила Оксана сказку, которую рассказывал в детстве папа.

– Да, – улыбнулся Граф. – Люди придумали множество сказок, чтобы сохранить знания до той поры, когда смогут вновь осознать их.

– Вновь осознать? Но почему мы вдруг всё забыли?

– В легендах рассказано и о причинах потери памяти. Что толку повторять их? Пора вспоминать.

А для этого тебе придётся очень глубоко нырять в глубины подсознания и учиться удерживаться на «острие свечи» в сознании.

– А этому можно научиться?

– Конечно, можно! – улыбнулся Граф. – Но нужна долгая подготовка. Хотя бывает, что у некоторых людей этот талант проявляется с детства… или после какого-нибудь стресса.

– А почему он вдруг возник у меня?

– У тебя?! – насмешливо удивился Граф. —

С чего ты взяла?!

– А разве «красная луна»…

– «Красная луна» – это знак, что твоё пламя жутко коптит, воск бессмысленно плавится и течёт.

И если ты срочно что-то с этим не сделаешь, то…

– И что же мне делать?!

– В первую очередь укоротить фитиль.

– Как это?

Граф взял специальные ножницы и подрезал на одной свече утолщённый от нагара фитилёк. Огонь сразу повеселел, засиял и вытянулся.

– Голову отрубить, что ли? – возмутилась Оксана.

– Иногда, к сожалению, приходится и так.

– Значит, вы послали Жанну на казнь, чтобы…

– Чтобы спасти её.

– Не понимаю, – прошептала Оксана.

– Просто передай ей письмо.

– И это спасёт её?

– Это спасёт вас обеих, если найдёте шкатулку!

– Но… – Она не успела договорить, потому что внезапно забыла, что хотела сказать. Мысль как бы остановилась. Оксана встряхнула головой и открыла глаза. Рука потянулась к термосу. Сознание вернулось, когда половина чашки уже была выпита. Ругая себя за слабоволие, Оксана поставила остаток на стол и прижала ладони к лицу.

– Где же искать эту чёртову шкатулку?

Оказавшись во тьме, она почувствовала слабый свет, идущий откуда-то сверху. Подняв взор, поняла, что это рассвет проник сквозь крошечное оконце, которое находится на недосягаемой для человека высоте. Она огляделась. Тесная камера была больше похожа на колодец, чем на комнату. В углу лежала грязная подстилка, на которой, свернувшись калачиком, спала измождённая женщина. Её лицо опухло от слёз, волосы были спутаны, одежда изорвана. Оксана осторожно тронула её за плечо.

Жанна вздрогнула и открыла глаза.

– Уже пора? – равнодушно спросила она.

– Я принесла тебе письмо, – сказала Оксана.

Жанна приподнялась на локте и то ли удивлённо, то ли настороженно оглядела Оксану. Потом она села и взяла лист бумаги. Прищурившись, попыталась прочесть, но света не хватало. Грустно усмехнувшись, она опустила письмо.