Похождения комиссара Фухе - неизвестен Автор

- Кто вы такой?

- Я ваш летописец,- заявил писака, обращаясь к Фухе.

- Куда ты писец? - переспросил комиссар.

- Летописец - это значит биограф, то есть человек, который записывает истории из жизни другого человека.

Понятно?

Алекс неизвестно почему решил прикинуться идиотом и отрицательно помотал головой. Комиссару не нужно было прикидываться: он действительно ничего не понял.

- Нет! - сказали они хором.- Непонятно!

Незнакомец не растерялся перед лицом невесть откуда свалившейся на него беспробудной тупости.

- Ну, хорошо,- примирился он.- Давайте подробно...

- Не дам! - заартачился Фухе.

- Вы влипаете в истории, а я их записываю на бумаге,- продолжал человечек.- Вам знакомо такое понятие?

- Мы без понятия,- выразил общую мысль Алекс.

- Бумага - продукт переделки древесины... Ну, осина там, сосна, дуб. Вам известно, что это такое? - поинтересовался писака.

- Гы-гы-гы! Конг - это дуб! - обрадовался комиссар.- Знаю, конечно, знаю!

- Ну, вот и ладно, вот мы и выяснили суть!

- А теперь,- потребовал Алекс,- теперь почитайте нам что-нибудь.

- Угу,- одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.

Человечек набрал в грудь побольше воздуха и начал: "Дверь кабинета открылась. На пороге стояла Мадлен. Комиссара обдало запахом чего-то в чесночном соусе.

Фухе скривился.

- Фред,- прошамкала Мадлен.- Тебя вызывает шеф. Он сказал, что очень срочно.

Фухе посмотрел на уборщицу. Ведро с тряпкой, которое она держала, было полно крови."

- Я знаю эту историю,- заметил комиссар.- Давай другую!

- Извольте,- человечек продолжил: "Лаборатория поразила комиссара обилием блестящих предметов. Сверкали какие-то никелированные трубочки, полированные бока приборов, стеклянные стаканы, заварная чайница на цифровом миллиамперметре, чайные ложечки в пузатых колбах с остатками чего-то липкого на дне, стрелочные индикаторы с указателями "больше-меньше" и графики биоритмов на глянцевой бумаге, развешанной по стене и стулу..."

- Это когда в этой истории сперли паритет,- ухмыльнулся Фухе.- Дальше, дальше!

Летописец перелистал несколько страниц и стал читать с выражением: "Утром же, проснувшись на час раньше обычного, Фухе думает, что на улице так тихо, потому что все уже на работе, а он, комиссар, проспал. Проклиная это дурацкое время, Фухе срывается с койки, на лету ловит в воздухе брюки, влезает в носки, зашнуровывает рубаху - и вот через семь минут он уже в управлении. Розовый, свежий, еле дышит, сердце колотится где-то между печенью и затылком, брюки отлично выглажены, хотя одеты почему-то наизнанку. Штиблеты одного цвета, но разного размера, и вообще весь его вид говорит стороннему наблюдателю, что у этого парня не все еще вернулись домой..."

- Это история давняя и малоинтересная,- перебил Алекс рассказчика.- А что есть новенького и захватывающего?

- Угу,- одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.

- Новенького? - переспросил писака и снова перелистал страницы.Захватывающего, говорите? - он заговорщически подмигнул и начал читать: "С некоторых пор Фердинанд Фухе стал чувствовать на себе пристальный немигающий взгляд со спины. Это был не тот взгляд, который бывает в солнечный день у пивного ларька, когда ты без очереди подходишь к стойке и спиной чувствуешь дружественные участливые взгляды менее наглых и проворных граждан. Нет, тут было другое..." Алекс удовлетворенно показал зубы и сказал другу и соратнику:

- Вот это действительно что-то свежее и захватывающее!

- Угу! - одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.

"Потом летописец стал читать друзьям уже известные им истории из жизни комиссара поголовной полиции,"

- вещал писака.

- Так-так,- подтвердил Габриэль Алекс,- было дело.

- Угу,- одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.

"И тут биограф стал читать коллегам такую историю, от которой им не поздоровилось. Из нее было явственно видно, что Фухе - выживший из ума идиот с амбициями, а Алекс хотя и предан комиссару душой и печенью, но за пару кружек пива готов продать не только соратника, но даже родную мать."

- Но-но! - сказал Габриэль и нахмурился.

- Угу,- одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.

"А потом, потом из этой истории стало известно, что комиссара Фухе в этот день хватила кондрашка," - продолжал писака,- "а что до Габриэля Алекса, то он на поминках друга и соратника так нагрузился, что его посетила белая горячка."

- Угу,- одобрительно хмыкнул комиссар, и его хватила кондрашка...

- Пойдем выпьем за упокой души комиссарской,- предложил Алекс писаке и насторожился.- А деньги у тебя, к примеру, есть?

- Не пью я,- ответил человечек и посмотрел на Алекса.- Хотите, я прочту последний рассказ?

- Валяй,- милостиво позволил Габриэль, заняв очередь за пивом.

Писака набрал в грудь побольше воздуха и стал декламировать. Когда он дошел до слов "человечество, наконец, вздохнуло свободно: околел этот монстр, это страшилище рода человеческого комиссаришка Фухе", околевший Фердинанд Фухе зашевелился схватил пресс-папье и, еще не открывая глаз, прервал монолог, а заодно и жизнь летописца.

- Старина! - заскрипел он, обращаясь к Алексу.- Твоя очередь подошла!

Совсем нюх потерял? Без пива останемся!..

- Так вы живы! - поразился Алекс, перебирая мелочь.

- Угу,- одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.

3 мая 1986 г.

Алексей Бугай

ПРЕСТОЛОНАСЛЕДНИК

- Царь я или не царь? - завопили где-то в углу.

Послышался звон разбитого стекла, перевернулся стол, полилось пиво. Фухе медленно поднял голову.

- Царь, царь! - послышалось отовсюду, и буяна с трудом усадили.

За окном продефилировал Габриэль Алекс. Он глупо ухмылялся и подавал Фухе таинственные, только ему понятные знаки. Пункс торжественно возвышался напротив Фухе за столиком и вытирал рот тыльной стороной ладони.

- Ну и?..- продолжал мысль комиссар Фухе, прерванный самозваным монархом.

- Ну и никаких следов,- в тон ему сообщил Пункс.- Бьемся уже неделю...

В ту же секунду угомонившийся было самодержец открыл террор. Было казнено несколько дюжин стульев, бокалы порхали над головой, как бабочки, скончался стол на шесть посадочных мест.

- Царь я или не царь? - то и дело доносилось справа, слева и сверху.

Пункс пригнул голову. Мимо окна, как темная неумытая туча, проплыл Габриэль Алекс, неистово гримасничая. На царя навалились сразу четверо.

- Ну и?..- поощрительно продолжал Фухе. Возле него на полированной поверхности стола небольшим стадом толпились пустые пивные кружки.

- Корона с бриллиантом в шестнадцать каратов - раз,- стал загибать пальцы Пункс,- портсигар чистого золота с изумрудами, подарок королевы Елизаветы, шестнадцатый век - два... Мамочки мои!..

Распоясавшийся государь последовал в изгнание, а вдогонку за ним устремились пустые кружки, одна из которых угодила Пунксу в спину.

- И никаких следов...- начальник поголовной полиции печально развел руками и поморщился.- Буквально ни одного...

На противоположной стороне улицы из-за мусорного бака выглянул Габриэль Алекс и прошествовал к дверям бара. За ним кривой цепочкой тянулись серые пыльные следы. Внезапно двери распахнулись, и прямо на Алекса высыпалась целая орава царских сотрапезников, что-то бессвязно выкрикивая и топая ногами.

- Царь я? - кричали они все хором. Алекс выпучил глаза и стал по стойке смирно.

- Может, поможете по старой дружбе? - убивался Пункс и горестно прихлебывал из кружки.- Сроку два дня осталось - и никакой версии!..

- К черту версии,- зашевелился Фухе.- Тебе что нужно- найти преступника или вернуть ценности?

- И то, и другое,- оживился Пункс.- Желательно, конечно.

- Сто тысяч,- тусклым голосом сказал комиссар.

- Сто тысяч чего? - не понял Пункс.

- Денег, разумеется.

- Вам?

- Мне, кому же еще?

- Пятьдесят тысяч за преступника и еще пятьдесят за ценности - двойная цена.

- А когда будут результаты? - поинтересовался Пункс.

За окном раздался грохот. Все посетители бара разом повернули головы. Толпа приближенных к монарху лиц почему-то качала Алекса, причем качала как-то странно: его подбрасывали вверх, задирали головы и глазели, как Алекс шлепался на асфальт плашмя, как жаба, и норовил отползти. Но его снова хватали, снова подбрасывали и расступались. Последний раз он нырнул в мусорный бак, который с грохотом опрокинулся, и из него вывалился Габриэль с криво надетой на голову короной и золотым портсигаром в зубах.