Любой ценой - Наталья Никольская

– Господи! Вот уж поработали, сволочи! И когда это кончится? Во что наш дом превратился?

– Тетя Валя, – обратилась я к женщине, хотя знала ее чисто визуально, – вы же в этом подъезде живете?

– Да, этажом ниже, – подтвердила тетя Валя.

– Скажите, вы ничего не слышали ближе к утру?

– Как же не слышала! – всплеснула руками тетя Валя. – Твоя же сестра тут такой крик устроила! И драка у нее была с кем-то.

– Да нет, я имею в виду после этого, – уточнила я.

– Потом ничего не слыхала, – ответила тетя Валя. – Я после этого скандала как домой пришла, корвалолу напилась и спать легла. Спала как убитая. Ничего не слыхала. И во что наш дом превратился? Просто страшно жить становится!

Я посоглашалась с тетей Валей и продолжила уборку. Надо сказать, получалось это у меня не так лихо, как я планировала – все-таки, что ни говори, а не привыкла я этим заниматься. Все эти уборки на меня такую тоску наводят…

Вот Полина бы в считанные минуты все привела в порядок. Ее хлебом не корми – дай порядок навести. Черт, жалость какая, что ее нет рядом. Я, между прочим, с утра еще ничего не ела.

Лариска, изо всех сил помогавшая мне, видимо, почувствовала спад моего запала, и предложила:

– Оля, ты, наверное, хочешь есть?

– Да не отказалась бы, – не стала я ломаться. – А у тебя есть что?

– Найдем, – кивнула Лариска. – Я там тете Вале продукты дала, можно будет взять что-нибудь.

Мы прошли на кухню, где вовсю хозяйничала тетя Валя. Вот уж у кого работа кипела! Я просто обзавидовалась, глядя, как ловко эта женщина управляется с приготовлением обеда.

– Тетя Валя, мы возьмем немного колбасы и сыра? – спросила Лариска.

– Господи! Да что ж ты спрашиваешь-то? Твои ж продукты! Берите, конечно, девчонки, с утра ж поди голодные.

Лариска нарезала колбасу и сыр, мы взяли все это в комнату и сели за стол. Но тут Лариска вдруг достала бутылку водки.

– Давай уж помянем дядю-то, – неуверенно сказала она.

– А можно до похорон?

– Не знаю, – еще более неуверенно проговорила она и вопросительно посмотрела на меня.

– Знаешь, – задумчиво ответила я, – я думаю, что хорошего человека никогда помянуть не грех! Так что давай!

Лариска налила водку в две рюмки, мы выпили, не чокаясь, и закусили колбасой.

– Ты знаешь, а мне полегчало, – немного удивленно сказала Лариска. – Уже не так тревожно стало.

– Вот видишь! – обрадовалась я. – А я что говорила? Алкоголь помогает снимать стрессы, нормализует кровяное давление, лечит нервную систему…

– Так что, давай по второй? – перебила меня Лариска.

– Давай, – тряхнула я головой.

Лариска снова наполнила рюмки.

Я выпила, закусив на этот раз сыром. Признаться, мне здорово хотелось есть, но Лариска, разогнавшись, снова налила водки.

После выпитого почти на голодный желудок в голове моей быстро забушевал хмель.

– Ты знаешь, Лора, – чувствуя, что язык уже плохо меня слушается, – я, пожалуй, больше не стану пить. И вообще… Мне что-то прилечь захотелось.

– Конечно, приляг, – согласилась Лариска. – Это я виновата, напоила тебя. Ложись вот на этот диван, я его уже привела в порядок. Я тебя подниму, как отлежишься.

– Му-гу, – пробормотала я, бредя к дивану и укладываясь на него.

Я не собиралась спать, просто хотела полежать немного, но вместо этого тут же, независимо от собственной воли, провалилась в сон.

Проснулась я оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Я открыла глаза и увидела смущенно улыбающуюся Лариску.

– Ну, как ты? – спросила она меня.

– Ничего, – осторожно крутя головой, ответила я.

Комната уже не кружилась у меня перед глазами, и я чувствовала, что могу встать. Хотя мне было еще плоховато.

– Оля, я вот тебя о чем попрошу, – виновато проговорила Лариска. – Я боюсь, что колбасы не хватит, так, может, ты сходишь в магазин, а? Деньги я, конечно же, дам.

– Конечно, – проговорила я слабым голосом, поднимаясь с дивана.

Я тут же ощутила, что переоценила собственные возможности – передвигаться мне по-прежнему было тяжело. Вот же дернул черт напиться с утра! А уж перед Лариской как неудобно… Но, в конце концов, она же сама предложила выпить. И сейчас чувствует себя виноватой передо мной.

Лариска протянула мне деньги и пакет.

– Купи салями, – напутствовала она меня. – Такой, знаешь, с мелким жиром. Она продается в желтеньком магазинчике, знаешь?

«Желтенький магазинчик» был мне хорошо знаком. Он стоял особняком, был выстроен недавно и отличался сравнительно невысокими ценами и достаточно богатым ассортиментом.

Поэтому я кивнула и, нацепив свои туфли, вышла из квартиры. По лестнице я спускалась очень осторожно, боясь загреметь вниз. Нет, все-таки я совсем не протрезвела. Все, за сегодняшний день больше ни капли, иначе я свалюсь прямо на кладбище.

Представив, что мне еще предстоит ехать на кладбище, я только вздохнула и прокляла свою горькую долю в очередной раз.

Магазинчик, нужный мне, находился за два квартала от Ларискиного дома. Это было малолюдное место, здесь недавно был частный сектор, потом все дома посносили, и образовался пустырь. Первым зданием, выросшем на этом пустыре, и стал «желтенький магазинчик». О нем пока мало кто знал – реклама еще не успела сыграть свою роль – и народу здесь практически не было.

Я, стараясь держаться ровно, подошла к магазину и дернула дверь на себя. Купив палку требуемой салями, я вышла на улицу и, близоруко щурясь, поковыляла назад.

Как назло, я забыла свои очки. Ложась на диван у Лариски, я сняла их и куда-то сунула, а потом, когда она меня разбудила, у меня совсем вылетело из головы их надеть. Зрение мое с детства было безнадежно испорчено, и без очков ориентироваться в пространстве мне было очень затруднительно.

Медленно я шла по тротуару, не глядя по сторонам. Неожиданно сзади я почувствовала чье-то приближение. Машинально повернувшись, чтобы посмотреть, кто там, я вдруг ощутила, как на голову мою обрушилось что-то подобное чугунному утюгу. В глазах, в которых и так плыла муть из-за отсутствия очков, теперь и вовсе все померкло, и я молча повалилась на землю, не успев даже понять, почему со мной произошло сие недоразумение…

Очнулась я, ощущая сильнейшую боль в голове. В висках колотило так, словно там отбивали марш по меньшей мере двадцать барабанщиков. Попробовав подняться, я содрогнулась от проткнувшей мозг боли и снова повалилась на землю.

Полежав некоторое время с закрытыми глазами, я приоткрыла их и огляделась, чтобы хотя бы понять, где я нахожусь. Сквозь смутную пелену в зрачках я увидела, что лежу между какими-то гаражами, а в ногу мою впивается кусок проволоки.

Я осторожно согнула ногу, и боли в ней не ощутила. Видимо, ее перебивала боль в голове, которая была просто невыносимой.

Я поняла, что самостоятельно сейчас передвигаться не смогу, и нужно бы позвать на помощь.

– Помогите, – попробовала крикнуть я, но изо рта вырвалось лишь какое-то хриплое бульканье.

Я еще раз попробовала подняться, и тут же оставила эту попытку. Опустившись на землю, я повернула голову в сторону, и меня вырвало. Это было отвратительно – лежать в таком положении, возле лужи собственной рвоты, и даже не мочь не то чтобы встать, а подвинуться.

Потом в моей голове медленно стали всплывать все последние события. Я шла в магазин, потом купила салями – это я точно помню, – потом я шла назад, а после… А после меня кто-то здорово шарахнул по голове, и я отключилась. Я не сомневалась, что у меня сотрясение мозга.

Я пошарила вокруг и нащупала пакет с колбасой. Слава богу, хоть он на месте.

Я даже не знала, сколько сейчас времени, но подозревала, что на кладбище я уже безнадежно опоздала. Я думала о том, как проклинает меня сейчас Лариска, как бесится Полина, не зная, что со мной произошло и, конечно, считая, что я просто напилась на данные мне ею деньги. У меня невольно потекли слезы от жалости к себе и от ощущения собственного бессилия…

Лежала я долго, периодически теряя сознание. Приступы рвоты еще пару раз посещали меня, и я уже смирилась с мыслью, что так и умру здесь, в этом вонючем проеме между гаражами.

Несколько раз я пыталась кричать, но никто не шел мне на помощь. Видимо, это было место, где народ появляется крайне редко.

Наконец, когда уже начало смеркаться, я, в очередной раз попытавшись встать, обнаружила, что мне это удалось. Поднявшись, я оперлась рукой о стенку гаража и постояла так некоторое время, пока перед глазами моими не исчезли разноцветные круги.

Потом, подобрав пакет с колбасой, я выбралась из узкого проема и пошла вперед, не разбирая дороги. На ногах я держалась весьма нетвердо, к тому же никак не могла понять, где я нахожусь. Потом до меня дошло, что я не так уж далеко от дома – как раз возле пресловутого пустыря, где сохранилось несколько гаражей.