Скандальный развод - Арина Вильде

я никак не могу разобраться в своих чувствах, а он._ Наверняка раз в пару дней трахает кого-то нового, подцепив в баре или клубе. Не зря же разводится.

— Чай, кофе? — Вадим задает вопрос, вернувшись на свое место.

Я качаю головой. Пытаюсь смотреть куда-угодно, только не на него.

Исследую кабинет. Пробегаюсь взглядом по книжному шкафу с пугающе большими томами какой-то профессиональной литературы.

Интересно, а свои познания в сексе он тоже черпал из открытых источников или это чисто практика?

Боже, о чем я думаю? Кошмар.

— У тебя жарковато... Чтобы как-то объяснить свой нездоровый румянец, делаю замечание, скашивая взгляд на Вадима.

В отличие от меня, он явно неудобства не испытывает. Всё это время внимательно смотрит на меня.

— Не замечал.

Отвечает прохладно, мне становится обидно и чуточку зло.

Хотя глупо было надеяться, что после всего, что мы друг другу наговорили, он бросится тут же регулировать температуру на кондиционере.

— Давай о деле, Марьяна. У меня не так много времени.

— Ага, — перебиваю его, не дав договорить. Опускаю взгляд вниз и расстегиваю портфель. Достаю оттуда стопку и передаю из рук в руки Вадиму.

Наши взгляды встречаются. Я, конечно же, волнуюсь. Но в его глазах читаю уверенность. Немного расслабляюсь. Это именно то, что мне нужно.

Он пролистывает страницу за страницей. Иногда хмурится, но ничего не говорит.

— Я нашла у себя нотариальную копию доверенности на Субботина. Ты можешь сам убедиться — полномочий по распоряжению в ней нет.

Это тупо, но мне важно оправдаться перед Вадимом. Правда он никак особенно не реагирует на мое замечание. Просто кивает и продолжает просматривать.

— И ты уверена, что больше ничего в его пользу не подписывала? — закончив.

Вадим складывает руки на моих бумагах и поднимает взгляд на меня.

Внимательный и цепкий.

Я ни в чем перед ним не виновата, а всё равно чувствую себя неуютно.

— Абсолютно.

Отвечаю максимально правдиво, но не получаю в ответ кивок и не чувствую облегчения.

Вадим продолжает смотреть пристально, немного глаза сужает:

— А если честно?

— В смысле?

— Давай начистоту Марьяна. С каждым новым клиентом мы проходим один и тот же путь — сначала мне рассказывают прилизанную историю о том, как мошенники развели кристально честного человека. Потом начинаю разбираться — возникают вопросы. Задаю их — с ответами не клеится. Мы идем в суд, и уже там всплывает самое интересное. Линию защиты приходится менять на ходу. Это снижает шансы на победу. Чтобы эффективно защищать, мне нужно точно знать, что именно собирался и сделал мой клиент. Передо мной не нужно пытаться казаться безупречной, просто обманутой. Если ты сглупила и подписала что-то еще.

— Я не подписывала! - произношу громче, чем хотела. Но это все из-за переизбытка чувств. Меня даже потряхивать начинает. Ужасно элит, что Вадим мне не верит.

Ужасно просто.

— Ты могла забыть? Подписать, не глядя?

— Нет — мотаю головой, отвечая уверено.

Мое дыхание учащается. Кулаки сжимаются. Обида сжимает горло. Я не безупречна, конечно. Но и не полная дура с набитой опилками головой.

Да, я не готова была взять на себя управление огромным бизнесом. Я просто не вытянула бы это. Слишком мало опыта. Я не хотела подставлять людей. Это же дикая ответственность. Сотни рабочих мест. Но я не тупая идиотка!

— Может когда была чуть пьяной?

— Боже, нет Вадим! Нет! — жмурюсь и опять мотаю головой. Ужасно от мысли, какой образ сложился в его голове.

Хотя чему здесь удивляться? Он знает меня как взбалмошную девицу, которая устроила ему взбучку за внеплановую случку собак и радостно прыгнула с ним в койку после пары коктейлей.

Только я прыгнула не из-за коктейлей, а из-за него.

Делаю несколько глубоких вдохов, заталкиваю нахлынувшие чувства поглубже и возвращаю самообладание. Смотрю на Вадима, говорю негромко и убежденно:

- Я не подписывала ни одного документа, который позволил бы Кириллу

распоряжаться моими акциями.

Он не спешит отвечать. Блуждает взглядом по моему лицу. В итоге же прикрывает глаза и кивает.

— Хорошо, я тебя услышал. Значит исходим из этого.

— Спасибо.

Его не за что благодарить, но я не сдерживаюсь. А он легонько улыбается.

— Документы я отсканирую и верну. Не переживай, сделаю всё лично. Насчет нашей тактики, то если я не ошибаюсь, в следующий четверг у вас собрание акционеров?

— да,

— Нам нужно будет туда поехать. Зафиксировать факт.

— Какой? — я ещё не готова к встрече с Кириллом. Боюсь её. Но Вадим, кажется, об этом не спрашивает.

— Твоего не допуска на собрание, Марьяна.

Его ответ ошеломляет. У меня увеличиваются глаза, учащается дыхание. Боже, как? Как такое возможно?

— В смысле?

Вадим вздыхает, встает из-за стола, смотрит уже сверху.

— Скорее всего тебя даже через охрану в здание не пропустят, Марьяна. Это рейдерский за хват бизнеса, ты еще не поняла? Мы приедем. Начнется суета.

Полицию вызовем мы или они — посмотрим. Нам никто никаких документов не покажет. Полиции должны будут после этого ты напишешь заявление о совершении преступление и подпишешь для меня согласие на разглашение твоих персональных данных. Я сделаю адвокатский запрос к депозитарию об основаниях передачи твоих акций. Дальше готовим иск в суд.

Я слушаю, киваю, а у самой голова взрывается и сердце бьется, как сумасшедшее.

Я должна бы радоваться, что у Вадима есть видение, но это так пугает.

Я точно готова к борьбе или просто не понимала, что такое настоящая борьба?

— Поэтому если ты хочешь ещё что-то мне сказать, я готов послушать.

На что намекает Вадим, я осознаю.

Сейчас самое время признаться, что я сама облажалась, но я перевожу голову из стороны в сторону:

— Я не передавала Кириллу ничего добровольно.

— Хорошо, тогда.

Договорить Вадим не успевает. В его кабинет снова стучатся, а потом открывают дверь, не дождавшись разрешения.

Это улыбчивая девушка с фотоаппаратом. Она так смотрит на Вадима, что я вдруг чувствую укол ревности.

— Вадим Александрович! Вы от меня не убежите! Я вас поймала!

У меня глаза ползут на лоб от её наглости. Перевожу взгляд на Вадима, вижу, что он хмурится.

— Давай не сейчас, Алин.

В голове сразу мысль, что их связывает что-то личное. Смотрю на «Алину» по-новому, как на соперницу, Господи, к чему это вообще?

— 0Й, простите, — и тут она замечает меня. Смотрит