Залив - Барри Крамп

Располагаемся на ночевку на шуршащих листьях под большым деревом, преодолеваем искушение украсть маленькую походную печку из пещеры и на следующее утро по камням и пыли едем в направлении фермы Кал-верт Хиллз.

Дружелюбные люди. Опрятные, хорошо одетые девушки-аборигенки. Хозяина нет, но скоро будет. Сотни коз. Возле пруда шесть белых быков индийской породы, отмахивающихся длинными ушами от мух. Их выписали, чтобы скрестить с коровами хэрфордской породы, потому что они более спокойны, менее привлекательны для клещей, держатся друг друга, справляются с динго и хорошо переносят жару и недостаток воды. Слабая надежда на избавление от извечных бед — болезней, динго и безводья. Слишком много бед, слишком мало избавителей.

Привязываем Прушковица к лендроверу и остаемся ночевать на ферме. На рассвете нас с Фиф будит лай собак.

Следующий день — на овцеводческой ферме на реке Робинсона. Наедаемся свежей говядины. Делаем запас.

Говядину нам дают, так как знают: если не дать, мы заберем целую корову и засолим ее.

Добываем кенгуру для Прушковица и отдаем половину хозяину фермы для его собак. Получаем указания и едем вниз по течению до длинной глубокой лагуны в русле реки. Наконец снова крокодилы. Ну и дорога была!

В первую же ночь мы добыли в лагуне сорок восемь пресняков, а во вторую ночь — тридцать два. Они были толстенные! Мы снимали и скребли шкуры до самого вечера.

Движемся вниз, к Морю. Один из нас идет впереди ползущего лендровера и разведывает путь. Все время стреляем крокодилов, перемещаемся и снова стреляем. Снимаем с них шкуры у прудов, лагун, на берегах реки. Фиф по колено в воде, у ног мечется рыба, хватая плавающие кусочки соскобленного крокодильего мяса.

Дарси учит нас, как добывать холодную воду в лагуне, в которой вода такая теплая, что даже сидеть в ней неприятно. Берете кружку и выплываете на глубокое место, потом ныряете, непременно держа кружку вверх дном. Опускаетесь до холодной воды близ дна лагуны и резко перевертываете кружку. Я часто удивляюсь теперь, как это мы не боялись крокодилов, но в присутствии Дарси мы о них не думали. Возможно, он знал, что крокодилов там не было. В некоторых местах он говорил: «Здесь мы плавать не будем», и мы не плавали. Мы знали, что там, где он входит в воду, никакой опасности нет.

Нас с Фиф стала тяготить лагерная жизнь. Дарси можно было обвинить в чем угодно, но только не в соглядатайстве. Однако мы чувствовали себя неловко, когда он время от времени многозначительно покидал лагерь на часок-другой, чтобы мы могли поговорить о своем. У него не было никаких дел вне лагеря, а следовательно, и предлога для отлучек. Мы были так заняты охотой и обработкой шкур, что все свободное время проводили, отдыхая в душной тени под противомоскитными сетками, прячась от мух и вида крокодильих шкур. Мы с Фиф оставались наедине реже, чем в городе. Было очень жарко, и даже ночью Прушковиц лежал возле нашей противомоскитной сетки, так тяжело дыша, будто только что сделал хорошую пробежку но жаре. И нелепо было, что в такую-то жару и после тяжелой работы Дарси приходится отправляться на прогулки под палящим солнцем в те немногие часы, когда он мог отдохнуть. Поэтому мы с Фиф либо шептались о своих делах по ночам, либо не разговаривали совсем.

Однажды, после того как шкуры были обработаны, Дарси сказал, что ночью он отправится на охоту в дальний конец лагуны, возле которой мы расположились, и проведет там несколько часов, а на обратном пути будет стрелять крокодилов. Ему хотелось узнать, есть ли разница между охотой в начале ночи и под утро. Мне с ним идти нет никакой необходимости, потому что он собирается поохотиться там, где мы уже бывали, и рассчитывает добыть всего какую-нибудь дюжину крокодилов. Меня было легко убедить. Весь остаток дня и всю ночь мы с Фиф оставались бы наедине!

Черт побери, ну и не везет же! Через час после того, как Дарси скрылся из виду, появились верхом два скотовода, которые вели за собой навьюченных лошадей. Они остановились поболтать и напиться чаю. Выяснилось, что они работают на овцеводческой ферме на побережье и их послали заготовить мясо для этой фермы — подстрелить годовалого дикого бычка.

— Но это же владения Джека Ирпа, — намекнул я.

— Совершенно верно, — согласились они.

Так они и остались, болтали, расспрашивали о крокодилах, удивлялись тому, что Фиф здесь, пока не появились четверо аборигенов, которые ехали в низовья реки на территорию соседней фермы и тоже хотели подстрелить дикого бычка. Двое скотоводов с низовьев только ухмылялись, а аборигены вообще не смущались. Они просто делали привычное дело.

Все остались на ночь и сидели вокруг костра, пока не сгорел весь заготовленный нами хворост.

Вот и все о той ночи, когда нас оставили одних.

Утром проезжие разложили на земле друг перед другом карты и показали, где лучше всего охотиться на диких быков в тех местах, откуда приехала каждая группа. Затем они разъехались, чтобы воровать друг у друга мясо. Дарси прибыл тотчас после их отъезда. Он снимал шкуру с шестнадцатифутового соляника, который доставил ему немало острых ощущений. Мы с Фиф рычали друг на друга весь день.

Я рассказал Дарси о двух группах скотоводов, собиравшихся подстрелить по бычку на фермах друг у друга.

— Да, — сказал он, — это верно. Если есть такая возможность, они никогда не бьют скот на собственной территории. Человек бьет чужой скот, так как знает, что кто-нибудь убьет его собственную скотину, но об этом не говорят. Охотник на крокодилов все время стреляет чужой скот. Все знают это, но, так как он солит все мясо, которое не может съесть сразу, и у него ничего не пропадает, об этом тоже молчат. А по роду своего занятия охотник на крокодилов спасает много скотины.

В том место мы добыли всего четырех соляников, но великое множество пресняков, сотни их. Решив перебраться на новое место, мы обнаружили, что лендровер дальше не пройдет, и поехали вдоль реки обратно к ферме. Мы собирались добраться до Манангуры, а возможно, и до самой Борролулы, на реке Мак-Артура.

Загнав лендровер по самое брюхо в рыхлый песок и вынужденные вытаскивать его из речного русла при помощи лебедки, мы вооружились проволокой, шестами, веревками и пролили много пота. Видя, что наш лендро-вер не может выбраться самостоятельно, Фиф была безутешна и сказала, что он, наверно, стареет… или устал тащить громадный груз по такой тяжелой дороге. Я отнес это на счет искры зажигания, будто бы снова исчезнувшей из коробки скоростей, но мне кажется, она стала что-то подозревать. Тут вмешался Дарси и основательно погубил все, попросив меня объяснить, как работает зажигание в коробке скоростей. С тех пор Фиф потеряла веру в меня и в лендровер.