Тайны моей супруги - Оксана Сергеевна Крыжановская

— Регина! — кинулся лэрн следом, хромая, но вокруг была лишь тьма и отдаляющейся весёлый голос племянницы:

— Это я их убила!

Признаюсь.

Признаюсь.

Я убила!

Я убила!

Призналась.

Призналась.

— Мрачный, куда она ушла? — зло спросил Минос.

— К западному выходу, — ответил Пожиратель кошмаров.

Лэрн перевел дыхание и с облегчением выдохнул:

— Хорошо, значит пойдёт в тот дом. Мрачный, следи за ней. И если она что-то выкинет, забери.

— Я, между прочим, Пожиратель кошмаров! И в няньки к этой безумной кукле не нанимался! — грубо отрезал Мрачный.

— Я кормить тебя не буду. Понял? — ощерился Минос.

— Понял, — волны недовольства окатили лэрна, и Мрачный вынес ультиматум: — Покормишь?

— Присмотришь — покормлю, — согласился Минос.

— Да что с ней случится? — пренебрежительно спросил Пожиратель кошмаров. — Как обычно напьётся и пойдёт тискать баб или завалится спать…

— Мрачный! — предупредительно протянул лэрн сквозь зубы.

— Ладно-ладно, — пошёл на попятную Пожиратель. — Но точно покормишь?

Минос промолчал, тяжело вздохнул и вернулся в комнату прибрать бардак, который оставила его племянница.

Западная окраина города негласно называлась Студенческий квартал. Его обжили студенты из трёх старших школ с уклонами в точные науки, научно-техническую деятельность и научную медицину соответственно, а также и двух академий. В этом районе находились Академия науки и техники и Академия медицинских наук. Юго-западная окраина города носила имя Творческий квартал. Там располагались школы с уклоном в изобразительное искусство, музыкальную и театральную деятельность и писательское мастерство. Там же находилась и самая большая в стране Академия искусств, чья известность распространилось далеко за границы Торении.

Творческий квартал представлял собой ухоженные широкие улицы, украшенные изысканными мозаиками, скульптурами, памятниками, уличной живописью, фонтанами, три из которых считались самыми красивыми во всей Торении. Он славился своими многочисленными кафетериями, многие из которых были закрытыми клубами для студентов-искусствоведов, магазинами, двумя огромными парками и трехэтажными домами с квартирами-студиями.

Студенческий квартал был его полной противоположностью: он выглядел как лабиринт из многочисленных улочек и неказистых старых домов, комнаты, которые студенты снимали по двое, а то и по трое. На весь квартал были лишь три магазина и два кафетерия, которые студенты прозвали пивнушками, ибо приходили туда лишь за тем, чтобы напиться с горя или от радости.

Дом № 17 на Гелвеес-парк уже много лет назад был кем-то выкуплен и ни разу не сдавался в аренду. Об этом доме среди студентов ходило множество баек и страшилок. Самая популярная была о студенте — то ли физике, то ли химике. Поговаривали, давным-давно студент повесился в этом доме. Теорий, почему он решил покончить жизнь самоубийством, было много: одна гласила, что он создал какую-то гениальную формулу, сошёл от этого с ума и повесился, другая — погиб из-за измены невесты, которая так и не дождалась, когда жених добьется успеха. В общем, этот дом стал объектом городских легенд, как и многие другие старые особняки и заведения в городе, и получил имя Дом Висельника. Конечно, не обошлось и без «очевидцев», которые клялись, что видели, как из дома выходит молодой человек. Некоторые утверждали, что видели его одетым в старую академическую форму и с верёвкой на шее, другие — выглядел он вполне цивильно, но лицо его было в трупных пятнах. Третьи говорили, что лицо его было снежно-белым с безумными глазами. Вскоре дом стал объектом для испытания на храбрость. Школьники-первоклассники и студенты-первокурсники в начале осени толпами ломились сюда в желании переждать ночь и доказать, что они не трусы. Некоторые спокойно проводили там отведённое время, другие рассказывали о жутком мужском хохоте, третьи утверждали, что видели и самого призрака: то болтающимся в петле, то бродящим по дому. Мнения, как всегда, расходились. Но сегодняшняя ночь была особенной.

Так уж повелось, что студенты Творческого и Студенческого кварталов издавна не ладили друг с другом. Причин этой вражды было много, но точную никто бы назвать уже не сумел. Слишком давно началась эта история, и её зачинщики уже давно покоились в гробах. Да и дело было совсем не в этом, а в двух компаниях из разных академий — науки и искусств, которые встретились на нейтральной территории и, будучи в подвыпившем состоянии, устроили разборки. Не кулаками — за подобное можно легко было вылететь из академий, — а крепкими словами и издевательскими подколками. В результате одному студенту-технику пришла в голову идея предложить студентам-искусствоведам проверить себя на храбрость и посетить Дом Висельника. Те были наслышаны об этом доме, но всё равно приняли вызов, не желая ударить в грязь лицом перед зазнайками-учёными.

Погода на руку искусствоведам не сыграла. Хмурые тяжёлые тучи, закрывающие луну и звёзды, ещё больше нагнетали обстановку. Погрузились в сумрак улочки Студенческого квартала, который и днём всегда выглядел мрачно из-за тёмно-серых стен, каменных заборов и серых крыш, нависающих над ними.

Немногочисленные фонари не разбавляли темноту, а наоборот, лишь усиливали её. Вдобавок они были чувствительными и зажигались, когда человек переступал за обозначенную зону. Радиус действия обычно составлял пять метров, и свет загорался не сразу, а медленно, и потухал он тоже не сразу. Это было жутко: особенно когда свет мерк за твоей спиной. Мысленно ругая человека, создавшего подобное устройство, короля, экономившего на энергии, и умника-студента вместе с его компанией, студенты-искусствоведы, ещё не дойдя до Дома Висельника, уже нервничали и как-то незаметно, дружно и резко протрезвели.

Дом № 17 на Гелвеес-парк ничем не отличался от соседних домов. Та же высокая ограда из серо-чёрных обтёсанных камней, та же узкая бетонная лесенка — дома находились на возвышенности из-за крутого уклона улицы, — та же выглядывающая из-за ограды, словно шляпка гриба, чердачная крыша. Отличие было только одно: стальная дверь без ручки, которая, судя по петлям, открывалась наружу. Среди студентов обеих академий взломщиков не было. Один из искусствоведов, вспомнив недавно прочитанную книгу о приключениях вора-авантюриста, попробовал было поковырять замок тонким ножом для заточки карандашей, но это кончилось лишь поломкой ножа, кончик которого, ко всему прочему, остался в замке. В результате искусствоведам пришлось воспользоваться проверенным методом — лезть через забор. Это было трудно: на заборе почти не было выемок, да и высок он был, как и дверь. Мешали к тому же тёплая одежда и ядовитые смешки зануд-учёных. Наконец, самый рослый из студентов додумался подставить сокурсникам спину, а потом взобрался на забор благодаря помощи двух приятелей. За забором их ждала чувствительная лампочка под крышей, осветившая мрачную картину: разросшаяся пожухлая трава, которая в некоторых местах пробила цементную тропинку и небольшую веранду, тёмный неказистый домик, тоже со стальной дверью без ручки, небольшое