Брак со стихийным бедствием - Елена Логунова

– Наталья, где твои глаза, сказано же было – смотри в журнал! – устало, без страсти, ругалась она. – Бандероль еще в пятницу вручена, а ты в субботу повторное извещение выписываешь!

Тонкий девичий голос уныло бубнил что-то оправдательное.

– Никакой пользы от таких помощников, кроме вреда! – сердито заключила тетка.

Она вынырнула из-за перегородки, широко размахивая руками, бухнулась на свой стул, скомкала и бросила в урну мое извещение и уткнулась в какие-то бумаги, бубня что-то крайне нелестное про дурочек-практиканток, которые ничего не знают, не умеют и не хотят знать и уметь.

Я приятно отличалась от дурочек-практиканток неутолимой жаждой знаний, а посему не удовольствовалась тем, что услышала, и снова сунулась к окошку с вопросом:

– Простите, если извещение выписали в субботу, почему его нам только в понедельник принесли?

– Потому что в воскресенье почтальон почту не разносил! Совсем обнаглел народ! – потеряв терпение, вызверилась на меня служащая. – Мы тут тоже люди, имеем право на выходной день! Вы свою бандероль получили, что вам еще нужно?!

Я удержалась от ответа, что получила гораздо больше, чем бандероль: большой заряд отрицательной энергии.

Впрочем, ее избытки благополучно удалось сбросить уже в переполненном троллейбусе. Там я как следует поработала локтями, вспотела, вылезла на остановке изрядно помятая, но зато появилась на рабочем месте без опоздания, снискав этим одобрительную улыбку Большой Мамочки.

– Молодец, Елена! Меняетесь к лучшему! – похвалил меня шеф.

– То ли еще будет! – пообещала я.

– А как насчет передачи с биоэнергокармокорректором, вы еще не передумали?

– Нет, настолько я никогда не изменюсь! – чистосердечно призналась я, обходя толстяка Мамая по широкой дуге.

Шеф уже вторую неделю пытается выжать из меня согласие на ведение в прямом эфире передачи с ушлой дамой, которая называет себя биоэнергокармокорректором, а мы со здравомыслящими коллегами за глаза зовем ее бэккорректором, потому что по-английски «бэк» – это задница. По-моему, люди, которые отваливают бешеные деньги за штопку прохудившегося биополя и демонтаж заклинившей кармы, думают не чем иным, как пятой точкой! Я упорно сопротивляюсь желанию начальства посадить меня в эфир с бэккорректоршей, так как убеждена, что все эти инфернальные лекари и астральные знахари облегчают не столько страдания граждан, сколько их кошельки. По-моему, Дашка, которая провела в эфире одну-единственную передачу, с младенческим простодушием выдала совершенно гениальное определение деятельности этой аферистки от псевдонародной медицины, назвав ее – цитирую – «целительством по методу наложения рук на больного»! И на его кошелек – добавила бы я.

В редакторской я первым делом сбросила с плеча сумку, вторым – отыскала в шкафчике пару чистых блюдец и наполнила одно кошачьими сухариками, а второе печеньем, приготовив таким образом угощение и для Васиты, и для своих коллег. Все они задерживались, так что у меня еще было время, чтобы вытащить из тайника в книжном шкафу свою собственную священную чистую чашку (с незатейливой надписью «Бубонная чума») и приготовить чай.

– А вот и я! – в редакторскую вломился Вадик – тоже помятый, а также лохматый и, судя по смазанному отпечатку помады на скуле, неумытый. – Привет! Это у тебя что?

Похоже, сегодня в распорядке дня моего напарника отсутствовали не только водные процедуры, но и завтрак. На блюдечки с сухарями и печеньем Вадик уставился с нескрываемым интересом.

– Угощайся, – пригласила я. – Это детское печенье с кальцием и витаминами «Мелюзга».

– С витаминами? – капризно повторил Вадик. – А с мясом нету? Я с мясом люблю.

Он придирчиво рассмотрел содержимое тарелочек, сделал свой выбор и потянулся к кошачьему корму. Очевидно, эти маленькие кусочки в представлении Вадика больше соответствовали названию «Мелюзга».

Я с интересом наблюдала за тем, как приятель перемалывает челюстями крепкие кошачьи сухарики, и дождалась вопроса:

– Это для каких же детей печенье? Для младших Симпсонов?

– Почему – для Симпсонов?

– Потому что у них зубки острые, как у акулят, и тоже в три ряда! – объяснил Вадик. – Удивительно твердое печенье! Наверное, на фабрике с кальцием здорово переборщили!

– Доброе утро! – в редакторскую одна за другой вошли Дашутка и Любовь Андреевна.

Пожилая редакторша сразу прошла к своему столу, а практикантка остановилась, загляделась на Вадика, хрустящего сухим пайком Васиты, и сердито сказала:

– Ах, так вот почему у нас так быстро заканчивается кошачий корм! Вадька, как тебе не стыдно объедать бедное животное?!

– Какое бедное животное? – Вадик перестал трескать сухари и оглянулся на меня.

– Сам ты животное! – ответила я на его невысказанный вопрос. – Трескаешь кошачий корм! Детское печенье, чтоб ты знал, не делают в форме берцовых косточек!

– Это кошачий корм? А где же печенье? – Сообразив, что к чему, Вадик поменял руку и потянулся к другому блюдцу. – Ну, и это ничего! Хотя тоже без мяса, это упущение.

– Мясо у нас есть! – торжественно сказала Любовь Андреевна, выкладывая на стол кольцо домашней колбасы и пол-литровую бутылку без наклейки, с интригующим кисельно-белым содержимым и пробкой из сухого кукурузного початка.

– О, самогоночка! – обрадовался Вадик. – Ух ты! А по какому поводу намечается пирушка?

– В обед будем обмывать нашу новую машину, – с гордостью сказала Любовь Андреевна. – Зять вчера оформил покупку иномарки, в кредит взял, теперь три года на банковские платежи работать будет.

Голос ее, в начале фразы бодрый, к финалу заметно погрустнел.

– Это вовсе не обязательно, – сквозь хруст и чавкание сказал в утешенье Вадик, неутомимо пополняющий свои внутренние запасы кальция и витаминов. – Могу подсказать, как быстро избавиться от банковских долгов и еще заработать пару тысяч баксов. Надо продать новую машину куда-нибудь в Адыгею, лучше всего – на запчасти, и сразу заявить об угоне. Машину поищут, но не найдут, и ваш зять получит страховку. Ее хватит, чтобы расплатиться с банком и купить в кредит новую машину, да еще кое-что останется!

– Но ведь это, наверное, незаконно? – неуверенно моргнула Любовь Андреевна.

– Абсолютно незаконно! – заверил ее Вадик. – Но очень, очень выгодно! У меня есть приятель, знакомый с работой страховых компаний, он может рассказать множество таких трюков.

– Интересная тема, – задумчиво сказала я. – И, похоже, актуальная! У одного моего знакомого как раз на днях угнали новую иномарку.

– В Адыгею? – с интересом спросила Любовь Андреевна.

– Нет, в лесной овраг. Машина сгорела и угонщик тоже, – ответила я. – Любопытно, получит ли владелец автомобиля страховку?

– Хочешь, дам тебе телефончик моего приятеля? – предложил Вадик. Он обожает оказывать услуги друзьям и знакомым, это у него прямо хобби какое-то! – Сведешь своего знакомого с моим, и со страховкой все устроится лучшим образом.

– Ну, давай, – я пожала плечами. – Почему нет?

Наверное, мне стоит поучиться у Вадьки отзывчивости. Надо помогать людям не только тогда, когда это выгодно мне, но и вполне бескорыстно! К тому же двойник Гагарина Сережа Трофимов произвел на меня хорошее впечатление, так что мне будет даже приятно ему помочь.

Я добросовестно списала на бумажку телефончик Вадькиного страхового приятеля.

– Гоша его зовут, – сказал оператор. – Отчества не знаю, фамилию не помню, так что ты так просто и называй его Гошей. Он парень молодой и не заносчивый, не обидится.

В редакторской постепенно стало многолюдно, народ зазвенел чашками и ложками, захрустел печеньем, загомонил. Потом электронные часы печально пискнули, оповещая об урочном наступлении девяти часов по московскому времени, Мамай в коридоре протрубил сигнал к началу трудового дня, и посторонние темы пришлось оставить до обеденного перерыва.

К этому моменту мы с Вадиком успели записать в студии выступление очередного кандидата в депутаты, некоего господина Суслопарова. Он шел в Думу под простым, как лапоть, лозунгом «Кубань для кубанцев!» и буквально потряс Вадика широтой и размахом. Живописуя родные кубанские просторы, господин Суслопаров так широко размахнулся, что нечаянно заехал оператору кулаком в ухо. Вадька сильно обиделся и нарочно перекосил камеру так, что кандидат на экране накренился, как Пизанская башня. Было ясно, что отснятый материал безнадежно испорчен и нам придется насладиться обществом господина Суслопарова еще раз.

Сокрушаться по этому поводу я не стала, некогда было. Дождавшись законного обеденного перерыва, я вежливо отказалась принять участие в обмывании новой машины зятя Любови Андреевны и устремилась к трамваю, а на нем – в микрорайон, где еще недавно жила Лилиана Марусенко.