Видеть, не глядя (СИ) - Влада Крапицкая

Быстро умывшись и наспех выпив чай с бутербродами, я надела брюки и свитер, и пошла в гостиную.

Как и вчера, женщина сидела в кресле, рядом с которым стоял её Поводырь, на диване расположился предполагаемый отец, а похититель сидел во втором кресле.

Поняв, что мне ничего не остаётся, как сесть на диван, я нахмурилась, потому что совсем не хотелось подпускать этих людей близко к себе. «Значит, буду стоять» — решила я и, войдя в комнату, направилась к камину.

— Здравствуй, Сури, — мягко произнёс отец. — Как сегодня…

— Здравствуйте, всем, — прервав его, сказала я. — Давайте обойдёмся без любезностей. И прекратите называть меня Сури. Я Виолетта, или Лета.

Отец только собрался что-то сказать, как его опередила женщина:

— Хорошо, пусть будет Лета, — вставила она, и обвела всех взглядом, а потом снова обратилась ко мне: — Ты предпочитаешь стоять, или всё же попросим, чтобы Ян пересел на диван и освободил для тебя кресло?

— Могу и постоять, — ответила я, и сразу решила перейти к главному. — Вы сказали, что слепы в человеческом понимании, но как я поняла, всё же что-то видите. Что именно?

— Я вижу так называемую ауру. Энергетический след человека, — ответила женщина. — А также живу ангелов, бесов и демонов…

— Ого, — ошеломлённо выдавила я. — По-настоящему их видите? То есть ангел с крыльями, а бес с рогами и копытами?

— Нет, конечно, — женщина улыбнулась. — Это скорее сгустки энергии. Я их воспринимаю, как два пятна. Одно абсолютно чёрное и веет холодом, а второе — слепящее белое и тёплое. Демоны тоже выглядят, как сгусток, но более массивный и имеют ни с чем несравнимый окрас. А вот люди имеют конкретные очертания и цвет. Ты, наверное, боишься, что полностью ослепнешь и поэтому спрашиваешь, да?

— Да, — призналась я.

— Не волнуйся, ты не будешь жить во тьме. Мир для тебя приобретёт миллион оттенков. Но есть одна оговорка — ты будешь видеть лишь людей и сущностей, а всё остальное — нет. Вот, например, эта комната — я вижу здесь четыре человека, четыре белых сгустка и четыре чёрных, остальное для меня недоступно. Я не могу встать и найти ту же кухню, спальню или ванную комнату. Не могу обойти препятствия. Не вижу, где та же дверь и выход. Но всё это видит Велес и всегда помогает мне. В общем, кроме людей и сущностей, всё остальное для меня пробел.

Обведя взглядом комнату, я попыталась представить себе — каково это, но ничего не получилось.

— Всё равно не понимаю, — пробормотала я. — И опять же, если видите лишь цвет ауры, как определили, что я похожа на мать?

— Цветом ауры и похожа. Чуть позже ты обязательно меня поймёшь и научишься различать малейшие нюансы в оттенках различных цветов, — ответила она. — И потом, пальцы тоже дают много информации. Тактильные ощущения у нас, как и у любых слепых обострены. У тебя такой же овал лица, изгиб бровей, очертания губ, как и у твоей мамы. Её, кстати, звали Ханкара, или Хана.

— Ханкара — Канхар, Велес — Левеса, Сурияна — Янсур, — пробормотала я. — У всех имена похожи…

— Да, — она кивнула. — Это наш обычай, чтобы имена звучали созвучно. Это тоже помогает установить связь между парой.

— Просто имена какие-то необычные.

— Ну, это всё относительно. Сейчас они необычные, а раньше считались нормальными. Мода на имена постоянно меняется, но нашего Ордена это не касается. Традиции складывались не одну сотню лет, и мы стараемся придерживаться их.

— Не одну сотню? Вы давно существуете? — я снова удивилась.

— Конечно. История уходит ещё вглубь язычества. Как бы не называли богов, суть не меняется — есть добро и зло, и мы стоим на страже добра. У нас есть свои правила, особенности, традиции и обряды. Есть верховные Пифии, и Совет. Первые ведают делами в потустороннем мире, вторые — в человеческом. Например, твой отец входит в Совет и играет там немаловажную роль. А вообще наш Орден насчитывает немалое количество людей. Пифии и их Поводыри занимаются своими делами и спасают людей, а Совет занимается обеспечением нормальной жизнедеятельности первых. Ведь нам же нужно ездить по городам, на что-то жить, питаться и одеваться. Правда, большая часть людей и не понимают, на кого конкретно работают, но это уже не столь важно для нас.

— Ясно, — ответила я, хотя мало что поняла.

— Не забивай себе голову такими вещами, — добродушно сказала женщина. — Это я рассказала, чтобы ты поняла — нужды ты ни в чём испытывать не будешь. Остальное пусть тебя не волнует. Тебе нужно сосредоточиться на способностях. У нас мало времени, чтобы ввести тебя в наш мир. И ещё, пока ты способна видеть, я хочу тебе кое-что показать.

Произнеся это, она посмотрела на своего Поводыря и тот, кивнув головой, достал что-то из кармана, а женщина тем временем перевела взгляда на отца и Яна, и они моментально встали и вышли из комнаты.

— Не знаю, что ты помнишь из своего детства. Поэтому хочу показать тебе некоторые фотографии, — добавила она. — Велес оцифровал их и сбросил на флешку. На большом экране телевизора ты ещё сможешь рассмотреть детали.

Поводырь тётки тем временем подошёл к большой плазменной панели, висящей над каминной полкой и, включив телевизор, вставил в разъём флешку. Найдя нужную папку, он открыл её, и на экране появилась фотография двух девушек, стоящих в обнимку.

— Здесь мы с твоей мамой. Мне здесь одиннадцать, а ей двадцать, и она уже носит тебя под сердцем, — сказала тётка и, встав перед телевизором, я приникла к нему взглядом, силясь рассмотреть всё до мелких подробностей.

Резкость зрения заставляла желать лучшего, но всё же я ещё могла видеть основные детали и сердце учащённо забилось в груди, потому что старшая девушка имела во внешности много схожего со мной. «Мама…» — с болью подумала я, глядя на экран и спросила:

— Отчего она умерла?

— После родов открылось кровотечение, — отрывисто ответила тётя. — Вообще, у нас крепкое здоровье и мы редко жалуемся на недомогания. Даже выглядим моложе, чем люди нашего возраста. Единственное, что нас резко отличает, мы седеем намного раньше. Как правило, к тридцати пяти годам волосы полностью становятся седыми… Но в этом случае никто не смог помочь и твоя мама умерла.

— Получается, я убила её, — прошептала я и ощутила боль. — Поэтому отец готов был пропустить меня через пекло. Он ненавидит меня за смерть мамы…

— Неправда! — грубо прервала меня женщина. — Отец любит тебя! И всегда любил! Ты для него частичка любимой Ханы и всё, что он делал, только ради тебя. Поверь, если бы можно было вытащить из тебя дар по-другому, он не пошёл на такой ужасный шаг. Нам всем нелегко пришлось. Такой выбор — это самое ужасное, но твоя жизнь важнее. Поставь себя на наше место. Представь, что ты потеряла ребёнка и после долгих поисков нашла его, но знаешь, что ему осталось жить недолго, и есть лишь один шанс, пусть и жестокий, спасти жизнь. Что бы ты выбрала — смерть, или всё же постаралась использовать единственный шанс?