Низвергающий в бездну - Анна Одувалова

Три дня, проведенные у Ашан-Марры, пролетели незаметно. Усталый Стик хотел выехать на рассвете того дня, когда они с Диром заговаривали кладбище, опасаясь подвергнуть опасности деревню. По его подсчетам, погоня за ними продолжалась, и преследователи должны были быть уже на подходе. Но Ашан-Марра только махнула рукой:

– Да ты не беспокойся. Деревня-то наша не простая. Не каждый сюда дорогу найдет. Я еще ее по молодости заговорила от злого люда. Мощный был наговор. На нем-то всю свою силу и растратила. Могу теперь только отвары варить да болячки заговаривать. Но я об этом не жалею. Зато теперь к нам лютые путники никогда не заглядывают. Если уж зашел к нам человек, значит, либо помощь ему нужна, либо кров, либо просто шел мимо и мыслей плохих у него не было. Так что не опасайтесь погони, она вам здесь не грозит.

Стикур согласился, практически не думая. Как бы они ни спешили, все же отдых нужен был всем, особенно Дерри, с которым творилось что-то неладное. Несмотря на все усилия ведуньи и Дира, он слабо шел на поправку. За эти три дня он, конечно, окреп и даже потренировался со Стиком на мечах, но по тем взглядам, которые на него бросала Ашан-Марра, Анет понимала, что не все в порядке. Да и сам он был каким-то затравленным, в подавленном настроении. Пару раз в его холодных, обычно непроницаемых глазах девушка успевала заметить неподдельный страх. Он появлялся лишь на долю секунды, а затем лицо Лайтнинга приобретало свое обычное, слегка насмешливое выражение, по которому трудно было догадаться о его чувствах.

Сам Дерри в это время пребывал в ужасном настроении. Он чувствовал, что после встречи с русалкой внутри него произошли какие-то изменения, и они ему совсем не нравились. Все запахи вокруг вдруг резко обострились. Он мог уловить приближение Анет и друзей издалека, полагаясь на одно только обоняние. Значительно улучшилось зрение, еще более ускорилась реакция. А это означало только одно: начала просыпаться звериная сущность ксари. Этого Дерри боялся больше всего на свете.

Об этом говорила и Ашан-Марра, собирая его в дорогу. Правда, настроена она была куда более оптимистично.

– Не переживай, милок, это процесс хоть и необратимый, но не такой страшный, как ты его себе представляешь. Это в наше время многие ксари утратили способность превращаться в животных. А раньше все было иначе. Оборотничество – это же искусство сродни магии, и ему надо учиться. Возьми этот амулет. – Ашан-Марра протянула Дерри маленький камушек на тонком плетеном шнурке. – Он поможет в трудную минуту. Этот оберег носят все оборотни, которые не уверены в своих силах, он помогает вернуть человеческий облик. Не снимай его и запомни: зверь – это часть тебя. Не надо сопротивляться его приходу. Не верь человеческим сказкам, что ксари не возвращаются из звериной ипостаси.

– Спасибо, – пробормотал Дерри, не зная, чему верить: словам Ашан-Марры или своему опыту. – Только не говорите Стику и Диру, что произошло. Они еще слишком хорошо помнят, что случилось с моим отцом.

– Не переживай, – Ашан-Марра положила руку на плечо молодому человеку. – Каждый выбирает по себе, как это ни банально звучит. Неправда, что звериная ипостась сильнее человеческой. Просто ксари настолько не доверяют этой своей сущности, что обращаются к ней в минуты сильнейшего стресса, на уровне подсознательных инстинктов, когда нет сил бороться, и зачастую зверь становится альтернативой их человеческого существования. Когда ксари не видит для себя смысла жизни в человеческом обличье, приходит зверь. Помни об этом. Все ксари, что остались в зверином обличье, не просто не смогли вернуться обратно, а не захотели. И причина этого нежелания – бессмысленность их человеческой жизни, а не привлекательность жизни звериной. Пока тебе есть ради чего жить, ты всегда будешь возвращаться в человеческую ипостась. А сейчас иди с богами. Стик и Дир уже ждут, даже Анет проснулась. Вам пора в дорогу.

ГЛАВА 8

О том, что даже у безупречных есть скелеты в шкафу

Анет сердечно распрощалась с Ашан-Маррой и выбежала за шаткий забор деревушки к ожидающим ее молодым людям. Стик и Дир зря времени не теряли и за три дня отдыха отыскали сбежавших лошадей Дерри и Анет. Как им это удалось, девушка не представляла, но факт оставался фактом. Ее любимая Звездочка стояла сейчас на дороге и нетерпеливо пофыркивала, предлагая хозяйке поторопиться.

Анет последний раз махнула рукой Ашан-Марре и достаточно ловко забралась в седло. Куда они направляются дальше, оставалось для нее загадкой, а спрашивать не хотелось, так как местные географические названия ни о чем ей не говорили. И вообще, свою роль в этой авантюре Анет понимала смутно. Нет, конечно, ей было ясно, что ее куда-то везут и всем от нее чего-то надо, но вот чего именно – непонятно. Спрашивать об этом кого-либо из ребят было совершенно бесполезно. Они пускались в пространные рассуждения о каком-то ритуале, о какой-то злой бабе по имени Хакиса, об артефакте и непонятно с какого бока к нему прилипшей Анет, но объяснить толком все равно ничего не могли. Конечной целью их путешествия было непонятное место под названием Д'Архар. Стикур, а особенно Дирон, относились к нему с неким священным ужасом, и все расспросы про роль Анет во всем этом обычно заканчивались фразой: «Вот приедем в Д'Архар к Кругу вечности, и все встанет на свои места». Девушке было до жути интересно: а что будет, если в этом Д'Архаре их совсем не ждут и ничего на свои места не встанет? Что они тогда будут делать? Сидеть там до старости и ждать озарения свыше или развернутся и поедут обратно? Устав от умных мыслей, Анет решительно прекратила это занятие, ведущее исключительно к головной боли, и решила попробовать наслаждаться дорогой и вообще создавшейся ситуацией. Как-никак она попала в другой мир, и перед возвращением домой надо набраться впечатлений побольше, чтобы в старости было о чем вспомнить.

Наслаждаться дорогой было сложно. Во-первых, девушка еще недостаточно уверенно сидела в седле, чтобы получать от этого удовольствие, а во-вторых, с того момента как они выехали из арм-дамашского дворца Кен-Кориона, на улице изрядно потеплело, и, хотя Анет скинула тяжелую кожаную куртку, все равно было жарко, и очень хотелось снять еще и плотные штаны с блузкой. «Любопытно, – думала она, а здесь есть города с магазинами или нет? Надо бы на досуге у кого-нибудь менее недовольного поинтересоваться, например у Дира, он хоть точно не наорет. Если есть, неплохо было бы прибарахлиться. Интересно, на Арм-Дамаше носят шорты и топики или все, подобно барышням из Кен-Кориона, ходят в корсетах и пышных юбках?»

С наступлением дня воздух буквально раскалился, и Анет все же не выдержала – стащила с себя кольчугу и жилетку. Было скучно. Стик и Дир уехали далеко вперед и весь день о чем-то ожесточенно спорили, не обращая ни на кого внимания. Было видно: Дир что-то упорно пытался доказать, а Эскорит не менее упорно опровергал аргументы. Они так были увлечены своими «внутрисемейными разборками», что, казалось, совсем не замечали жары. Ни тот ни другой даже не удосужились снять плащи. Дерри же, наоборот, явно страдал от установившейся погоды. Раздетый по пояс, он тащился в самом хвосте их маленького отряда, морщась от солнца, и постоянно отхлебывал из фляжки травяной чай, заботливо сваренный в дорогу Ашан-Маррой. Весь вид ксари, начиная с недовольного лица и заканчивая какой-то небрежно-ленивой позой в седле, говорил о его скверном состоянии и общей неудовлетворенности жизнью.

Анет невольно залюбовалась его рельефным загорелым торсом, который слегка портили огромные темные синяки на левом боку под ребрами. Дерри недовольно сверкнул на девушку огромными фиолетовыми глазищами, и она, поняв, что ее разглядывания замечены, поспешила отвернуться и отъехать на безопасное расстояние, дабы не навлечь на себя праведный гнев.

Время шло, а Стик, как назло, за спорами совсем забыл о том, что им надо бы отдохнуть. На привал остановились только тогда, когда Анет уже кипела от возмущения и была готова подать голос. Даже гхырх, резво скакавший в начале пути, притомился и несколько раз пытался забраться к Анет в седло. Девушка упорно протестовала.

– У тебя есть крылья. Вот и лети, – бушевала она. – И вообще, ты слишком много жрешь и слишком быстро растешь, так что брысь. Звездочка нас двоих не увезет.

Выбрав подходящую для ночлега полянку, Стикур приказал всем слезать с лошадей. Он был мрачен и угрюм. «Да что же это такое? – думала Анет. – Эпидемия, что ли? У всех вокруг повально дурное настроение. Чует мое сердце или не сердце, а то, что сзади и ниже (не спина), что мне опять достанется. Надо проявить инициативу, авось сойду за хорошую и не нарвусь ни на чей праведный гнев».

– Стикки, – самым кротким голосом сказала Анет, – давай я за водой схожу.

Через десять минут герцог все еще орал, а Анет, сжавшись у костра, ругала себя за не вовремя проявленную инициативу, вспоминая известную русскую поговорку: «За инициативу бьют инициаторов». Одно слово в поговорке она сознательно заменила на приличное, хотя оригинал к ситуации подходил гораздо лучше. Но Анет никогда не выражалась грубыми словами. Виной тому было ее воспитание.