Мост Невинных (СИ) - Торн Александра

— Кто это может быть? — наконец спросила Илёр.

— Мм?

— Кто их кандидат?

— Вариантов слишком много. Спроси у Лотрейн.

— Очень смешно! — вспыхнула ведьма. — Я не хочу, чтобы в нашу обитель ломились армии других кандидатов из-за тупого поступка одной ведьмы. Мы веками выживали благодаря нейтралитету, а эта старая дура готова все развалить ради черт знает чего!

— Интересно, как давно они вкладывают средства в бунт.

— Ты же говорил, что твой начальник гроша ломаного не даст черни.

— Это было до того, как я узнал о подложном эдициуме, который он лично засунул в генеалогию Монбрианов.

— Может, деньги дает еще кто-то.

— Может. На кону самый лакомый кус за двести пятьдесят лет — корона Далары. Как тут упустить такой шанс! Думаю, бунтовщики доят нескольких коровок, а враждующие группировки в их среде поддерживаются разными благотворителями.

Ги пристально посмотрел на ведьму. Отчего ее так встревожил поступок Лотрейн? Глава обители уверяла, что уж ведьмы-то смогут за себя постоять. Значит, не все так радужно? И что Илёр делала в Геральдической палате?

— Интересно, наш король-младенец действительно Монбриан? А?

— Ты задаешь мне слишком много вопросов, но не отвечаешь на мои, — резко сказала Илёр.

— Разве? Я даже не спросил, что ты-то забыла в Геральдической палате.

— Лотрейн велела мне проследить за Фонтанжем. Но я не думала, что она сама решит впутаться в это дерьмо! Проклятие! И вообще, с чего ты взял, что она в этом замешана? — с вызовом просила ведьма. — Может, она, наоборот, хочет ему помешать!

— Поживем — увидим, — философски сказал Солерн. Он не хотел ссориться с ведьмой, к тому же его сильно клонило в сон. Он отодвинул поднос и выбрался из ванны. Халат Русенара был ему слишком короток и широк, поэтому Ги завернулся в подогретую простыню, как древний сенатор — в тогу, и направился в спальню. Перина на постели была маняще мягкой, а пуховое одеяло — невероятно теплым. С таким комфортом Солерн не спал, наверное, никогда.

«Неплохо живут начальники тюрем, — подумал он, взбивая повыше подушку. — Куда-то не туда я, видимо, свернул в жизни…»

Он уже улегся, когда рядом раздалось резкое требование:

— Помоги расшнуровать корсаж.

— Не уверен, что я способен…

— Не бойся, мой бедный крошка, я вижу, что ты сейчас непригоден к безудержному разврату. Но я не намерена спать на коврике у камина.

Она и сама могла справиться со шнуровкой спереди, но Ги не стал отвергать этот жест примирения.

— Разве ты не хочешь вернуться во дворец или в обитель?

— Нет. Во дворце сейчас слишком опасно, а в обители — Лотрейн. Я не смогу скрыть от нее то, что ты мне рассказал. Господи, ну и времена! — с отвращением воскликнула Илёр. — Даже ведьмы уже не могут доверять друг другу! Куда катится мир?!

— Действительно, — пробормотал Ги. Илёр погасила свет и скользнула под одеяло. От нее приятно пахло луговыми травами, и Ги почти сразу же уснул, удивительно умиротворенный после такого бурного дня.

5 декабря

Утро было уже не таким безмятежным. Лежа в постели и глядя в складки темно-синего балдахина, Солерн напряженно размышлял над тем, как им выбраться из Байолы в Анжеррас. По словам Николетти, король Людовик Третий передал архитектору дель Фьоре анжерраский замок в пожизненное владение. Там ренольский гений строительства и скончался, оставив после себя библиотеку и обширный архив. Вот только для того, чтобы туда попасть, нужно было как-то миновать окраины столицы, куда даже гвардия и амальские солдаты не рисковали соваться.

Ведьма рядом с ним сладко потянулась, перевернулась на бок, лицом к дознавателю, и уставилась на него взглядом сонным и плотоядным одновременно. Ги тут же попытался вспомнить, не осталось ли за ним долгов перед Илёр — а ее рука меж тем оказалась у него на груди и неспешно заскользила по его телу вниз.

— О чем ты так мрачно думаешь с утра пораньше? — мурлыкнула ведьма, придвигаясь поближе.

— О том, как мне добраться до Анжерраса и вернуться обратно.

— Зачем? — удивилась Илёр. Ги коротко рассказал ей о том, что они нашли в Мосте Невинных и об архиве дель Фьоре. Ведьма убрала руку (что несколько разочаровало дознавателя) и скептически заметила:

— По-моему, это какая-то чушь. С чего ты взял, что этот дикий мастер непременно нашел тайный ход на чертежах? Он мог наткнуться на него случайно.

— Дверь открывается с помощью нажатия плиток в определенном порядке. Он не мог угадать его случайно.

— Ну допустим. И что? В этих пыльных бумажках рылись десятки рук, если твои чертежи еще вообще существуют. Людовик Третий был подозрительный сукин сын и наверняка велел их сжечь, чтоб никто не узнал про тайные ходы Байолы.

— Да, — с досадой признал Ги. — Может и так. Но все равно нужно попробовать.

Илер села, завернувшись в одеяло, и осведомилась:

— Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что готов рискнуть своей шеей ради того, чтобы найти убийцу Жана Жильбера, отец которого сам бы с удовольствием эту шею тебе свернул?

В чем-то она была права: едва ли Солерн вызывал у Жильбера сколько-нибудь теплые чувства. Однако…

— Я дал ему слово, — суховато сказал Ги. — Никто не имеет права убивать людей просто так. К тому же я должен расплатиться с Николетти за помощь.

Илёр хмыкнула:

— Все равно — зачем тебе так рисковать? Регента едва терпят даже придворные лизоблюды, не говоря уже о гвардии, и я не удивлюсь, если Турвель всадит ему пулю в лоб, не дожидаясь мятежников.

— Во дворце обстановка накаляется?

— Как угли в топке. Гвардия недовольна арестом парламента, придворные недовольны тем, что амальские солдаты не выпускают их из дворца, регент недоволен гвардией, парламентом, придворными и народом. Между гвардейцами и амальцами вот-вот начнутся драки.

— Проклятие! Какого черта им всем неймется?!

— А ты все равно хочешь потащиться в Анжеррас, хотя есть занятия поинтересней.

— Это, например, какие?

— Можешь воспользоваться моментом, взять Фонтанжа за яйца и хорошенько их выкрутить.

Ги вздохнул: мысль о мести была сладка. Но, с другой стороны, если он выдаст графа фон Тешену, то потеряет единственную нить, ведущую к претендентам на трон. Сначала надо вытрясти из графа, на кого он поставил, а уж потом…

«А ведь всего полгода назад это называлось бы заговором против короны и злоумышлением против монарха», — подумал Солерн. Ведь он не мог даже сам себе ответить — а что, собственно, будет потом?

— И как ты вообще собираешься попасть в Анжеррас? — продолжала ведьма. — Ты в окно смотрел? Как ты прокрадешься через предместья?

— Хороший вопрос, — пробормотал Ги. — Я задам его Николетти и Турвелю после завтрака.

— Завтрак будет позже, — сказала ведьма. — Сперва ты расплатишься за ужин, ванну и создание уюта в этой норе.

Поскольку к вопросу оплаты Илёр подошла очень основательно, то до мастера Солерн смог добраться только к одиннадцати часам дня. Николетти коротал время за томиком античной поэзии, закусывая духовную пищу свежими булочками. Для безмятежного сна он выбрал тюремную камеру — конечно, самую комфортную, для принцев крови, однако…

— Доброе утро! — воскликнул старик и приветливо втянул ореол подавления. — Продолжим охоту?

— Что вы тут делаете? — спросил Ги. — В смысле, почему здесь…

— Мне необходимо место для отдыха, где можно не сдерживаться, иначе меня настигнут мигрени и прочие малоприятные симптомы, — нетерпеливо ответил мастер, поднялся и нырнул в камзол. — Вы придумали, как нам добраться до Анжерраса?

— Да, — дознаватель с некоторой завистью осмотрел просторные покои: его квартира выглядела намного скромнее. — Для начала отправимся в Эксветен. Мне понадобится помощь Турвеля.

— Уже почти одиннадцать. Если вы будете так пылко отдавать ведьме долги, то не доживете и до пятидесяти.

Ги предпочел пропустить это мимо ушей и поделился с мастером новостью о Фонтанже и эдициуме. Николетти задумчиво склонил голову набок, как филин.