Последняя жатва - Юрий Гончаров

Петр Васильевич входил в звено вместе с Козломякиным, Данковцевым. На двух других комбайнах водители менялись, обычно ставили молодежь, нарочно подключали к «старикам», под их надзор, чтоб набирались в одной с ними компании опыта и дальше уже работали сами.

Слушая фамилии, Петр Васильевич ждал: назовет ли Илья Иванович его? Илья Иванович назвал Митрошу, но тут же скосил из-под очков на Петра Васильевича глаза:

– Ты не обижайся, Петр Васильевич, список мы писали, когда было еще неизвестно, успеешь ли ты на уборку. Но раз успел – стало быть, так с Митрошей, вдвоем, по-прежнему и будете…

Петр Васильевич промолчал – молчанием согласия и только потом вспомнил, что Люба предупреждала не запрягаться сразу в работу и такое же намерение было у него самого, шел он сюда, на это собрание, лишь повидаться с товарищами, послушать да посмотреть…

Едва Илья Иванович кончил читать по тетрадке, заспорили о составе звеньев. Неизбежно стали задевать и другое, что и не предполагалось обсуждать, и прежде всего подготовку комбайнов и всей остальной уборочной техники, почему задерживается ремонт, подсчитывать, что уже можно вывести на линейку готовности, а с чем еще возиться, проливать пот. Очень скоро разговор превратился в жаркий, многоголосый шум, как бывает, когда изрядно накопилось, наболело и каждому хочется сказать свое, самое себе близкое, важное. Уже никто не делал разбора – к месту, не к месту, спуталось, свалилось в одну кучу: разделение на звенья и нехватка запчастей, здравые предложения и всевозможные обиды; реплики, забивая друг друга, летели со всех сторон, – только успевай поворачивать голову к очередному оратору.

– …Почему это так – тем летом, и нынешним нашему звену ни одного «газона», одни только колесные тракторы с тележками? У них и емкость не та, и скорость, они нам темп задерживают. Опять посередь поля с полными бункерами стоять, дожидаться? Пускай с ними теперь другие помучаются, а нам автомашины давайте!

– …Ходовых ремней надо в запас на каждый комбайн. И цепей транспортерных. Чего жмотничать, в кладовке их держать? Им при комбайнах место! Случись что – все под руками, не надо никого звать, тут же в поле сам и починил…

– …Генератор у меня барахляный, с ним выезжать – только нервы портить. А электрик участковый одним глазом глянул – ничего, говорит, еще поживет. Поживет! При всех заявляю – я с ним косовицу не начну, пускай исправный ставят!

– …И в прошлом годе я говорил, и в этом говорю – надо на комбайн дополнительные баки с горючим установить, литров хотя бы на сорок. Какой это выигрыш на заправочном времени! Если по всем агрегатам подсчитать, так это все равно, что одним комбайном на уборке больше…

– Товарищи! Товарищи! – не выдержал, вступил в свои права Рыбкин. – Нельзя базар устраивать! Вопросов, понятно, много, но давайте по порядку. Просите слово, высказывайте, у кого что есть, будем обсуждать. Но сначала с этим надо закончить: устраивает названный состав звеньев?

– Устраивает!

– Принимаем, ладно!

– А меня не устраивает! На «газоне» к нам опять Митька Лопушонков назначен.

– Ну и что, чем он плох? Шофер второго класса, мастер безаварийной езды.

– Это, точно, мастер. На разные штуки. Прошлый сезон он такой номер отколол. Отвез с утра на ток зерно раз, другой, а потом говорит – клапана стучат, поеду к механику, отрегулирую. И нет его. Два часа. А он баб с картошкой набрал, которые к поезду, в город, да и чесанул на станцию глухой дорогой. Бутылку себе добывал! Мы за обязательства боролись, за красный вымпел передового звена, работали – себя не жалели, совсем уж показателями вышли, а он как раз и срезал… И еще случай был, похожий. Другого давайте, а Митька не нужон. Говорю от имени звена.

– Ладно, проведем с Митькой работу, – сказал Илья Иванович, ставя карандашом отметку в тетрадь.

– Не нужон он, и все. Старших не уважает, огрызается. А сам еще сопляк. Не нужон он в звене! Пускай помнит и выводы для себя делает.

– А кем заменить? Шоферов у нас в обрез, все уже раскрепленные.

– Из города шефы приедут, заводские. Они народ технический, подготовленный. Кого-нибудь на машину и сажайте. А Митьку давно пора с «газона» внять, хоть он и второй класс. Вот и вся с ним работа.

– Шефы-то приедут, да самое большее – только помощниками на комбайн. А машину случайному, временному человеку доверять нельзя.

– А ловчить на колхозном «газоне», как Митька, можно?

– Ну, ладно, подумаем… – примиряюще оказал Илья Иванович, переминаясь у столика.

В лице его, напряженном, покрасневшем, с блестками пота на лбу, под рассыпавшимися прядями густых черных волос, прибавилось хмурой сосредоточенности. Самые тяжкие это дела – вот такие, как с Митькой. Иную техническую закавыку в сто раз легче распутать. А что с Митькой придумаешь? Прогнать нельзя, шоферов не хватает, не поставишь же машину на прикол. Внушения – от него как от стенки горох. И страха у парня никакого нет, потому что знает: пожурят, пожурят, да так и сойдет ему, как не раз уже сходило…

– Какие будут еще замечания по составу звеньев? Есть у кого еще замечания?

Рыбкин освоился, утвердился у столика уже прочно смотрел орлом, высоко держа голову.

– Давайте заявлять все сейчас, чтоб не кроить в последний момент, когда уже в поле ехать, – добавил Илья Иванович.

Люди примолкли, секунда, другая пролетела в раздумье.

– Можно мне оказать?

Голос Володьки Гудошникова прозвучал сипловато, негромко, однако слышно для всех. Он стоял неподвижно, угловатый, кряжистый, руки в карманах, весь точно бы налитый какой-то решительной, тяжеловесной, устремленной силой. Озорства, шутейства уже ни капли не было в нем. Видать, специально готовился заявить свой голос, выбирал момент, – чтоб не в общем хоре, а отдельно, особо, когда бы все внимание обратилось на него.

– Хочу сказать о главном… Запчастя, тут говорили, ремни… Это все техника. Техника без людей мертва. Главное – это трудовой настрой. Борьба за высокие показатели.

– Погоди, Гудошников, не забегай. Сейчас закончим организационную сторону и поговорим про обязательства, – прервал Володьку Рыбкин.

– А я считаю, это на первое место надо ставить. Трудовой энтузиазм – основа успеха.

Володька напряг желваки. Он знал, что говорил слова, с которыми не спорят, и нажимал на них.

– При самой передовой технике решает все равно идейная сознательность. Социалистическое соревнование за высокие показатели. Равнение на маяки. – Володька облизнул сухие губы. – В прошлый сезон наш колхоз по темпам уборки вышел на третье место в районе. А в этом году мы должны взять курс на первое. Лично я намерен трудиться, как положено, с высоким энтузиазмом и передовой сознательностью. Двенадцатого августа прошлого года мной была достигнута самая высокая производительность труда в районе. За двадцать часов бесперебойной работы на своем комбайне я намолотил тыщу сто центнеров хлеба и завоевал районное переходящее знамя. В нынешнем году зерновые у нас не те, но я даю обязательство повторить свои рекорд непрерывной работы и намолотить даже больше. Чтоб опять знамя было у нас.

Володька на миг приостановился, опять облизнул сухие губы. Стоял он все так же кряжисто, по виду – спокойно, говорил без запинки, уверенно, но, видать, изнутри пекло его жаром волнения.

– Если, конечно, – добавил он сниженным голосом, но – как самое важное, – если руководство колхоза и партийная организация обеспечат условия и всю нужную поддержку…

Володька выдохнул из себя воздух, пошевелился и сразу вроде бы опал – и в росте, и в ширине плеч.

На скамьях и бревнах, заполненных народом, некоторое время длилось безмолвие, которое неизвестно как было понимать. Рыбкин стоял тоже застыло, соображая, видно, про себя, как ему, председателю, надлежит отреагировать на заявление Володьки и как теперь дальше вести собрание. Ничего не решив, он, ища помощи и подсказки, обратил свой взгляд на Илью Ивановича, но тут комбайнеры зашумели, все разом, со всех сторон, – точно что-то прорвалось.

– Условия ему подай! Ишь, какой! Рекорды ему понравились! Жаден ты, брат, на славу!

– А мы что – хуже? А нам как – условий не надо? Нет уж, условия – так всем поровну. Вот и ставь рекорд, коль ты такой умелец!

– Ты тогда рекорд бил, а сколько агрегатов в пол-нагрузки работали? Зерно хоть на землю сыпь, все «газоны» тебе одному пригнали. На хрена такие рекорды!

– Правильно! Я б тоже рекорд побил, если б столько обслуги подкинули!..

– Сегодня – рекорд новатора, завтра – норма для всех, – произнес Володька, напрягая желваки и темнея длинным лицом.

– Сегодня, завтра!.. Насобачился повторять! Вот станет в колхозе достаток автотранспорта, мы и без твоего рекорда сумеем по тыще центнеров давать. А то ишь – опять простаивай, заработок из-за него теряй, а он за наш счет будет в передовики выходить!

Собрание шумело бы и дальше, да Илья Иванович весомо сказал, комкая в руках свернутую трубкой тетрадь: