На афганской границе - Артём Март

с ходу. Я легко увернулся от его рук, вцепился в в воротник и одним махом надел китель ему на голову. Напрочь закрыв лицо, оттолкнул. Запутавшись в собственной одежде, дембель рухнул на платформу.

Второй замахнулся кулаком, но неловко. Промазал спьяну. Мне даже особо напрягаться не пришлось. Я ушел чуть вправо, и дембель навалился на меня. Схватив его за плечи, я просто дал ему в живот.

Дембель согнулся, упал на колени. Опустившись на четвереньки, стал блевать как из брандспойта.

— Саня! — Крикнул вдруг Димка, неведомо как оказавшийся у меня за спиной.

Я обернулся. Там был первый. Он умудрился как-то подняться, откинул свой пестрый, в аксельбантах, китель и кинулся на меня с криком:

— Атас, мужики! Наших бьют!

Димка не сплоховал. Не успел я развернуться, чтобы принять дембеля как надо, он подскочил к нему, пнул пьяного парня под колено. Тот рухнул, чуть не разбив лицо о бетон перрона.

— Тихо-тихо, — подхватил я его.

Дембель было хотел вцепиться мне в одежду, но я оттолкнул его, и он завалился набок.

— Ах ты сука… — протянул дембель, но тут же взвыл от боли, когда я пнул его по голени.

— Мужики! Наших бьют! — Заорал он, потом снова принялся выть и постанывать.

— Пойдем! Пойдем отсюда, Саня! — Потянул меня Дима за рукав, — эти пьяные, если повезет, нас не вспомнят! А что будет, когда остальные прибегут⁈ А! Сука! Черт меня дернул во все это влезть!

Димка был прав. Не успели лежачие подняться, как из вагона вывалились четыре человека дебелей. Среди них были и челкастый, и щербатый. Пьяные, они все же крепко стояли на ногах. Гитарист, оказавшийся тут же, схватил свой инструмент за гриф, словно дубину.

— Че тут такое⁈ — Неразборчиво крикнул челкастый, — щас всех, нах, разнесу, кто наших трогает!

Глава 8

Дима, за моей спиной, остолбенел от страха.

— Саня… — прохрипел он испуганно. — Нас щас тут на клочки порвут!

— Боишься? Дуй отсюда! Быстро! — Закричал я, когда все четверо новых дембелей кинулись на нас.

Первым полез ко мне гитарист и тут же получил по щам. Не устояв на ногах, он рухнул на спину. Гитара при этом издала жалобный стон. Следом были щербатый и еще маленький, пузатый и крепкий, похожий больше на солдата-сверхсрочника. Вместе они схватили меня за руки.

— А ну, держите этого! — Кричал их заводила с челкой, — щас я ему зубы выбивать буду!

Не успел он ко мне подступить, как я оттолкнулся, задрал ноги и изо всех сил толкнул его ими в грудь. Челкастый споткнулся о, все еще орущего и валявшегося на земле сослуживца, и бухнулся на землю.

Мы с щербатым и усатым тоже повалились на спины.

— Пустите его, сукины дети, — Кинулся к нам Димка, отобравший у гитариста его поломанную гитару, — щас я вам тут такой концерт устрою!

— Э! Э! Ану отставить! — Услышал я пьяный крик, — отставить, мать вашу!

Из соседнего вагона повыпрыгивали трое лейтенантов, два сержанта и прапор. В общем, весь состав, сопровождающий нас в поезде.

Лейтенанты, помятые и с раскрасневшимися лицами, видимо, тоже закладывавшие за воротник в своем купе, кинулись к нам.

— Какого черта тут твориться⁈ — Взвизгнул помятый Машко и добавил матом. Потом заорал:, — э! Ну-ка отставить!

Я выпутался из лап щербатого, встал, отпихивая обоих дебелей ногами.

— Селихов! — Вдруг заорал старлей Машко, — ты⁈ Вот я так и знал, что от тебя одни беды будут!

— Где этот⁈ Я его щас стану бить! Возможно, даже ногами! — Мычал челкастый, вставая с земли и тряся головой, словно оглушенный телок.

— Ваня! Ваня, уймись! — Подскочил к нему лейтенантик, что сопровождал дембелей.

Он схватил челкастого Ваню за майку, стараясь оттянуть в сторону, но неминуемо схлопотал по морде. Отпрянув, схватился за лицо, стал отплевываться кровью из разбитых губ.

— Э! Всем отставить! Отставить, говорю! — Орал Машко, пытаясь унять разбушевавшихся дембелей.

Но оказалось уже поздно. Дембельский гнев было не остановить.

Когда нас стали окружать, мы с Димкой прижались друг к другу спинами: он вцепился в гриф, собираясь отбиваться от дембелей гитарой. Я же, стал в стойку, готовясь драться голыми руками.

Из вагона повыглядывали разбуженные призывники. Не ровён час, к дембелям подоспеет подкрепление. Гражданские из поезда высыпали на улицу, поглазеть на потасовку. Кто-то из проводников помчался в нос поезда.

Уткин с Мамаевым выглянули из тамбура. Мамаев застыл от страха, Уткин же, кинулся к нам. Он оттолкнул с дороги щербатого и стал третьим, между мной и Димой.

— Ну, подходи! — Заревел Вася, — не посмотрю, что старики! Все у меня по харям получите!

— Бей их, нах! — Крикнул челкастый Ваня, когда шестеро дембелей подступили ближе.

Перепуганные лейтенанты остолбенели, видя, как один из них получил по зубам. Раздался выстрел. Дембеля вздрогнули и оглянулись.

— Всем стоять на месте, сукины дети! — Кричал старый усатый милиционер.

Он, во главе наряда из четырех человек, несся к нам, придерживая фуражку. Позади, пробираясь сквозь онемевшую толпу, их догоняли проводник и полноватая женщина. Последняя, судя по форме — начальник поезда.

— Стой! Стрелять буду! — Добавил милиционер.

Сбитый и крепкий, он бежал, задрав руку с пистолетом к небу.

— Прекратить дебош! Немедленно прекратить дебош!

Дембеля от выстрела будто бы протрезвели.

— Этот вот! Он на нас напал! — закричал, один из дембелей, пристававших к девушкам, — Мы вышли на перрон покурить, а он кинулся драться! Ногу мне отбил!

При этом дембель топтался, прихрамывая на отбитую ногу и указывал на меня пальцем.

— Надо будет, еще что-нибудь отобью, — зло прошипел я, глядя тому прямо в глаза.

— Вранье! — Заголосил Дима, — вранье это все! Они к девчонкам приставали! Мы заступились, ну и вот!

— Ты давай, гитару опусти, сынок, — сказал усатый милиционер. — А лучше вообще брось!

По погонам я понял, что это был старший лейтенант. Видимо, главный в наряде, сопровождавшем поезд на всем пути дальнего следования.

Дима, недолго думая, кинул гитару на платформу. Она издала последний стон и благополучно переломилась в месте склейки грифа с декой.

— Да еп твою… — выругался гитарист, наблюдая за кончиной своего инструмента.

— Так! Все задержаны! Сейчас разбираться будем! — Крикнул усатый милиционер.

—