Мужской взгляд - Эрин Маккарти

– Какого черта ты там выделываешь? – Голос Хьюстона звучал зло и напряженно.

– Я же сказала тебе, что не могу достать до пальцев ног. Вот я и захотела еще раз убедиться в этом. Просто проверяю. Почти достала, но не совсем. – Она чуть запыхалась, ноги напряглись, груди свисали ниже живота.

– На первый взгляд ты кажешься такой милой и наивной, но на самом деле всегда точно знаешь, что делаешь. Верно?

Ухватив ее за талию, он принялся тереться об ее зад.

– Да ничего я не делаю.

– Ты играешь со мной, маленькая задира? – Слегка покусывая ее плечо, он прижимался к ее заду твердым, разгоряченным членом. – Хочешь, чтобы я тебя выпорол?

Она совсем забыла об этом. Ее рука потянулась назад, к недостижимой сейчас попке, ибо он закрывал ее своим телом. Почему-то она без труда представила себе, как он осуществляет эту угрозу. Чуть обеспокоенная и шокированная собственной реакцией, она попыталась оторваться от него, но он держал крепко.

– Нет, Хьюстон. Я только чуть поддразнила тебя.

Подобным испытаниям, полагала она, Хьюстон подвергался не часто, по крайней мере в больнице. А потому не была уверена в его реакции.

Одной рукой удерживая ее грудь, другой подхватив лобок, он притянул ее к себе, крепко прижимаясь джинсами к разгоряченному телу.

– Значит, ты признаешь, что играла со мной в дразнилки? Ладно, я не буду пороть тебя. Но раз уж ты затеяла игры, давай выступать в роли доктора и пациентки.

О Господи! Она замерла, боясь пошевельнуться и разразиться оргазмом, вызванным его пальцами, неустанно теребившими ее вымокшие спереди трусики, и твердокаменным членом, тыкавшимся в ее попку. При этом он самозабвенно ласкал ее соски, а все ее тело пылало от вожделения.

Стетоскоп фантазии заработал у нее в голове.

– Сыграем в доктора? Почему-то мне кажется, что ты будешь хорош в этой роли.

Он поцеловал ее в затылок – неспешным жарким поцелуем, от которого у нее по спине пробежала дрожь.

– Да, в этом мне не откажешь. Итак, вот как мы начнем, раз уж мы с тобой оба врачи. Ты покажешь мне твое тело, я – свое, и мы поочередно будем обследовать друг друга.

Неудовлетворенная Джози в нетерпении корчилась в его руках. Не нагнись она так не вовремя, возможно, он уже был бы в ней.

– А как насчет оплаты моего рвения?

Хьюстон рассмеялся ее неожиданному ответу и лишь крепче прижался грудью к гладкой голой спине Джози. По всему ее телу побежали восхитительные мурашки.

– Поскольку мы будем сменяться, обойдемся без этого. Кроме того, я что-то не помню, чтобы это входило в правила игры. Ты вообще-то в детстве играла в доктора?

Он произносил это беспечным тоном, поглаживая ее живот, опускаясь все ниже и ниже, но сам он прямо-таки сгорал. Мысль о возможности затащить ее в постель, исследовать каждый дюйм манящего тела беспрерывно сверлила его мозг. Он едва не кончил в собственные джинсы, когда она вдруг нагнулась, выставив напоказ те самые трусики с нарисованными губками, обтягивавшими прелестную попку.

Ее голова раскачивалась взад и вперед, мягкие волосы нежно касались его подбородка.

– Нет, я была, как называл меня папа, пышкой и пампушкой. Я всегда любила водиться с мальчишками, но никто из них не захотел поиграть со мной в доктора.

Не такого ответа он ждал. Его злило, что она не сознавала, сколь притягательной была. И если ее называли пампушкой в восьмилетнем возрасте, это ни в коей мере не относилось к ее созревшему женственному телу. Она не худая, это правда, но у нее великолепные формы, а бедра такие, что мужику есть за что самозабвенно ухватиться, не опасаясь ушибиться о кости. А уж полные груди подлинные, настоящие, а не эти декоративные кнопки.

Никаких складок, отвислостей, а лишь дерзкие, соблазнительные, пикантные округлости, так и зовущие испробовать их и насладиться.

– По правде сказать, я тоже никогда еще не играл в доктора, но ведь и тебя не было рядом со мной. Что-то пленительное есть в тебе и твоем зовущем теле, Джози, мне не устоять. – Он сунул руку в ее трусики, сжал лобок, нежно поглаживая большим пальцем курчавые завитки. Якобы случайно, словно не замечая, его палец раздвинул губки и нащупал клитор.

Она увлажнилась. Созрела и была готова ко всему.

– Я люблю твое тело, – тихо сказал он, поглаживая ее, засовывая палец глубже, дразня и заводя ее. Ее плоть обволакивала его, удерживала, влажная и жаждущая. Бедра призывно покачивались.

Он перегнулся через ее плечо, чтобы посмотреть на свою руку, ласкающую ее, увидеть, как набухают ее соски. Прямо ему в ухо из ее губ вырывались тихие хрипы наслаждения.

– Я готов поклоняться твоему телу, покрыть поцелуями каждый его дюйм, показать, насколько я очарован им.

Голос Джози, обычно высокий, жизнерадостный, полный энергии и почти наивной экспансивности, сейчас зазвучал на целую октаву ниже, стал хрипловатым и знойным, хотя все еще был попон той страстности и устремленности, которые так нравились ему.

– Мы можем заняться этим в любое время, – бросила она. – Лучше всего сейчас.

И впрямь теперь было самое время. Он вытащил руку. Она издала недовольный звук, тут же затихший, когда он одним рывком стянул с нее трусики, опустившись на колени, чтобы стащить их сначала с одной ноги, затем с другой, держа ее за гладкие бледные лодыжки. Он ласкал ее нога, отметив про себя, какие маленькие и кругленькие у нее пальчики, такие забавные, какие и могли быть только у Джози.

Схватив трусики, он быстро запихнул их в карман джинсов. Она заметила это и удивленно разинула рот:

– Зачем ты сунул их себе в карман?

– Я оставлю их у себя. – Он снова присел на корточки, обхватив ее ноги чуть ниже колен. Стал целовать ее бедра, поднимаясь все выше, приближаясь к влажным волоскам. Он провел пальцем по блестящей жаркой плоти, затем поднес палец к губам и облизал, зажмурившись, когда его язык ощутил мускусный вкус ее вожделения.

– Зачем тебе мои трусики? – Джози, тяжело дыша, вцепилась в его плечи, пытаясь отступить назад.

Он ухватил ее крепче.

Стараясь не смотреть на Джози, он водил косом по ее бедру, раздумывая, как бы сказать ей правду, но не всю.

Эти пресловутые трусики принадлежали ему по праву. Раз уж он не будет встречаться с ней больше, ему хотелось сохранить какое-нибудь осязаемое, вещественное напоминание о том, чем они тут занимались. Поскольку это одна-единственная ночь, полная жгучего наслаждения, подобного которому он никогда не испытывал прежде. А затем ему придется делать вид, что ничего не было. Она уже и так пробила бреши в его защитных заграждениях, а еще одно подобное свидание сломит их окончательно, он точно знал это. Он влюбится в Джози, и тогда неизбежно либо он причинит ей боль, либо она ему. И он уподобится кораблю, выброшенному на скалы штормом, разбитому и расколовшемуся на мелкие щепки.