Свет и Тьма - Евгений Щепетнов

– Так зачем тогда было тащить его к нам? – пожала плечами Силена. – Мама, ты противоречишь сама себе! Я не понимаю твоих действий. Они нелогичны!

– Я сама себя не понимаю. И убить не могу, и не убить не могу. Ему сейчас подмешали в пищу и напиток сонного зелья, он спит. Нужно заковать его в цепи, пусть пока поживет. Беседуй с ним, общайся, если надо – спи с ним, тем более что ты этого хочешь, я же вижу. Вытаскивай из него знания. Как почувствуешь, что взяла от него все что можно, – убей. Если ты его не убьешь, я начну сомневаться, что ты способна когда-нибудь занять мое место.

– А я сомневаюсь, что ты вообще когда-нибудь способна освободить свое место, – усмехнулась Силена.

– Не советую пытаться помочь мне освободить место Великого Атрока, – тонко улыбнулась женщина, – я не Имар Шорокан, я тебя просто убью, не задумываясь ни на секунду.

– Если сможешь, да, мама? – хищно улыбнулась Силена.

– Пока могу, – прищурилась женщина. – Когда почувствую, что не смогу, отойду в сторону. Обещаю.

Женщины, похожие так, что их можно было принять за сестер, замолчали и внимательно посмотрели в глаза друг другу. Силена подумала, что ее мать – самое опасное и непредсказуемое существо в мире, а Великий Атрок подумала, что когда-нибудь дочь действительно предпримет попытку сместить ее с места главы Братства. И тогда… тогда придется ей, Великому Атроку, делать выбор. Как ее отцу, Имару Шорокану.

Широкая кровать под прозрачным балдахином. Окна занавешены, чтобы свет не мешал таинству любви. Первая брачная ночь, а вернее, первый брачный день должен пройти в тишине и покое.

Санду обрядили в кружевную, почти прозрачную рубашку, умастили тело благовониями, а перед тем долго мыли в горячей воде, погрузив в большую ванну.

Отмыв, положили на массажный стол и, не обращая внимания на слезы и стоны боли, выщипали все волосы на теле. Когда она попыталась высказаться против, крупная женщина в кожаном фартуке, ловко оперировавшая стальными щипчиками, грозно заявила, что обросшими, как дикие звери, ходят только провинциальные невоспитанные женщины. Госпожа ведь не хочет подражать диким провинциалкам?

Госпоже было наплевать, лишь бы от нее отстали, и Санда позволила делать с собой все, что считается необходимым, отстранившись от своего тела далеко-далеко, будто взлетев над ним под потолок…

Наконец процедуры закончились, и ее отвели в спальню ожидать прихода мужа.

При слове муж у Санды возникал только один образ – крепкое, красивое, желанное тело Неда, которое умело сделать так, что девушка взлетала в небеса от наслаждения и теряла сознание от счастья. А этот седеющий мужчина, отяжелевший и грузноватый, никак не мог быть ее мужем, ну никак! Но он был. И сейчас он должен войти, обнажиться перед ней, вжать ее в постель и…

При этой картинке Санду начинало колотить. Умом она понимала, что Хеверад в общем-то красивый мужчина, пусть и гораздо старше нее и годится ей в отцы, что на самом деле это завидная партия, что любая девушка в провинции и в столице с радостью запрыгнула бы к нему в постель, но… она ничего не могла с собой поделать. Видимо, все-таки любила Неда. А может, это бунтовала ее свободолюбивая натура – Неда выбрала она сама, а Хеверада ей навязали, да еще такими жестокими методами, что отбили охоту смотреть на него долгое, долгое время, если не навечно.

Тихо, почти неслышно скрипнула дверь, паркет зашуршал под чьими-то ногами. Санда зажмурила глаза и сделала вид, что спит. Мужчина тяжело присел рядом с ней, посидел с минуту, будто решаясь, затем тонкое шелковое одеяло поползло в сторону. Еще посидел, и подол кружевной рубахи стал подниматься, обнажив Санду до пояса. Она застыла, сжав кулачки и вытянувшись так, будто ее разбило столбняком. Рука мужчины прокралась к бедру девушки и нежно коснулась гладкой кожи, тут же покрывшейся мурашками, как от ночного сквозняка.

Из глаз Санды потекли слезы, она застонала и, задрожав, задыхаясь, выдавила:

– Не надо! Я не хочу! Нет!

– Я тебе так противен? – грустно сказал Хеверад, проводя тыльной стороной пальцев по бедру напрягшейся девушки. – Ведь не урод, как мне кажется. Меня женщины вообще-то любят…

– Вы не урод… но я не люблю вас. И не хочу… пожалуйста, оставьте меня в покое! Если вы сейчас… я умру! Я что-нибудь с собой сделаю! Не прикасайтесь ко мне!

– Как скажешь, – хрипло произнес генерал, рука которого блуждала по телу девушки, – я могу подождать, когда ты успокоишься. Я не насилую женщин. Дождусь, когда ты сама попросишь меня.

– Договорились! – Санда отдернулась в сторону, а Хеверад вытер со лба пот.

Кто бы знал, сколько труда ему стоило не наброситься на эту нежную недотрогу и не вжаться в нее, раздвигая, расплющивая нежную прекрасную плоть!

Когда-то, двадцать лет назад, он так бы и сделал, невзирая на последствия, влекомый животным желанием. Теперь, став седым, умудренным опытом, он знал, что недоступный плод слаще всего. И еще он знал, что никакие крепости не устоят, если правильно вести осаду. А Хеверад умел брать крепости. Везде. На войне, в политике, в торговле и… в постели.

Генерал встал с постели, посмотрел на сжавшуюся в углу кровати девушку и, улыбнувшись, погрозил ей пальцем:

– Все равно ты будешь моей! Ты полюбишь меня! Я лучше твоего Неда! И я это докажу. Тебе придется меня полюбить – другого выхода у тебя нет. Впрочем, у меня тоже. Я готов ждать долго, сколько понадобится. Ты умная девочка и должна понять, должна смириться. Мы с тобой сделаем великие дела! Воля судьбы свела нас вместе, и грех не воспользоваться этим обстоятельством. Считай это за некую сделку: ты предоставляешь свое тело и взамен получаешь власть, почтение подданных, огромное богатство, мою любовь и преданность. А любовь придет, когда ты поймешь, что я лучшее, что ты могла получить.

Генерал резко повернулся и пошел из комнаты, решив вызвать двух рабынь-массажисток, – напряжение требовало выхода. Санда возбуждала его так, как не возбуждала ни одна женщина. Он пытался анализировать этот факт и пришел к странному выводу – дело было даже не в том, что она прекрасна, обладает великолепным молодым телом, которому позавидует любая женщина, нет! Главное, она была символом – символом власти, которую он хотел иметь. В лице Санды Хеверад овладевал всем государством, всем миром – ведь его амбициозные планы простирались дальше на Юг! На Север! На Запад и на Восток! Империя – вот что было его целью. Восстановление огромной континентальной империи, а затем… не исключено, что весь мир подчинится его империи! Молодых красоток много, а королева Замара – одна. И он будет обладать ею.

Прикрыв дверь в спальню, Хеверад досадливо покачал головой – не получится уговорить, обаять. Есть маги, которые могут навести морок, напоить любовным зельем, от которого Санда будет кидаться на любого мужчину, упрашивая, чтобы тот ею овладел.

Хеверад знал, что существуют такие средства, даже сталкивался с таким возбудителем – у него была любовница, молодая жена одного высокопоставленного вельможи, которая обожала пользоваться такими препаратами. Хеверад встречался с ней на протяжении месяца, а потом сбежал, не выдержав любвеобильности женщины и того разврата, который устраивала эта дама. Ей мало было его одного, она требовала нескольких мужчин одновременно, а еще – обожала, когда муж наблюдает за этим безобразием, сидя в соседней комнате и заглядывая через специальное отверстие в стене.

Она как-то призналась в этом майору Хевераду – после признания он не мог уже кувыркаться с похотливой красоткой, ему казалось, что отовсюду на его голый зад поглядывает престарелый муж любовницы.

Хеверад вздохнул, отбрасывая видение обнаженной Санды, лежащей с закрытыми глазами и вытянувшейся в струнку, и тяжело пошел по коридору, в конце которого виднелся вооруженный охранник во всем снаряжении, с обнаженным мечом на плече.

Охрана дома была основательно усилена – во время текущего политического кризиса можно было ожидать чего угодно – штурма дома, попытки захвата или просто подсыла наемных убийц. Дом был просто напичкан охранниками, которым даны строгие инструкции – не спрашивая имени, рубить всех незнакомцев, которые окажутся в пределах видимости. Чужие здесь не ходят!

Неожиданно генералу показалось, что в спальне Санды раздался крик. Он остановился. Прислушался – нет, тихо. Но определенно крик был!

– Стража, ко мне! – взревел Хеверад, и тут же со всех сторон с грохотом к нему бросились бойцы, прятавшиеся за занавесями в нишах, за углами, за статуями богов и прекрасных дам, приподнимающих легкие одеяния.

– За мной! – крикнул генерал и бросился к спальне, от которой отдалился шагов на пятьдесят.

Дверь спальни оказалась запертой. Генерал ударил плечом, но дубовая пластина даже не дрогнула, принимая на себя удар стокилограммового тарана.

– Выбить дверь! – закричал генерал, скривившись и потирая ушибленное плечо.