Форма жизни - Андрей Ливадный

Во время той прогулки Кайл и увидел деревья.

Под полутораметровым слоем реголита действительно скрывался ледяной панцирь, и в него были вморожены странные почерневшие образования, похожие на скелеты фантастических существ со множеством рук.

Когда ученики закончили копать, старый преподаватель поднялся на край ямы и сдернул чехол с принесенного с собой предмета. Им оказался серебристый прямоугольный лист какого-то металла — скорее всего, фрагмент обшивки или защитного кожуха, снятый с разрушенного временем механизма.

Никто не успел поинтересоваться, зачем учитель прихватил с собой этот лист. Домг посмотрел на сползающее за близкий горизонт солнце и повернул свое нехитрое приспособление так, чтобы лучи, отраженные им, упали на дно ямы.

Зрелище, открывшееся глазам, потрясло Кайла до глубины души.

Толща льда была слоистой и мутной, но все равно свет проник метра на три в глубину и в стороны, вырвав из тьмы фрагмент прошлого: почерневшее дерево с корявыми ветвями, похожими на руки, черный трупик птицы у его основания, пару пожухлых, скорчившихся листьев, чудом сохранившихся на кончиках самых тонких ветвей...

Пока Кайл завороженно смотрел на этот ледяной стоп-кадр из невероятного прошлого, поверхность льда, на которую падали отраженные от металлического листа солнечные лучи, вдруг стала мутной и подернулась паром, извергавшимся из образующихся прямо на глазах ноздреватых пор.

Учитель отвернул лист и снова накрыл его матерчатым чехлом.

— Забросайте поверхность льда тонким слоем реголита, — приказал он ученикам. — Когда наступит ночь и станет холодно, сюда придут рабочие, чтобы разрезать лед на куски и транспортировать в город. Я попрошу тех, кто станет этим заниматься, добыть для нас дерево.

Старый Домг сдержал свое слово, и почерневший корявый ствол, обработанный специальным укрепляющим составом, занял свое место в вестибюле школьного здания.

Как давно это было, подумал Кайл, волоча телегу.

Три года назад, почти сразу после той памятной экскурсии, он покинул школу, начав самостоятельную жизнь.

Мнимая свобода, о которой он втайне мечтал, оказалась не такой уж сладкой и заманчивой, как представлялось ему из стен школьного здания. Статус гражданина и начальная ступень образования еще не гарантировали ему получение работы. Городские власти обеспечивали жителей воздухом и водой, а остальное каждый добывал сам как мог.

Конечно, как и любой мальчишка, Кайл мечтал стать воином — сильным и независимым, но реальность опять внесла в жизнь свои коррективы. С грехом пополам ему удалось пристроиться на работу при шлюзовых воротах. Сначала он толкал ворот, который приводил в движение огромные створы, затем его старания были отмечены, и юношу стали изредка брать на обход внешнего городского периметра, где по указке старшего он выполнял наиболее тяжелые работы. Иногда приходилось ликвидировать последствия утренних и вечерних оползней, когда из-за резкого перепада температур скалы трескались и осыпались грудами острых камней, но чаще всего в таких инспекционных обходах надо было латать уплотнители на стыке оправленных в металлические рамы тройных стекол и каменных столбов, поддерживающих по периметру нависающий над городом скальный свод. Трудность этой работы заключалась в том, что ремонт рассыхающихся уплотнений требовал ловкости и быстроты, приходилось освобождать руки от толстых, неуклюжих перчаток защитного костюма, а температура вне городских стен не отличалась милосердием — днем рамы нагревались так, что об них запросто можно было обжечься, а ночью материал уплотнений трещал от мороза...

Так что, в отличие от Сорга, Кайл не находил вылазку за реголитом какой-то карой, наказанием свыше, — наоборот, он радовался, что монотонное течение будней наконец нарушено и он может повидать мир, лежащий вне стен кратера.

...Во время следующего привала Сорг сам подсел к нему.

Кайл подумал, что он сейчас опять начнет брюзжать и жаловаться на жизнь, но ошибся.

Торговец едой извлек из-под своего защитного балахона прихваченный из дома сухой брикет и, разломив его пополам, протянул кусок концентрата Кайлу.

Обычно при выходе за городские стены для принятия пищи и короткого сна приходилось раскидывать палатку, герметичные стенки которой удерживали пригодный для дыхания воздух, но Кайл по личному опыту знал, что наскоро перекусить можно и так. Воздух снаружи был разрежен, холоден и ядовит, но если действовать быстро и стараться не вдыхать при этом, то все обойдется. Он взял предложенный кусок пищевого концентрата, быстрым заученным движением распустил шнуровку островерхого капюшона и, не отстегивая прозрачной маски мягкого лицевого забрала, резко приподнял всю защищающую голову конструкцию. Крепко зажмурившись, он сунул в рот кусок брикета и стал быстро затягивать шнурок, позволяя воздушной смеси из патрубка свободно изливаться под капюшон, вытесняя непригодную для дыхания атмосферу.

Брикет оказался восхитительным, со вкусовыми добавками. Кайл несколько секунд блаженно смаковал еду, затем открыл глаза и увидел, что Сорг сидит на корточках, напряженно глядя на него.

В этот момент до Кайла наконец дошло, что уличный торговец поделился с ним куском лакомства не от чистого сердца, а из практических соображений. Сорг не имел опыта еды, вне городских стен, а подходить за советом к воинам побоялся — припрятанную им еду вполне могли реквизировать для нужд всех участников обоза.

То, что его использовали как подопытного грызуна, не очень задело Кайла. Трудная жизнь впроголодь научила его философски смотреть на многие вещи.

Ну? — взглядом подбодрил он Сорга, — давай, чего же ты ждешь?

Торговец оглянулся. Воины собрались в группу неподалеку и что-то пытливо высматривали вдали, остальные рабочие расположились попарно, каждый у своей телеги. Опасаться, что его увидят и отнимут еду, было нечего, и Сорг взялся за завязки капюшона.

Нужно заметить, что, мысленно называя окружающую атмосферу ядовитой, Кайл был не совсем точен в определениях. Воздушная среда Нового Селена не являлась агрессивным химическим соединением, просто она была очень разрежена и содержала слишком низкий процент кислорода, чтобы обеспечивать потребности живого организма. По-настоящему серьезную опасность представлял царящий снаружи жуткий холод, но Сорг мог только догадываться об этом. По его мнению, главную опасность представлял именно отравленный воздух. Он надул щеки, стараясь удержать в легких как можно больше воздуха, и непослушными от переживаний пальцами, затянутыми к тому же в толстый, многослойный материал перчаток, начал неуклюже развязывать шнурок, стягивающий горловину мягкого колпака-шлема.