Тайны архивов. НКВД СССР: 1937–1938. Взгляд изнутри - Александр Николаевич Дугин

ДЕЙЧ присутствовал у наркома при всех докладах начальников отделов, при приемах и докладах начальников управлений с периферии. Эту роль ДЕЙЧА чувствовали и начальники отделов, поэтому раньше, чем пойти с докладом к наркому, они предварительно, как правило, заходили к ДЕЙЧУ.

Отдельные назначения и перемещения тоже обсуждались совместно с ДЕЙЧЕМ. ДЕЙЧ в разговорах иначе не говорил, как «мы с наркомом считаем».

ДЕЙЧ часто бывал у ЕЖОВА на квартире, уезжал вместе с ним с работы, его особая роль при ЕЖОВЕ резко бросалась в глаза каждому, кто работал в то время в НКВД.

Вопрос: Как долго после разоблачения и ареста ЯГОДЫ ДЕЙЧ оставался начальником секретариата наркома?

Ответ: ДЕЙЧ оставался начальником секретариата примерно до конца июля 1937 года, когда он был откомандирован на должность начальника управления НКВД в Ростов.

Прежде, чем сообщить следствию обстоятельства отъезда ДЕЙЧА, я хочу остановиться на его роли в следствии по делам заговорщиков в НКВД (группа ЯГОДЫ), разоблаченных примерно в марте 1937 года.

Следствие по этим делам вели ФРИНОВСКИЙ, БЕЛЬСКИЙ67, ЯРЦЕВ68, НИКОЛАЕВ и близкие ему люди — ЛИСТЕНГУРТ, КУЧИНСКИЙ69 и ЕВГЕНЬЕВ70.

ДЕЙЧ, пользуясь своим положением, принимал активное участие в руководстве следствием по делу заговорщиков в НКВД. Это «руководство» ДЕЙЧА заключалось в том, чтобы покрывать, а не вскрывать все связи уже разоблаченных заговорщиков. Мне, например, известны такие факты, когда ДЕЙЧ приходя на работу в Наркомат, сразу же звонил по телефону НИКОЛАЕВУ, КУРСКОМУ71 и ЯРЦЕВУ, спрашивая их «что нового?». Те ему отвечали, а затем он предлагал им явиться с материалами к нему лично. НИКОЛАЕВ, КУРСКИЙ и ЯРЦЕВ являлись к ДЕЙЧУ, шепотом рассказывали ему о ходе следствия, он давал указания, читал и корректировал протоколы. Все «разговоры шепотом» продолжались до прихода ЕЖОВА на работу в наркомат и до доклада ему материалов следствия.

Все протоколы по делу заговорщиков в НКВД хранились у ДЕЙЧА. Вообще он проявлял к этому делу исключительный интерес, вплоть до того, что сам вел дело и допрашивал крупного заговорщика и шпиона АРТУЗОВА72, работавшего до ареста заместителем начальника Развед[ывательного] Упра[вления] РККА, а ранее — начальником ИНО НКВД СССР.

Вопрос: Как было проведено следствие по делу АРТУЗОВА?

Ответ: АРТУЗОВ являлся, безусловно, крупной фигурой, как в самом заговоре в НКВД, так и особенно в шпионской деятельности заговорщиков. Учитывая то, что АРТУЗОВ много лет возглавлял ИНО ОГПУ, а затем НКВД, руководил разработкой ряда крупных агентурных дел, которые он провалил, учитывая также его связь с рядом ино[странных] разведок, АРТУЗОВ представлял особый интерес для следствия и разоблачения шпионских связей заговорщиков в НКВД. Совершенно непонятно было — почему следствие по такому важному делу было поручено ДЕЙЧУ. Этим важным арестованным фактически не занимались. ДЕЙЧ его допрашивал урывками, всего два — три раза, шпионские связи АРТУЗОВА фактически не вскрыты. Следствие по делу АРТУЗОВА было смазано, все сводилось к тому, что ДЕЙЧ после каждого допроса появлялся с новой «сенсацией» о том, что АРТУЗОВ признал свою принадлежность и связи еще с одной разведкой, и только.

ЕЖОВ, по моему мнению, не придал значения протоколам АРТУЗОВА, считая их далеко не полными. Этим я и объясняю, что протоколы такого крупного заговорщика и шпиона, как АРТУЗОВ, ЕЖОВ не послал в ЦК, хотя и были мною подготовлены для этого. Между тем, менее значительные протоколы в ЦК были посланы. Попутно, хочу высказать свои сомнения и подозрения по поводу роли ДЕЙЧА в деле отравления ЕЖОВА.

Вопрос: Какие сомнения и подозрения?

Ответ: После того, как были выявлены попытки отравления ЕЖОВА в его кабинете (отравление окисью ртути), ДЕЙЧ проявлял необычайную нервозность, бегал по кабинету, суетился, был крайне недоволен вмешательством в это дело других работников. По его приказанию ломали стены, перестилали полы, затеяли никчемный перевод кабинета ЕЖОВА на другой этаж, словом ДЕЙЧ проявлял какую-то подозрительную «сверхбдительность».

Мое положение в НКВД оставалось прежним. Я больше продолжал заниматься КПК, нежели делами НКВД, к которым меня ДЕЙЧ не допускал. Не допускал он меня к оперативным делам, не подпускал и к наркому.

Я обратился к ЕЖОВУ с просьбой — определить мое положение в секретариате. Это было, примерно, в мае 1937 года.

ЕЖОВ мне ответил: «А если вас назначить начальником Спецотдела?» (ныне 7-й отдел ГУГБ). Я сказал, что мне трудно сразу ответить, но что ему — ЕЖОВУ виднее, поскольку он знает меня как работника.

Характерно, что еще до разговора с ЕЖОВЫМ о моем назначении в Спецотдел, ДЕЙЧ мне как-то мимоходом сказал: «А вас у меня хотят забрать и назначить Начальником спецотдела. Мне, конечно, жаль вас отпускать, но я и сам понимаю, что самостоятельная работа вас больше устраивает».

По-моему, еще до разговора ЕЖОВА со мной этот вопрос он также обсуждал с ДЕЙЧЕМ.

[…] Вопрос: Вы говорили, что ДЕЙЧ, являясь заговорщиком, покрывал своих сообщников по предательской работе в НКВД. А вы?

Ответ: Находясь на работе в НКВД, вместе с тем я утратил политическую остроту и бдительность. Я видел, что ЕЖОВ, несмотря на то, что ему было известно о связях ДЕЙЧА, НИКОЛАЕВА, ЗАКОВСКОГО73 и других руководящих работников с заговорщиками в НКВД, доверял им, поощрял их, выдвигал и представлял к правительственным наградам. И я, поэтому, стал подходить с его — ЕЖОВА — оценкой к людям, пренебрегал сигналами, которые поступали снизу, сам стал доверять людям, близким в прошлом к заговорщикам, а в отношении материалов на них — ограничивался тем, что докладывал эти данные наркому и только.

ЕЖОВ в ряде случаев никаких мер не принимал, оставляя заявления лежать у себя в архиве, который хотя именовался «специальным архивом, но назначения своего от этого не менял.

Вопрос: Какие сигналы оставались без реагирования, уточните?

Ответ: Мне трудно сейчас припомнить все материалы. Помню, однако, что были компрометирующие материалы на работников центрального аппарата МИНАЕВА74, НИКОЛАЕВА, ЛУЛОВА, КОГАНА, БЕРДИЧЕВСКОГО и ЛИСТЕНГУРТА. Помимо этого, ряд заявлений на сотрудников имелся у ФРИНОВСКОГО, но и эти материалы необходимого реагирования не получали.

После ухода из наркомата ФРИНОВСКОГО, его секретарь УЛЬМЕР75 передал мне ряд материалов из архива ФРИНОВСКОГО. При разборе этого архива был обнаружен ряд заявлений на сотрудников НКВД, в частности на ВОЛЫНСКОГО76, ЧОПЯКА77, БЕРМАНА Бориса78 и других. Тем не менее, ряд лиц выдвигали и назначали на руководящую работу.

Вопрос: О каких назначениях вы говорите?

Ответ: Было, например,